Как и на тот факт, что Дия, чья грудь нависала надо мной, улыбается, глядя на меня. В уголке ее губ осталась кровь, но глаза девушки сияли довольством и каким‑то запредельным счастьем. Она гладила меня по щеке пальцем, глядя в никуда, как наркоман, вкативший себе двойную дозу.
Мир моргнул, и в следующий раз в себя я пришел уже лежа в лазарете.
Изначально просторная комната не предполагала больше одного пациента, но сейчас вместе с моей койкой было четверо жертв нападения.
Я узнал одного студента на соседней кровати. Тот самый парень, с которым бился ныне покойный Амадеус. Только в этот раз огневик не победил – замотанный в бинты обрубок правой руки кровил, а сам чародей бредил.
Остальные не были так потрепаны, и я потянулся, чтобы проверить, что там с моей шеей.
Никаких следов укуса не осталось, что только подтверждало мою теорию. Кое‑что я про нечисть знаю, а потому больше сомнений в происхождении Дии у меня не было. Чернокнижница – потомок вампира, только их укусы зарастают сами да еще и дарят жертве эйфорию.
Янис Вагнер сталкивался с этим племенем в свое время немало, и оставил достаточно подробные записи. Естественно, в своем настоящем дневнике, а не в тех писульках, которые Аркейн выдает за оригинал.
Сама она нечистью быть не могла, ее бы почуяла и охрана академии, и Ченгер. Но демон проверил моих сокурсников и не заметил ничего подозрительного. А это указывает, что Дия все‑таки человек. Не совсем понятно, как так вышло, что у вампира есть потомки среди людей. Но это вопрос технический, меня же сейчас волновало другое, а именно – что обо мне стало известно окружающим, и куда теперь бежать, если понадобится уходить.
Уровень безопасности академии оказался совершенно недостаточным. Первый темный факультет уменьшился как минимум на двоих студентов, и кто‑то должен за это поплатиться головой. Смерть детей аристократов – это серьезно, тем более если она случилась в считающемся самым защищенном месте королевства.
Даже Аркейн с их хваленой подготовкой обосрался. Это не подстава в поместье Равендорфов, которую разыграл орден, это – настоящий культ Хибы. И он сразу показал, кто тут на самом деле хозяин.
Поднявшись на локте, я осмотрел палату внимательнее. Странно, что меня уложили со светлыми, да еще и такой кучей. Но уже только этот факт говорит о том, что жертв слишком много.
В академии было около тысячи человек, включая сотрудников. В лазарете двадцать пять палат, больше четырех коек не поместить. Выходит, нас здесь оказалось никак не меньше сотни. И если все места заняты, сколько же в действительности убитых?
Только сейчас мне подумалось, что нападали не на одно наше общежитие. Я в ночи увидел исключительно тех монстров, что пришли к нашему корпусу. Но это не значило, что остальные никто не тронул.
Чувствовал я себя на удивление прекрасно, так что, неспешно сев на койке, я стал медленно вставать на ноги. За окном светло, хотя небо затянуто тучами – кажется, снаружи идет снег. Пол оказался холодным, и я зашипел, касаясь его голыми ступнями.
И меня мороз пробрал. На мне не было ничего, что скрыло бы мою одержимость!
Выходить наружу резко расхотелось. Но рядом стояла тумбочка, и я дернул дверцу, которая противно скрипнула. От этого звука однорукий огневик застонал громче, и меня пот прошиб, стоило лишь представить, что кто‑то заглянет в палату.
Внутри оказались мои вещи. Ну, по крайней мере, магические. Вряд ли кто‑то стал оставлять окровавленные тряпки, так что я поспешил надеть свои наручи и пустить в них свой дар, чтобы зарядить артефакты.
Сразу же почувствовав себя куда лучше, я все‑таки встал на пол и ухватился за спинку кровати – меня слегка пошатывало, голова закружилась, однако дезориентация быстро отступила. Источник пульсировал в районе сердца, качая магию по каналам и приводя меня в порядок.
