Выходит, она всё ещё обижена на них. Как же я её понимаю! Но, вместе с тем, понимаю, что родители искренне её любят и хотели как лучше. Вновь напомнила себе, что нужно будет проследить, чтобы её сердце не зачерствело, как у большинства тёмных. Таня не такая. Она живая и по–настоящему хорошая, хоть у неё, если откровенно, совсем не сахарный характер. Тёмный.
Ликс доставил нас прямиком за стол, хотя я была в мокрой одежде, а Таня без туфель и растрёпанная, как ведьма, и удалился, строго наказав Тане поесть. Та кивнула, сама же как держала меня всю дорогу, так и здесь не отпустила, и к еде не притронулась.
— Я сейчас начну кормить тебя с ложечки, — пригрозила лучшей подруге.
— Ну, так–то не перегибай, — очнулась она.
— Вот, другое дело. А то я не признала вас в гриме, — выдала я вдруг земную шуточку, до того она показалась уместной. — Жуй!
— Только ради вас! — патетично воскликнула актриса Погорелого театра, отправляя в рот ложку супа и… напрочь выпадая из беседы.
Всё же верно поступил Ликс, удалившись, а то было бы сейчас: «Нет, ты ешь!», «Нет, сперва ты!»
— Не торопись, бугры по спине, — раздалась ещё одна земная фраза, на этот раз от мамы Тани. — С возвращением, Алеся.
— Её высочество, — напомнил жене отец моей лучшей подруги.
— Давайте по–простому, по–старому. Просто Алеся, хорошо? — попросила, не желая тратить время на формулировку соответствующих этикету фраз. — И, поскольку у меня не так много времени, как хотелось бы, прошу вас без отговорок и завуалированных намёков рассказать всё, что вам известно о мире, в котором я находилась.
— Мы… — протянула женщина, которая практически вырастила меня.
— Вы не вправе мне отказать, — напомнила холодно. — Прямого запрета от повелителя не было. Рассказывайте!
Неприятно, конечно, так с ними разговаривать, но куда деваться? Они могли утешить дочь, вместо этого наблюдали, как она страдает у моря, как заставляет Ликса раз за разом звать меня через бесконечное множество миров. Удивительно, что я вообще его услышала.
«Он дал тебе клятву, вы связаны», — объяснил Огонёк.
«Благодарю», — шепнула признательно.
— Ты была в мире, где прекрасное голубое небо, бесконечное синее море, сосны, горы и вся жизнь сосредоточена лишь в маленькой деревушке у воды? — безошибочно предположила Наталья Григорьевна.
— Да.
Хотела спросить, как она догадалась, но решила не перебивать.
— Это наш родительский дом, дом заклинателей. Закрытый мир, куда теперь может попасть лишь повелитель и его семья. Мы ушли, когда местная звезда иссякла, не давая ни грана магии. Обменяли планету на новый дом, принеся клятву верности повелителю по древним законам. Потому он так уверен в нас, а мы — в нём. Это нерушимый союз. И сейчас я испытываю боль, понимая, как недоволен будет его величество нашим разговором, — закончила с намёком Наталья Григорьевна.
Намёки намёками, но мне нужна правда. Я уже не та нежная Алеся, закалилась, вращаясь в кругах тёмных, из которых слова без клещей не вытянешь. И, кажется, потихоньку познаю прелесть власти и начинаю пользоваться. Тёмные не вправе мне отказать, вынуждены подчиниться.
— Зачем ему нужна была эта планета? Она расположена невероятно далеко от Као–сар–Ди, мы шли к ней множеством телепортов. Вы её особым образом заговорили? — потребовала я продолжение истории, прислушиваясь к организму Натальи Григорьевны с помощью дара.
Никакой боли в теле женщины не читалось, она пыталась использовать мою доброту против меня же. Истинная тёмная, ничего не скажешь. Манипулятор чистой воды.
— Да. Повелителю нужно отдыхать. Он превратил Муусанд в планету–крепость, а ту деревушку, что ты посетила, мы заговорили перед уходом специальным образом. Там время течёт по–другому, мысли расплываются, точно сливочное масло на сковороде, пузырясь и не позволяя концентрироваться.
Она говорила правду, но, как водится, о многом умалчивала.
— И тем не менее, моё там заточение — не лечение, а наказание.
