Странно! – подумал Ивар. Еще одна заявка на лидерство, хотя ее полагалось бы сделать Курсу – Первому Курсу после смерти Лезвия. Но биолог сидел с бесстрастным лицом, ничем не напоминая то чудовище, что ворвалось в пещеру терре.
– Так вот, коллеги, – он оглядел восьмерых кни’лина, – не подлежит сомнению, что один из вас протащил на станцию гипноглиф. Не совсем оружие, но запрещенный и крайне опасный предмет, в чем мы уже успели убедиться… Сейчас он здесь. – Тревельян постучал согнутым пальцем по контейнеру. – Его владелец не желал, чтобы Первый Лезвие ознакомился с записями, особенно с панорамной съемкой, которая – возможно! – уличала преступника. И это лицо послало координатору гипноглиф под перевернутой чашей. Вы знаете, что ряд мест на жилом и техническом уровнях не контролируется видеодатчиками Мозга, в этом просто нет нужды. В таком месте наш злоумышленник встретил Ори, забрал у него поднос и подложил гипноглиф. Не исключаю, что поднос, чаша с начинкой и токар тецамни были приготовлены заранее и отданы Ори с приказом отнести координатору. Ваши служители повинуются слепо… да Ори и не ведал, что несет…
Наступила тишина, прерванная резким голосом Зенда Уна.
– Если эта версия справедлива, то гипноглиф подложил один из тех, кто спускался на планету. Ты, землянин, или Иутин, или Первый Курс.
– Не обязательно. Если исключить меня, то любой из двух моих спутников мог расправиться с Джебом Ро по приказу кого-то, кто остался на Станции. Возможно, этот человек и есть владелец гипноглифа. – Оглядев кни’лина, Тревельян закончил: – Скажу со всей откровенностью: нас тут девять, и ни один не свободен от подозрений, кроме ньюри Ифты Кии. Ей убивать Первое Лезвие было совсем ни к чему, да и Джеба Ро тоже.
Красавица бросила на него благодарный взгляд. Ее глаза походили на пару затуманенных печалью изумрудов.
Третий Пилот, обычно молчаливый, откашлялся и произнес:
– Версия приемлема, если объяснить непонятный факт: кто и когда стер панорамную запись. Кроме слуги, к Первому Лезвию никто не входил – я обратился к станции, и Мозг это подтверждает. В зале перед нашими отсеками есть голокамеры, так что дверь координатора была под наблюдением.
«А мужик-то толковый, недаром Пилот! – прошелестело у Ивара в голове. – Глядит в самый корень!»
Кто уничтожил запись и когда? Эти вопросы мучали самого Тревельяна. Злоумышленник этого сделать не мог, ибо, как верно заметил Третий Пилот, никто не появлялся в отсеке координатора до или после его смерти. Никто, кроме несчастного Ори! Иутин и Курс могли очистить кристалл во время перелета к станции, но они тоже отпадали – Ивар отлично помнил, что Первому Лезвию были вручены пять голубых, то есть содержащих информацию кристаллов. Их передал Иутин, прямо в шлюзовой камере, и если даже он подменил панорамную запись, проблемы это не решало – ведь один из кристаллов в голопроекторе координатора был все-таки стерт! Соображения по этому поводу у Тревельяна намечались, но он держал их при себе – фактически эти идеи опровергали его версию. Правда, не в части действий, что привели к гибели Лезвия и Ори, но в части мотивов – безусловно. Скажем, если допустить, что запись стер сам координатор, мотивы преступления становились абсолютно непонятными.
– Насчет панорамной записи… – затягивая время, не спеша произнес Тревельян. – Признаю, что ответ на этот вопрос мне неизвестен. Пока неизвестен. Надо выяснить, где был и что делал каждый из нас, и чем подтверждаются все эти версии – наблюдением Мозга, свидетельством коллег или другими обстоятельствами. Кроме того… – Сделав паузу, он с усмешкой произнес: – Кроме того, как говорил Сероокий, ничто не свершается без греха, то есть без ошибки. Если я пойму, в чем ошибка преступника, мы сможем…
– Не смей перетолковывать святые слова Йездана! – выкрикнула Найя Акра. – Он имел в виду грех, и ничто другое!