Надевать маску я не стал, на мне была простая длинная рубаха с разрезом на заднице. Пара завязок удерживала больничную одежду, так что можно смело выбираться наружу и наводить справки о результатах атаки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Однако выйти я не успел, дверь в палату открылась, и внутрь заглянула служанка академии в белой накидке сестры. Женщина бросила на меня удивленный взгляд, она толкала тележку с какими‑то металлическими сосудами, которые я не сразу смог идентифицировать.
Примитивные утки. Ну да, за лежачими ведь ухаживать приходится.
– Куда встал?! – зашипела на меня сестра. – Ложись обратно, я сейчас лекаря позову.
Я повел плечами.
– Не нужно лекаря, лучше дайте мне мою одежду, и я пойду.
Женщина тряхнула головой, отчего соломенные волосы, стянутые в пучок на затылке, заволновались.
– Это лекарь решит, куда и когда ты пойдешь. Пациенты должны лежать на своих местах, пока господин Рамп не распорядится иначе!
Вспомнив, что существует отдельная категория людей, которые могут даже директора из кабинета выгнать, я улыбнулся и выполнил распоряжение. Действительно, куда я так спешу? Что бы ни решили господа руководители академии с орденом и всеми королями сразу, меня никто не гонит на амбразуру, а тетка просто делает свою работу и поступает правильно.
Здесь и сейчас я не барон, и даже не студент. Я пациент, который должен слушаться медперсонал и выполнять указы лекарей. Гиппократа в этом мире не было, могли и накачать насильно, чтобы болезный далеко не убежал, и скрутить в смирительную рубашку, если потребуется. Мнение пациента особой роли не играло.
Нет, в обычной‑то ситуации я мог возмутиться, встать и уйти. Ни одна лечебница насильно не держит своих клиентов, но после нападения тут и так все на нервах должны быть, так к чему ссориться с людьми, которые могут преспокойно устроить лечебную кому путем удара по голове?
А то мало ли, я сейчас сбегу, а потом сдохну где‑то на крыльце лазарета от внутренних повреждений. А после этого как раз и выяснится, что я причастен к нападению, и с кого тогда спросят, что свидетель сбежал? Правильно, с персонала.
Улегшись обратно, я наблюдал, как сестра меняет белье и подставляет новые утки взамен старых. А когда тетка закончила с остальными жильцами палаты, мой желудок пришел в себя и утробным рычанием напомнил, что раз мы с ним выжили, пора бы и пожрать.
Сестра улыбнулась, глядя на меня и выкатывая тележку из палаты.
– Сейчас принесу поесть, не переживай, голодным не останешься.
Я благодарно кивнул и, прикрыв глаза, стал ждать, когда меня покормят. Но первым пришел не обед, а лекарь. Причем не один, а в сопровождении сразу двоих, и оба были мне знакомы.
– Бастард Чернотопья, – расплылся в мерзкой улыбке Хэммет.
– Ваша милость, – едва поклонился мне мужчина, которому я демонстрировал, что браслеты на мне не работают.
– Я буду первым, – предупредил их, подняв сухую руку, местный эскулап. – Киррэл, я буду краток. Вы пострадали от мощного магического истощения, но это не страшно. Куда больше меня беспокоит ваша кровь, точнее, ее сильная кровопотеря. С учетом, что ран у вас не было, я не понимаю, как так вышло.
Заинтересованные взгляды обоих дознавателей скрестились на мне. Интересно, и что я должен ответить? Если Дия Гриммен уже поймана на том, что она вампир, отпираться глупо. С другой стороны, если ее еще не разоблачили, нужно ли мне ее подставлять?
А пока я решал, дверь снова распахнулась, и виновница моей кровопотери возникла на пороге. Увидев, что я пришел в себя, девушка радостно воскликнула и бросилась ко мне на шею, чем ввела в смущение присутствующих мужчин.
– Киррэл! – завопила она, изо всех сил прижимаясь ко мне так, чтобы ее губы оказались у моего уха. – Наконец‑то ты очнулся!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я как‑то рефлекторно обнял ее за плечи, глядя на троицу, стоящую у кровати, и виновато развел руками, мол, сами видите, девушка в истерике. А Гриммен тем временем выдохнула так, чтобы ее услышал только я.
– Не выдавай меня, и я сделаю все что угодно.
Чуть улыбнувшись, я отстранил ее и, глядя в глаза вампира, которые сейчас снова сверкали алым огнем, заговорил.