108
Что может мозг бумаге передать,Чтоб новое к твоим хвалам прибавить?Что мне припомнить, что мне рассказать,Чтобы твои достоинства прославить?
Нет ничего, мой друг. Но свой привет,Как старую молитву — слово в слово, —Я повторяю. Новизны в нем нет,Но он звучит торжественно и ново.
Бессмертная любовь, рождаясь вновь,Нам неизбежно кажется другою.Морщин не знает вечная любовьИ старость делает своим слугою.
И там ее рожденье, где молваИ время говорят: любовь мертва.
109
Меня неверным другом не зови.Как мог я изменить иль измениться?Моя душа, душа моей любви,В твоей груди, как мой залог, хранится.
Ты — мой приют, дарованный судьбой.Я уходил и приходил обратноТаким, как был, и приносил с собойЖивую воду, что смывает пятна.
Пускай грехи мою сжигают кровь,Но не дошел я до последней грани,Чтоб из скитаний не вернуться вновьК тебе, источник всех благодеяний.
Что без тебя просторный этот свет?В нем только ты. Другого счастья нет.
110
Да, это правда: где я не бывал,Пред кем шута не корчил площадного.Как дешево богатство продавалИ оскорблял любовь любовью новой!
Да, это правда: правде не в упорВ глаза смотрел я, а куда-то мимо.Но юность вновь нашел мой беглый взор, —Блуждая, он признал тебя любимой.
Все кончено, и я не буду вновьИскать того, что обостряет страсти,Любовью новой проверять любовь.Ты — божество, и весь в твоей я власти.
Вблизи небес ты мне приют найдиНа этой чистой, любящей груди.
111
О, как ты прав, судьбу мою браня,Виновницу дурных моих деяний,Богиню, осудившую меняЗависеть от публичных подаяний.
Красильщик скрыть не может ремесло.Так на меня проклятое занятьеПечатью несмываемой легло.О, помоги мне смыть мое проклятье!
Согласен я без ропота глотатьЛекарственные горькие коренья,Не буду горечь горькою считать,Считать неправой меру исправленья.
Но жалостью своей, о милый друг,Ты лучше всех излечишь мой недуг!
112
Мой друг, твоя любовь и добротаЗаполнили глубокий след проклятья,Который выжгла злая клеветаНа лбу моем каленою печатью.
Лишь похвала твоя и твой укорМоей отрадой будут и печалью.Для всех других я умер с этих порИ чувства оковал незримой сталью.
В такую бездну страх я зашвырнул,Что не боюсь гадюк, сплетенных вместе,И до меня едва доходит гулЛукавой клеветы и лживой лести.
Я слышу сердце друга моего,А все кругом беззвучно и мертво.
113
Со дня разлуки — глаз в душе моей,А тот, которым путь я нахожу,Не различает видимых вещей,Хоть я на всё по-прежнему гляжу.
Ни сердцу, ни сознанью беглый взглядНе может дать о виденном отчет.Траве, цветам и птицам он не рад,И в нем ничто подолгу не живет.
Прекрасный и уродливый предметВ твое подобье превращает взор:Голубку и ворону, тьму и свет,Лазурь морскую и вершины гор.
Тобою полон и тебя лишен,Мой верный взор неверный видит сон.
114
Неужто я, прияв любви венец,Как все монархи, лестью упоен?Одно из двух: мой глаз — лукавый льстец,Иль волшебству́ тобой он обучен.
Из чудищ и бесформенных вещейОн херувимов светлых создает.Всему, что входит в круг его лучей.С твоим лицом он сходство придает.
Вернее первая догадка: лесть.Известно глазу все, что я люблю,И он умеет чашу преподнесть,Чтобы пришлась по вкусу королю.
Пусть это яд, — мой глаз искупит грех:Он пробует отраву раньше всех!
115
О, как я лгал когда-то, говоря:«Моя любовь не может быть сильнее».Не знал я, полным пламенем горя,Что я любить еще нежней умею.
Случайностей предвидя миллион,Вторгающихся в каждое мгновенье,Ломающих незыблемый закон,Колеблющих и клятвы и стремленья,
Не веря переменчивой судьбе,А только часу, что еще не прожит,Я говорил: «Любовь моя к тебеТак велика, что больше быть не может!»
Любовь — дитя. Я был пред ней неправ,Ребенка взрослой женщиной назвав.
116
Мешать соединенью двух сердецЯ не намерен. Может ли изменаЛюбви безмерной положить конец?Любовь не знает убыли и тлена.
Любовь — над бурей поднятый маяк,Не меркнущий во мраке и тумане,Любовь — звезда, которою морякОпределяет место в океане.
Любовь — не кукла жалкая в рукахУ времени, стирающего розыНа пламенных устах и на щеках,И не страшны ей времени угрозы.
А если я не прав и лжет мой стих, —То нет любви и нет стихов моих!
117
Скажи, что я уплатой пренебрегЗа все добро, каким тебе обязан,Что я забыл заветный твой порог,С которым всеми узами я связан.
Что я не знал цены твоим часам,Безжалостно чужим их отдавая,Что позволял безвестным парусамСебя нести от милого мне края.
Все преступленья вольности моей:Ты положи с моей любовью рядом,Представь на строгий суд твоих очей,Но не казни меня смертельным взглядом.
Я виноват. Но вся моя винаПокажет, как любовь твоя верна.
118
Для аппетита пряностью приправыМы вызываем горький вкус во рту.Мы горечь пьем, чтоб избежать отравы,Нарочно возбуждая дурноту.
Так, избалованный твоей любовью,Я в горьких мыслях радость находилИ сам себе придумал нездоровьеЕще в расцвете бодрости и сил.
От этого любовного коварстваИ опасенья вымышленных бедЯ заболел не в шутку и лекарстваГорчайшие глотал себе во вред.
Но понял я: лекарства — яд смертельныйТем, кто любовью болен беспредельной.
119
Каким питьем из горьких слез СиренОтравлен я, какой настойкой ада?То я страшусь, то взят надеждой в плен,К богатству близок и лишаюсь клада.
Чем согрешил я в свой счастливый час,Когда в блаженстве я достиг зенита?Какой недуг всего меня потрясТак, что глаза покинули орбиты?
О, благодетельная сила зла!Все лучшее от горя хорошеет,И та любовь, что сожжена дотла,Еще пышней цветет и зеленеет.
Так после всех бесчисленных утратВо много раз я более богат.
120
То, что мой друг бывал жесток со мною,Полезно мне. Сам испытав печаль,Я должен гнуться под своей виною,Коль это сердце — сердце, а не сталь.
И если я потряс обидой друга,Как он меня, — его терзает ад,И у меня не может быть досугаПрипоминать обид минувших яд.
Пускай та ночь печали и томленьяНапомнит мне, что чувствовал я сам,Чтоб другу я принес для исцеленья,Как он тогда, раскаянья бальзам.
Я всё простил, что испытал когда-то,И ты прости, — взаимная расплата!
121
Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть.Напраслина страшнее обличенья.И гибнет радость, коль ее судитьДолжно не наше, а чужое мненье.
Как может взгляд чужих порочных глазЩадить во мне игру горячей крови?Пусть грешен я, но не грешнее вас,Мои шпионы, мастера злословья.
Я — это я, а вы грехи моиПо своему равняете примеру.Но, может быть, я прям, а у судьиНеправого в руках кривая мера,
И видит он в любом из ближних ложь,Поскольку ближний на него похож!
122