казнь заменяется для них наказанием кнутом и ссылкою в дальние
сибирские города. Этот приговор был исполнен 2 ноября. Царичен-
скому сотнику отрубили голову в Полтаве 2 декабря.
Петрик, убежавший’ от рубежей Гетманщины, прислал в Сечь
письмо в таком смысле: <Не сомневайтесь. Делу сему конца еще
нет. Что мы начали, то и совершим>. Но в Сече уже очень мало
нашлось у него сторонников. Гусак теперь уже не мирволил
Петрику, стал обращаться грубо с его сторонниками и грозил им
наказаниями. Но тут поднялась смута. Гусака обвинили в том, что он брал дары от татар, приходивших с Петриком. Его
принудили положить свою <комышину>. С ним разом сменили всех
других сечевых старшин и выбрали новых. Кошевым атаманом
выбран был Василь Кузьменко. Это не обошлось без междоусобий: поднимались курени на курени, сечевую церковь забросали
поленьями, купецких людей пограбили.
Для удержания Запорожья в спокойствии гетман находил, что
следует в Каменном Затоне построить крепость и там держать
постоянно гарнизон с орудиями. Нельзя было не обратить внимания, что Запорожье было опасно для Гетманщины главным образом от-
1 Ныне село Лохвицкого уезда при р. Суле.
468
того, что там скоплялись недовольные порядком в Украине и друг
друга подстрекали на отважные мятежнические затеи. Надобно
было исправить причины народного недовольства. По вопросу о мает-
ностях старшин и войсковых товарищей полагалось возможным
успокоить народные жалобы на утеснения тем, что гетман издал
универсал, в котором давал наставление владельцам не отягощать
своих подданных в землях, лесах, сенокосах и во всяких угодьях
под опасением отобрания маетностей. Но и это делалось только на
случай возможности отягощения. Угрожая в своем универсале
владельцам маетностей карою за отягощение подданных, гетман
сообщал в приказ, что от особ, владеющих маетностями, как от
генеральных старшин и полковников <люди в подданстве будучие
отягощения и бремени неудобоносимого не терпели>. Относительно
аренд, возбуждавших также всеобщее недовольство народа, гетман
до поры до времени ограничился универсалом, дозволявшим на
крестины и на свадьбы курить вино для своего домашнего обихода и
покупать дешевою ценою вино бочками: собственно, это и прежде
дозволялось, но с таким ограничением, чтобы покупаемая бочка
заключала не менее пятидесяти кварт. Теперь же дозволялось
покупать гораздо меньше - в десять кварт, и притом без явки арендарям
и их шафарям*, объявляя единственно местным полковым
старшинам. Самых арендарей обязали продавать враздробь кварту не
дороже двух копеек. Это издавалось только как временно
облегчительные меры, - предполагалось скоро уничтожить аренды вовсе.
Неугомонный Петрик в Крыму старался расположить нового
хана и представил какое-то письмо, полученное будто бы от
полтавского полковника. В этом письме уверяли, что как только он
явится с татарами, то весь Полтавский полк ему сдастся.
Крымские мурзы убеждали хана Селим-Гирея верить Петрику и
сообщали, что им подлинно известно, как малороссияне не терпят
москалей и готовы принять татар как избавителей. Бывшие в
Крыму невольники-греки, напротив, уговаривали Петрика не
пускаться снова в это дело и не отдавать на расхищение мусульманам
своих единоверцев. Петрик на это им отвечал: <Я стою за поспо-
литый народ, за самых бедных и простых людей. Богдан
Хмельницкий избавил народ малороссийский из неволи лядской, а я
хочу избавить его от новой неволи москалей и своих панов>.
11 января 1693 года хан Селим-Гирей отправил в поход зятя
своего Нуреддина-салтана и сына Ширинбея с ордами, а с ними
выступил и Петрик с кучкою своих воровских Козаков. Прежде
всего хан Селим-Гирей приказывал им идти к Сече и попытаться
подвигнуть сечевиков идти в малороссийские города. Если
малороссийские города не станут сдаваться, то хан не приказывал их
1 Здесь - агентам.
