Читать интересную книгу "Антология советского детектива-48 - Николай Иванович Леонов"

Мидас, строящий золотой свод мира.

Большая тягота, большая власть, большой кайф.

Интересно, обрадовались бы или огорчились легионы людей, зависящих от меня, если бы им довелось узнать, что не я им хозяин и распорядитель их судеб, а мой маленький дружок, одинокий и бессильный, отдавший меня самого во власть могучей черной тьмы бушующих во мне ураганных стрессов и ужасных страстей.

Наверное, обрадовались: они – рабы.

И я – раб. Мидас – царь, который знает о своем рабстве.

Никто не догадывается об этом. Врачи не в счет, они не игроки, а интерьер, часть декорации жизни, неживая природа. Они верят, что это болезнь чрезмерного душевного утомления.

А я знаю, что это не состояние надпочечников, простаты, яичек и всей остальной мочеполовой требухи – это свойство моей души, которую ученые дураки называют подсознанием.

Бедные живут в счастливом заблуждении, что за деньги покупается власть. Деньги платят за небольшую власть. За настоящую власть принимается только одна плата – душой.

Об этом знаю я. И Марина, без которой я не могу жить, которую я люблю мучительной острой ненавистью, ибо по кошмарной прихоти судьбы она и есть неумолимо-жестокий мытарь, взимающий с меня безмерно тяжелую плату душой за ту власть, что я имею, за ту жизнь, которую я веду.

Я могу в этом мире все – не могу только заставить ее кричать от наслаждения. Со мной.

Все! Все! Все!

Я проснулся. Конец пытке ночного отдыха – обморока, липкого кошмара, бессилия перед провокациями моей души, заполняющей темноту и безволие страшными снами об ушедшем навсегда счастье, которое, может быть, и было смыслом радостного животного существования меня – молодого, бедного, алчного, полного никогда не сбывающимися мечтами.

Все! Все!

Встаю. День начался. Сейчас – в гимнастический зал, и гон по электрическому бесконечному тротуару беговой дорожки, силовые машины, неподъемные блоки – до горячего истового пота, до сильной, глубокой задышки, пока не придет Серега, невыспавшийся, помятый, и недовольно спросит:

– Ну что ты так рвешься наверх? Что ты так напрягаешься?

– Времени нет, – тяжело отдуваясь, отвечу я.

– О чем ты говоришь? Ты же молодой еще!

– Уф-ф! – брошу я гири. – В нашей сонной отчизне молодость – всегда или льгота для лентяев, или стыдный порок для достигателей…

– Ты думаешь, в мире по-другому?

– Мир, Серега, это не только пространство. Это – время… Царь Александр Филиппыч Македонский к тридцати трем годам завоевал полмира и умер. Иисус Христос в этом возрасте создал Новый Завет, был распят и вознесся. А наш былинный герой Илья Муромец только слез с печи и пошел опохмеляться. А мне уже больше годков натикало…

– Ты хоть не опохмеляешься…

– Бог миловал… Все, пошли мыться.

…Мы медленно плыли в голубой прохладной воде бассейна, и я говорю Сергею, а доказываю себе:

– Все, что человек способен сделать, он совершает в молодости. У нас с тобой сейчас – полдень жизни. Еще чуть-чуть, и незаметно начнет подползать старость, противная, больная, стыдно-беспомощная… Серега, с годами человек становится хуже – мозги киснут и душа съеживается.

Серега бросился на меня, пытаясь слегка притопить, и орал дурашливо:

– Хуже старости, Хитрый Пес, человека разрушают власть и деньги. Он становится злым и агрессивно-подозрительным…

Я вынырнул, со смехом отмахнулся:

– У тебя нормальная идеология бедного человека…

– Может быть! – смеется Серега. – Нам не понять друг друга. Ты-то миллиардер, а я уже давным-давно пока еще нет…

Кот Бойко:

УЕВИЩЕ

– Але, подруга! – Я поцеловал Лору в шею. – Ты работу не проспишь?

– Что я, с ума сошла, сегодня на работу переть? – Лора вылезла из-под простыни, взяла с тумбочки свои фасонистые очки. – А сколько времени?

– Семь-двадцать. А что скажешь на работе?

– Ничего. Шефу своему позвоню, отговорюсь. Он у меня с понятием. Если бы не приставал с глупостями – цены бы ему не было…

– Секс-обслуживание в контракт не входит?

– Ты бы взглянул на шефа – по нему курс эндокринологии учить можно. – Лора встала с тахты и сообщила, как вердикт вынесла: – Сейчас из тебя человека буду делать.

– Уточните, мадам? – насторожился я.

– Отпарю тебя, как старые брюки, отглажу, отмою, подстригу – станешь лучше нового! – Лора смотрела на меня с улыбкой, но говорила твердо: – Такой причесон забацаем – полный улет! Как у Зверева, только забесплатно…

– Сказка! – восхитился я. – Волшебный сон!

– У тебя денег, ловчила, наверняка нет? – спросила утвердительным тоном Лора.

Я показал на смятую пачку на столе.

– Чепуха! – махнула рукой Лора и с энтузиазмом сообщила: – А у меня есть тысяча шестьсот «у.е.».

– Это что такое? – удивился я.

– Баксы официально называют «условные единицы»…

– По-моему, доллар – это не условная, а очень конкретная единица, – возразил я. – Совсем с ума посходили – полное уевище…

– Ну, не важно! Условные, безусловные! Когда их нет, они, наверное, условные. А так – важно, что есть! Значит, приводим тебя в божеский вид, я звоню на службу – быстро отбиваюсь, мы завтракаем… – Лора замолкла и мечтательно закрыла глаза.

– И что дальше? – опасливо спросил я.

– Едем в город и одеваем тебя с ног до головы! Чего ты смеешься, обормот? Не веришь, что за кило-шестьсот можно фирмовый прикид собрать? Я такие места знаю! Не веришь? Давай собирайся, берем деньги и едем…

Я обнял ее, прижал голову Лоры к своему плечу, чтобы она не видела моего лица. У меня было сейчас наверняка плохое, слабое лицо, морда утешаемого слабака, сентиментальная патока заливала мой разбойный фэйс. Мой приятель Фотокакис наверняка сказал бы, что у меня влажно заблестели глаза. Просто срам!

Как странно возвращаются к нам наши поступки!

Как давно мы сбежали с дачи Толика Туранды, который, оказывается, доводится Лоре приемным дядей. В машине не только жить, в ней ехать было невыносимо из-за жуткого холода – мы, крепко обнявшись, грели друг друга.

Марины уже не было со мной, перегрелись и напряглись отношения с Хитрым Псом, и Верный Конь Серега отбыл на службу в Интерпол. А дела мои были на таком стремительном и опасном взлете, что я не хотел на всякий случай ночевать дома.

– Поехали в Питер, – предложил я тогда Лоре.

– Поехали, – сразу согласилась она. – А зачем?

– Поспим в гостинице, согреемся. Одежонку купим. А?

– Хорошо. Но ко мне – согреться – ближе…

– А ты где живешь?

– Снимаю квартиру в Теплом Стане.

– Отдельную?

– Отдельную, – кивнула Лора. – Там не «Шератон», конечно, небогато, но тепло.

– Ну да, наверное, – поверил я. – Стан-то, говорят, Теплый…

– Поехали-поехали! – настойчиво звала Лора. – Вот скоро меня хозяйка выгонит, тогда поедем греться