Впрочем, обратившись к современной письменности, можно найти в ней много достоинств и недостатков. Достоинство – в том, что литературный язык все же выработал известные формальные законы языка, а к недостаткам надо отнести то, что литературный язык не пошел за разговорными наречиями, на которые разбился весь монгольский язык. Он сохранил единство национальности. На письменном языке поймут друг друга многие монгольские племена, которые на разговорном поймут друг друга только с большим трудом, если не сказать, что не поймут совершенно.
Следовательно, монгольский литературный язык до сих пор служит объединителем монгольских племен, так как других факторов объединения у них осталось очень мало или же совершенно не стало. Теперь, когда исчезли все прежние преграды, ставящиеся объединению монгольских племен и развитию их языка, приходится говорить исключительно о культурно-национальном объединении[305], под чем должно разуметь развитие всех культурных способностей народности посредством поднятия их активности.
К усвоению или восприятию культуры должен быть привлечен язык как орудие и выразитель культуры, о чем уже сказано выше. А это, в свою очередь, несет за собою задачу поднятия квалификации его, научное изучение его и установление терминов и правильность единообразного письма. Вообще научное изучение всякого предмета, в том числе языка, может быть плодотворно только при совместной работе в ученых учреждениях, а практическое изучение, или реализация языка, должно быть проведена через школу.
Как же обстояло это дело до последнего времени? У бурят в школах, например, не допускалось изучение родного языка и грамоты (см.: Богданов М. Н. Очерки истории бурят-монгольского народа. – Верхнеудинск, 1926.– с. 165). Научное изучение монгольского языка началось у европейцев, в частности у русских. Прошлый век может быть отмечен несколькими выдающимися языковедами, которые дали ученые труды по языку, как Шмидт, Орлов, Бобровников, Ковалевский, Голстунский, Позднеев и др., но изучения, основанного на данных трудах, не было у самих носителей языка, так как русский язык этих трудов был недоступен большинству. В специальных русских учебных заведениях вообще мало обучалось детей монгольской национальности, и большинство из тех, кто попадал в вуз, изучал и другие научные дисциплины.
При таком положении язык как наука не изучался самими носителями его, а о прохождении его в школах на научном основании и говорить не приходится. Следствием этого было то, что письменный язык усваивался практически в канцеляриях, где переписчики набивали себе руку в зрительно-двигательных процессах письма, и надо удивляться только тому, как в течение нескольких веков у монголов все же осталась почти единая орфография.
Это можно объяснить только особым преклонением перед традицией, что замечается и во всей жизни. При всем том, однако, в письменный язык вошло много разнообразных начертаний, кои должны быть объединены. Объединение орфографии стало лозунгом Буручкома. В этой работе Буручком пока работает изолированно от Монучкома и от народной массы. Что же он создал до сих пор? Здесь мнения могут быть разные. Но все же должно признаться, что в деле объединения соглашения не достигнуто не только с Монучкомом, но и со всей массой пишущих. Принципы, принятые Буручкомом для монгольского письма, не всегда нормированы данными грамматики, практики и характера языка, например написание откидного а и э и т. п.
Этим же грешит и общемонгольское письмо. Какое значение имеет в монгольском и других восточных языках так называемая долгота гласных, об этом, конечно, знает всякий. Это не ударение, а долгое произношение слога. В изображении этого слога – разнообразие орфографии. Нужно раз навсегда в корнях слова установить орфографию долгих гласных. Затем, отдельные наречия настолько уже дифференцировались, что можно говорить об отличии «д» от «т», это особенно важно теперь, когда монгольские племена вплотную подошли к европейской культуре, которая должна внести и много международных европейских слов. Правда, для звуков тибетского и китайского языков были изобретены новые буквы, которые совершенно выведены из употребления Буручкомом, но монголы еще употребляют их. Следовательно, выходит, что Буручком не признал еще этого момента развития монгольской письменности.
На практике нужно выработать «деловой знак», так как язык прежний, выработанный в маньчжуро-монгольских канцеляриях, находится под исключительным влиянием прежнего китайского языка. Теперь жизнь вносит в монгольскую среду новые культурные понятия, для которых нужно выработать термины на своем языке, да и сам язык требует внутренней революции. Конечно, при новой жизни не замедлит явиться и новый язык.
Обращаясь к истории развития книгопечатания монгольским шрифтом, должно сказать, что этот культурный прогресс на практике стал проводиться с начала XVII в. ксилографическим способом, каковой практикуется и сейчас. Наборный шрифт монгольского письма явился только в минувшем столетии, и то в европейских типографиях. У самих монголов машина и шрифт явились в XX в. в виде европейских образцов. Только теперь прогрессивное движение среди монгольской интеллигенции выдвинуло идею своей словолитни и приспособления пишущей машины к своему шрифту.
В этом отношении можно отметить попытки монгола Тэмгэтэ, пытающегося создать при малых материальных средствах монгольскую словолитню и достигшего в этом деле значительных успехов, а также бурят-монгола Батухана, Минпроса Монгольской Народной Республики, вошедшего в сношение с одной германской фирмой для производства пишущей машинки с монгольским шрифтом. И в этом деле достигнуты значительные успехи. Дальнейшие опыты, конечно, приведут в конце концов к желанным результатам.
Сохранившаяся до сих пор монгольская письменность, какова бы она ни была, все же есть наследие культуры данной национальности и имеет за собою ту заслугу, что разрозненные историческими судьбами монгольские племена имеют все же единую литературу. Круто порвать с этой литературой не следует, пока она не изучена и не использована в полной мере. Но для дальнейшей работы с монгольской литературой, не разрывая связи с ней и не отставая от требований новой культурной жизни, необходимо провести некоторую реформу письма и усовершенствовать и развить шрифт, чтобы он являлся во всем разнообразии образцов[306].
Остается сказать несколько слов о монгольской терминологии. При старом культурном развитии монгольского языка терминология вырабатывалась только в той сфере, в какой принималась новая культура. Так, в период развития буддийской и китайской культур для монгольского языка составлялись словари, из коих для буддийских идей нужно считать самым значительным словарь «Мэргэд гархуйн орон», а для китайских – «Хани бичиксен маньчжу монгол угэну толи бичик», изданный при императоре Цянь-луне. Первый является терминологическим словарем тибетско-буддийских понятий, а второй [маньчжуро-монгольский] – толковым, хотя монгольские слова написаны маньчжурским алфавитом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});