469
разорять. Сам jcaH обещал весною идти t ордами на
великороссийские города и слободы. 16 января Нуреддин-салтан и Петрик
отправили в Сечь воззвание, убеждавшее пристать к ним. Петрик
извещал запорожцев, что он прошлое лето не мог довести своего
предприятия до конца оттого, что татары его покинули, а теперь
новый хан Селим-Гирей в совете со всем своим государством
постановил помогать малороссиянам, чтоб вырвать их из-под
московского подданства. <Не прельщайтесь, братья, - выражался он, -
что московские цари шлют вам червонные золотые: все это Москва
делает оттого, что видит волка в лесу, а как Москва помирится с
Крымом, то часть нашей Украины орде отдаст, а другую заберет
себе в вечную неволю. У нас правдиво говорится: за кого крымский
хан, тот и будет пан!.. Не привязывайтесь к этой Москве, как
рыба-судак к неводу, что ее еще не затягивают неводом, а она уже к
нити прилегает и тащит ее рыболов туда, куда уже прежде других
рыб затащил. Так и вы добровольно привязались к Москве, а она с
вами то же учинит, что уже прежде учинила с теми, которых
раньше вас под свою власть взяла>.
На это воззвание запорожцы послали Петрику ответ, составленный сечевым писарем Созонтом Грибовским. Запорожцы
выражались, что, усматривая близость конца миру, они считают
приличным, вести себя так, как учит церковь - царей почитать
и панов слушаться. <Предавшись отчаянию и забыв создавшего
и искупившего тебя своею кровью Бога, - писали они, - ты
отдался бездонному аду с душою и с теломГ Желаем тебе там
беседовать на вечные времена! От крымского хана ты получил
клейноты; иди же себе с ними куда хочешь, только от нас
убирайся подальше. Без нашего ведома ты ушел в Крым, без нас
теперь и поход свой совершай, а нам больше не докучай!>
Нуреддину отвечали запорожцы, что, согласно с договором, заключенным прошлый год с бывшим Калгою-салтаном в
Каменном Затоне, они желают безопасно от татар промышлять
звериными, соляными и рыбными добычами, но отрекаются от военного
похода на Московское государство. Нуреддин -после этого послал
им еще одно письмо в таких выражениях: <Нам не надобно такого
мира, какого хотите вы, и от нынешнего часа вам от нас не будет
покоя! Если же опомнитесь, то пусть ваш кошевой атаман сам
приезжает к нам для разговора, либо вместо себя знатных особ
присылает>. На это запорожцы уже не послали письменного
ответа, а словесно передали: <Мы ко псу Петрику больше писать
не станем и выходить к вам-из Сечи не будем>.
Запорожская Сечь показала татарам, что Петрику на нее нечего
полагаться, но Петрик уверял Нуредцина и мурз, что в Гетманщине
встретят их не так, как в Запорожье. <Все города
малороссийские, - говорил Петрик, - признают меня гетманом и тогда оста-
470
нется разослать татар загонами в великороссийские украинные
города и в малороссийские слободские полки, чтобы вывозить оттуда
малороссиян на правую сторону Днепра>. Петрика особенно
занимала мысль вновь населить Правобережную Украину, и такая
мысль нравилась бусурманам, потому что малороссияне, перешедши на правую сторону Днепра, очутились бы под турецким
господством. Петрик писал письма в Чигирин и в Корсун, добиваясь, чтобы тамошние жители заранее признали его гетманом. Несмотря на
грубый .отказ всего запорожского коша, в Сече нашлось-таки
несколько забулдыг, которые тогда пристали к Петрику.
Татары с Петриком двинулись в Украину к Переволочне1.
Они намеревались напасть на этот городок ночью, но какой-то
хлопец, пойманный татарами, ушел из их рук, просидел некоторое
время закопавшись в снегу, потом вылез, прибежал в Переволочну
и дал впору знать о подходящем неприятеле. 15 января в полночь
явился Петрик с татарами. Он уверял Нуреддина, что переволо-
ченский сотник явится к нему с хлебом-солью. Вышло не так.
<Наши, - говорит современное донесение, - весело поиграли с
татарами; не без того, что и наших двух-трех они изрубили, зато
мы * их отбили знатно, и чернь косами татар рубала>. Татары
нахватали под Переволочною у жителей скота и овец, но салтан
рассердился за это, велел перебить у грабителей лошадей и самих
чуть не побил. Нужно было показать малороссиянам, что татары
идут к ним ка? союзники и избавители, а не как наездники.