- Монте-Гуща. Ты, между прочим, давай без лишних подробностей. У нас тут девушки.
- Инициатор.Это кто это тут девушки?
- Каган. Я, например. Только кого это вы назвали "девушкой"?
- Люкципурс. Я продолжу? Так вот, при этом обязательны белые пышные бантики, а сама она должна дрожать и плакать, но тихонько, ни в коем случае не орать. При этом ее отец, - или заменяющее его лицо, если отец не выжил, - гладит ее по головке, успокаивает и целует в заплаканное лицо. Как правило, - этим ограничивается, особого какого-то садизма, вроде бы, - не было. Чего, разумеется, нельзя сказать о других инсценировках.
- Инициатор. И что из этого может следовать?
- Люкципурс. Предупредил же, - не знаю. Знаю только, что, вопреки обыкновению, нынешняя фаворитка держится при нем довольно долго, почти год. Она подкупила его тем, что во время первого представления, как только ей, значит, воткнули, - она страшно закричала и потеряла сознание. Но только если эту тему обыгрывать, то надо спешить, она, можно сказать, перестарок, месяца через три пятнадцать стукнет.
- Инициатор. Не знаю, что здесь можно обыграть.
- (Кто-то не представившийся, в дальнейшем Н.) Ну, это как раз просто. Де-санкция. Комплексная.
- Инициатор. Ого! Владеем техникой? Есть навыки?
- Н. Ну, - тренировались, понятно, на кошках. На тренировках, вроде бы, что-то начало получаться.
- Люкципурс. Постный, - это вам не тренировки. Второй попытки, скорее всего, не будет. Да и пытаться, скорее всего, будет некому.
- Н. Вы, очевидно, просто не вполне представляете себе, о чем идет речь. На самом деле все не так уж страшно, уверяю вас… Во всяком случае мы так считаем.
- Инициатор. Я не понимаю, - вы так просто встряли, или решили взять это дело на себя?
- Н. Мы достаточно давно ищем к нему хоть какой-то ход, и то, что нарвались вдруг на вашу сессию, - просто подарок судьбы.
- Инициатор. Берете на себя функции Председателя?
- (Н., с данного момента - Председатель.) Пожалуй. И, поскольку речь пошла о конкретных именах, адресах и обликах, предлагаю перейти на герметический режим дальнейших сессий…
Один, - с распущенной жирноватой волосней, в темных шерстяных клешах и темной рубахе с длинными рукавами, застегнутой, - как иначе-то? - на все пуговицы. Специально стоит так, чтоб создавалась видимость несуществующего на самом деле животика. Модель: Хулиганистый Парень Из Райцентра. Очень пристойно исполнено. Один, - в черной майке с красной надписью "Но пасаран!" по-русски, в черных джинсах и черных кроссовках (если приглядеться повнимательнее, очень непростая обувь, штучная, ювелирная работа), узкие темные очки, черная летняя кепчонка с длинным козырьком на манер так называемой "бейсболки" - и паршивая редкая щетина на подбородке. Модель: Фрондирующий Студент, хороша тем, что является вечной и оттого находится как бы вне моды, - с заменой аксессуаров, естественно. Аутентично. Один, - в жуткого фасона, так называемых "школьных", очках с простыми стеклами, в мешковатой зеленой футболке и каких-то бесформенных, с пузырями на коленках, штанах, нарочито ссутулился. Можно сказать, - модель сезона: Юный Композитор. Может быть, - даже не изображает… Хотя, - что это он? Как будто не узнал Святослава - Терцию, и не знает, как тот выглядит обычно.
И трое, - в грязно-серых, с белесыми разводами комбинезонах с капюшонами, затянутыми по брови, в масках, в глухих матовых очках. Они не рекламировали, но и не слишком-то скрывали своих приготовлений к чему-то такому, так что он узнал, проведал о затее учеников. Это было видно хотя бы потому, как они двигались, явно входя в Образ: постоянно расплываясь по комнате, как сигаретный дым, даже глядеть было нехорошо. Поэтому, появившись в комнате, где совершенно очевидно шли последние приготовления, спросил тем тоном, которым обычно задают риторические вопросы:
- К маскараду готовимся? Так не сезон вроде бы? Или вы средь бела дня собираетесь в таком виде рассекать по городу?
- Ничего. - Ответил один из камуфлированных после короткой паузы, во время которой они не прерывали своих приготовлений, и их сэнсей по голосу узнал Игорька - Консула. - Сойдет для сельской местности.
- А старшим показать, значит, - не надо? Глупые, не поймут и с советами будут лезть?
- Ну что вы. Просто… Просто не хотели отвлекать серьезных людей всякой ерундой.