– Ошибка тоже грех, ньюри.
Жрица воздела руки жестом отчаяния.
– Что мы делаем, достойные? Вразуми нас, Йездан! Два координатора убиты, а мы сидим здесь и слушаем землянина, который, скорее всего, и расправился с ними! Скажите, кто из нас способен на такой поступок? И зачем? Только чужой, что всем понятно! – Лицо Найи Акра вдруг исказила ненависть, костлявый палец вновь уставился в Тревельяна. – Эти волосатые убивали нас во время войны, жгли города на наших планетах, уничтожали храмы Сероокого, и теперь один из них тут, с нами! Еще один волосатый убийца!
«Вспомнила седую старину! Может, Наполеон и Юлий Цезарь тоже резали кни’лина, а Чингисхан помогал? – буркнул командор. – Сучка совсем невменяема!» Тревельян готов был согласиться с ним – похоже, жрица-психолог тронулась разумом.
– Откуда столько злобы? – сохраняя спокойствие, поинтересовался он. – Во-первых, мы воевали не с похарас, а с кланом ни, и, во-вторых, это было давно. Очень давно, но я знаю, что кни’лина тоже убивали наших людей, жгли наши города и уничтожали наши святыни. – Он сделал паузу и закончил: – Думаю, лучше не пересчитывать наши и ваши погребальные кувшины, заполненные в древности, а разобраться с теми тремя, что стоят у нас под носом.
Зенд Уна поднялся и сунул руку за пазуху. Как все кни’лина, он был в сайгоре, обтягивающем рабочем комбинезоне, и слева, повыше пояса, что-то у него подозрительно оттопыривалось. Для излучателя предмет выглядел слишком небольшим, а вот для лазерного хлыста или парализатора – в самый раз.
«Будь осторожен, парень!» – раздался ментальный шепот Советника.
Чуть пошевеливая спрятанной рукой, лингвист задрал вверх подбородок. Его узкое, типичное для кни’лина лицо было преисполнено решимости.
– Мы не можем принять версию землянина, ибо, как заметил Третий Пилот, она не объясняет важные факты. Прав он в одном – каждый из нас под подозрением. Поэтому я сам пошлю сообщение по дальней связи и проведу расследование.
– По какому праву? – приподняв брови, холодно осведомилась Вторая Глубина.
– По праву нового координатора этой экспедиции!
– Ты – координатор? А почему не Первый Курс?
Физиономия Зенда Уна передернулась. Такая игра лицевых мышц была для человека-землянина почти невозможной – рот растянулся, глаза словно поехали вниз, мелко затряслись щеки и ноздри. Тревельян понял, что это, как и хлопок в ладоши, признак крайнего раздражения – вероятно, едва контролируемого гнева.
– Почему не Первый Курс? – хрипло повторил лингвист. – В самом деле, почему? – Он замолчал на секунду, вернув лицу выражение бесстрастия. – Я не буду говорить об очевидном, о том, что здесь я третий по рангу, что по решению Хорады экспедицию должен возглавить похарас, и даже о том, что Первый Курс в числе троих подозреваемых в гибели Джеба Ро. Есть более веские причины, и ты их знаешь, женщина ни! Ты знаешь наверняка, а я и кое-кто еще – мы догадываемся! У нас ведь тоже есть глаза! – Зенд Уна визгливо расхохотался. – Тварь с Тоу – координатор! А почему тогда не этот мшак? – Он кивнул в сторону Тревельяна. – Воистину прав был Йездан, сказавший, что жизнь – смех полоумного в пустоте!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});