Генеральный секретарь всегда знакомился с новыми руководителями областей и краев. В 1966 году Леонид Ильич принял сразу двух кандидатов в первые секретари — Ивана Алексеевича Мозгового ЦК Украины прочил в первые секретари Ровненского обкома, а Якова Петровича Погребняка — в первые секретари Ивано-Франковского. Брежнев пребывал в прекрасном настроении, вспоминал о днях, проведенных в Закарпатье сразу после окончания войны. Поговорив с гостями, попросил Суслова зайти.
Когда тот появился, спросил:
— Ну, что делать, Михаил Андреевич?
— А в чем проблема? — уточнил Суслов.
— Да вот, пришли Мозговой и Погребняк и хотят должность не ниже первого секретаря обкома, — с деланым возмущением сказал Брежнев.
— А что вас беспокоит, Леонид Ильич? — поинтересовался Суслов.
— Им еще и сорока нет, будут самыми молодыми первыми секретарями в стране.
— Так это же неплохо, — поддержал Суслов игру.
Брежнев пожал обоим руки и пожелал успеха.
В 1967 году Брежневу на смотрины привели Виталия Ивановича Воротникова — утверждаться на пост председателя облисполкома в Куйбышеве. Воротников отметил, что генеральный погрузнел, говорит хрипло. В руке держал янтарный мундштук. Сигареты по одной приносил сотрудник охраны — Брежнев всякий раз звонил ему. Пояснил:
— Бросаю курить. Врачи требуют.
В честь пятидесятилетия Октября 4 ноября в Кремлевском дворце съездов устроили торжественное заседание, потом прием. Брежнев был в превосходном настроении, шутил.
Через четыре года, в феврале 1971 года, Воротникова утверждали первым секретарем Воронежского обкома. Пригласили на секретариат. Потом секретарь ЦК по кадрам Капитонов отвел его к Брежневу.
Тот доброжелательно спросил:
— Ну, как настроение?
Расспросил о положении в Куйбышевской области — о зимовке скота, о наличии кормов, о состоянии озимых. Беседу вел свободно и заинтересованно, стремился произвести впечатление. Но выглядел похудевшим, усталым, болезненным. Одну сигарету прикуривал от другой. Пил кофе с молоком. Кашлял и говорил хрипловатым голосом.
Брежнев спросил Воротникова, проявив знание его биографии:
— Давно в Воронеже не был? Остались в городе родственники?
— Давно, — ответил Воротников, — с 1963 года. Ну а родственников, особенно дальних, более чем достаточно.
— Смотри, не поддавайся, — засмеялся Брежнев, — а то сядут на шею.
Он рассказал, что, когда начал работать в ЦК, к нему пошли письма и ходоки от «родственников». Одна настойчивая женщина пробилась на прием. Вошла и бросилась обниматься: «Дядя Леня!»
— А я ее в первый раз вижу, племянницу.
Леонид Ильич готов был помочь, особенно если дело касалось личной просьбы.
Александр Бовин вспоминал, как в Ульяновске после торжественного мероприятия, когда сели за стол, Брежнев, расслабившись, сказал:
— Я сейчас вроде как царь. Только вот царь мог деревеньку пожаловать. Я деревеньку пожаловать не могу, зато могу дать орден.
«Брежнев любил обставить все таким образом, — вспоминал Николай Байбаков, — чтобы казалось — с тобой беседует не только генсек, но и добрый и внимательный человек. Сильной стороной Брежнева было умение расположить к себе».
Даже в отпуске два-три часа в день он проводил у аппарата ВЧ, разговаривая с секретарями обкомов, расспрашивая об их нуждах и проблемах.
9 мая 1974 года днем, когда первый секретарь Воронежского обкома Виталий Воротников сел обедать, в его квартире зазвонил аппарат ВЧ. Снял трубку, телефонистка предупредила:
— Даю Москву.
И он услышал голос Брежнева:
— Здравствуйте, Виталий Иванович! Сердечные поздравления по случаю Дня Победы, наилучшие пожелания вам и прошу передать также товарищам и семье.
Воротников стал благодарить.
Брежнев спросил:
— Наверное, оторвал вас от праздничного стола? Это правильно, такой день грех не отметить.
По голосу было похоже, что и он сам тоже отмечает:
— Радуюсь вашим успехам. Прошлый год был знаменателен и для страны в целом. Надо закрепить успехи. Мне очень нужна ваша поддержка. Дела нам предстоят большие и важные.
Брежнев расспросил о ситуации на селе, поинтересовался, прошли ли дожди, как идет весенний сев, сколько погибло озимых. Советовал посеять больше ячменя. Потом вспомнил военное прошлое:
— Ныне День Победы — это радость и слезы, что естественно и понятно. Еще раз, Виталий Иванович, поздравляю. Наилучшие пожелания вам и всем товарищам. До свидания!
В тот день он позвонил многим первым секретарям.
По словам его личного фотографа Мусаэльяна, он был талантливым психологом, видел собеседника насквозь. И со всеми находил нужный тон. Его звонки имели колоссальное значение для первых секретарей, особенно в отдаленных районах. Эти люди были верны генеральному и хотели, чтобы он оставался на своем посту, даже больной и немощный. В этом одна из причин его политического долголетия.
Первый секретарь Свердловского обкома Яков Петрович Рябов вспоминал, что Брежнев часто звонил ему и всякий раз заботливо спрашивал:
— Как у тебя дела?
Яков Петрович бодро докладывал:
— Все нормально, с промышленностью хорошо, с оборонкой тоже.
Свердловская область — это целое государство или, точнее сказать, промышленная империя. Здесь находится самый крупный машиностроительный завод в мире — Уралмаш.
На Уралвагонзаводе работало пятьдесят тысяч человек — они выпускали железнодорожные вагоны и танки. Уралва-гонзавод и Челябинский тракторный — два крупнейших в стране танкограда. Завод имени Калинина выпускал артиллерийские орудия, потом ракеты, теперь — зенитно-ракетные комплексы «с-300». В области сосредоточили и секретное ядерное производство: один объект назывался Свердловск-44, другой — Свердловск-45.
С Рябова прежде всего спрашивали за выполнение плана в промышленности и за оборонный заказ. Но следующий вопрос генерального секретаря был обязательно:
— А как на селе?
19 мая 1971 года Яков Петрович вдруг услышал голос Брежнева по аппарату ВЧ:
— Не ждал?
Генеральный секретарь звонил всего два дня назад, и у них был долгий разговор.
Рябов сразу нашелся:
— Леонид Ильич, мы всегда рады звонку генерального секретаря…
Смеясь, Брежнев сказал:
— Состоялось решение политбюро, и мне поручили возглавить делегацию КПСС на XIX съезд компартии Чехословакии. Тебя включили в состав делегации.
Генсек не упустил случая лично сообщить приятную новость свердловскому секретарю.
12 октября 1976 года Рябову столь же неожиданно позвонил Брежнев:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});