- Это вы ликвидацию Постного ерундой называете?
- Ну так ведь, чай, и не прокладка Северомуйского туннеля.
- Не Второе Открытие Америки.
- Не Второе Закрытие Кибернетики.
- Не высадка на Луну.
- Не расщепление атомного ядра.
- Не погоня вчерашнего борща за живым человеком.
- Не доказательство теоремы Ферма.
- И уж тем более не Конец Света.
- Останавливать вас, видимо, бесполезно, поэтому спрошу хотя бы: а вы не боитесь становиться убийцами? Причем не по приказу, а по собственной воле, - а это, ребятки, совсем разные вещи, что бы там ни говорили вам всякие-разные… гуманисты. Не дай вам бог на себе почувствовать, в чем состоит эта разница.
- Ликвидация Постного - это, товарищ полковник, не наша терминология. Мы говорим всего лишь о решении проблемы вышеназванного Постного. А это, поверьте, тоже со-овсем разные вещи, что бы там ни говорили всякие любители обобщать. К вам это, само собой, не относитесь…
- Этот человек, как феномен, подобен мнимому узлу. Вроде бантика, которым вы фиксируете шнуровку на обуви. Будучи результатом случайной флюктуации, он и сгинет так же бесследно, без особой ударной волны, которая в противном случае была бы, разумеется, совершенно неизбежной. Гнойник можно вскрыть острым железом, а можно и того… Применить ну, - о-очень мощные рассасывающие средства. Но мы, поверьте, рассмотрим все возможности.
Это, понятное дело, - Терция. Тренируется, значит. Входит в образ и переламывает натуру. Молодец, потому что уж он-то как раз скорее всего убил бы. Попросту и без этих ихних аннигиляторских штучек, когда нечто исчезает вполне логично и мотивировано, потому как вместе с породившими его причинами и условиями.
- Это вы, ребятишки, в том ауле не были. А то по-другому бы запели.
- Мы, товарищ полковник, в Вятских Полянах на экскурсии были. Сразу после. Так что с другими песнями у нас тоже все в полном порядке.
- А еще у него нет ни вкуса, ни такта, а чувство гармонии ему совершенно чуждо. Пачкотня - и вообще-то последнее дело, а уж кровавая…
- А тебе не кажется, - тихий голос подполковника выдавал всю меру владевшего им бешенства, - что слова твои, - одно дешевое пижонство? Ты никакого представления не имеешь, о чем разглагольствуешь, эстет сопливый!
- Простите, товарищ полковник, но сейчас вы говорите чужие слова. Уж кто-кто, а вы-то, с вашим очень особенным опытом, знаете, что бывают случаи, когда как раз остаться в живых - нестерпимое безобразие и откровенная гадость. Такое, что люди стрелялись от невозможности его вытерпеть. А есть случаи, когда такое же уродство, - не убить. Зато смерть бывает по-настоящему, без всякого пафоса красивой, такой, что потом впору песню сложить. Без крови, как ни крути, не стоит ни одно стоящее дело, а вот кровавая грязь - это из другой оперы.
- А в том мире, который выстраивается вокруг этого человека, отвратительно жить, как отвратительно жить в грязном и больном теле, покрытом вшами и язвами. Почти физически невыносимо, понимаете, товарищ полковник?
- Может, лучше и мне с вами, - спросил он, отлично зная, что услышит в ответ, но при этом, вопреки всякой логике до замирания сердца надеясь, - тряхнуть, так сказать, стариной?
Но это неизбежное, после напряженной паузы, когда он буквально чувствовал поле напряжения, возникшего в комнате, все-таки прозвучало:
- Ей-богу, Валериан Маркович, - не стоит беспокоиться. Мы тут своими силами, э-э-э… сами…
Светло-серые обменялись закамуфлированными взглядами и выстроились в неровную шеренгу, правофланговый вполголоса скомандовал: "Раз-два!" - и они закачались из стороны в сторону, в такт, подбирая какой-то ритм, такой, что его почти что можно было услышать, но все-таки неуловимый, превращаясь в размытую серую зыбь, так, что ему, спецназовцу, мастеру скрада, сознательному ниндзе, зисмену, человеку, которому фокус, основанный на ловкости рук было показать принципиально невозможно, - стало дурно от одного только взгляда на это, и захотелось прикрыть глаза, но они, похоже, нашли, наконец, что искали, окончательно размылись тошнотной полосой серого тумана, - и исчезли без следа. Глядя на их упражнения, он как-то позабыл про ряженых, - и это обстоятельство, надо сказать, было тоже из ряда - вон, - так вот их тоже не оказалось, как будто тройка серых, отыскав свой путь, прихватила с собой и вторую троицу.