— Впервые об этом слышу, — солгала женщина, поднимаясь.
— Вы ждёте от меня прямого приказа? — спросила холодно. — Сядьте. И скажите то, что утаили.
Наталья Григорьевна застыла, не успев до конца распрямиться. Выждала секунду, но не посмела перечить. Виду она не подала, но я чувствовала её недовольство, даже бешенство.
Вам придётся смириться с тем, что я выросла и больше не поддаюсь вашей магии, мяч на моей стороне.
— Прости, Алеся, я… забываюсь, — произнесла она, справившись с внутренними противоречиями. Она изгнала эмоции с помощью магии, точь–в–точь, как это делала я — пустив магию по венам. Пытается скрыть истинное положение дел, знает, что я пока не умею читать эмоции, но страхуется максимально. Умная женщина. И опасная. Безусловно преданная моему отцу, но не мне.
Всмотрелась в статную женскую фигуру и с удивлением поняла, что я не только планеты, но и людей могу видеть в виде формул, таблиц, схем и, что самое удивительное, мне были доступны показатели, которые подозрительно напоминали анализ крови. Позор, конечно, но я не помнила расшифровку обозначений, хотя основное мы учили на биологии.
«Это семейный дар, ты потихоньку его осваиваешь. А воспринимаешь всё в известных тебе параметрах. Жаль, учила их плохо, придётся вернуться к урокам», — подсказал Огонёк. — «Дожимай тёмную. Она скажет то, что я не могу. Дожимай, Миа. Не жалей её!»
— А теперь, когда вы наполнены тьмой и можете не делать вид, будто эмоционально вовлечены в ситуацию с моим взрослением и изменением наших ролей, расскажите то, что я должна знать. Итак?
Я специально не стала добавлять в речь предположения, чтобы у неё не было возможности увильнуть и, как оказалось, правильно сделала.
— Муусанд — планета, где лечат магическое безумие. Все жители того мира — лучшие целители разных рас. Сама планета заговорена нами на спокойствие, мирное существование, отсутствие любых форм агрессии. Повелитель наполнил мир своей силой и собранной у разных звёзд магией. Муусанд сам по себе — словно санаторий на Земле, только лучше. Там отдыхаешь, но из него не можешь вырваться без посторонней помощи.
— Наталья не солгала, Муусанд — это действительно лечебница, курорт и тюрьма одновременно. Там есть много потайных зон, где заключены разные… источники энергии, — включился в рассказ отец Тани.
Было в его словах нечто такое, за что я зацепилась.
— Подробнее, пожалуйста. Кто или что выступает источниками энергии? — Говорила, а сама уже понимала, что так смущало меня во время вынужденного отдыха.
— О, Боже! Я, кажется, догадалась! — выпалила Таня. — Это её мать, да? Её не убили?
Наталья Петровна бросила на дочь недовольный взгляд, осуждая вмешательство, но Таньку таким не смутить. Её обиды на родителей сейчас здорово помогают не поддаваться на их манипуляции и придерживаться своей линии.
— Верно, — заметил Николай Иванович. — Так и есть. Тебя отправили туда, чтобы ты собрала как можно больше её силы. Это поможет и самой Гранад, и тебе, Леся.
— Дальше! — велела я, каменея от переизбытка эмоций и того количества тьмы, что пришлось призвать, чтобы с ними справиться.
— Мы боялись, что ты… что она причинит вам вред, — призналась Наталья Григорьевна тихо–тихо и удивительно честно. — Гранад ненавидит драконов, не выносит их. Как бы ни пытался повелитель ей объяснить, что к чему, зачем они ему нужны, почему ты не сможешь быть счастлива, если их уничтожить, она упрямится. Гранад не сможет принять твой брак с драконом, Алеся.
— Она не может, не хочет и не станет этого делать, — согласился с мнением жены Николай Ивванович. — Потому её заперли. Прости, не мы должны были тебе это рассказать.
— Ты сама потребовала правду. Мы — те немногие, кто её знают, — не преминула уколоть женщина, которая в детстве была мне второй матерью, а оказалась такой же фальшивкой, что и первая.
То ли тьма в крови, то ли растоптанные в пыль розовые очки — не знаю, что именно сработало, возможно, всё вместе, — но я со всей отчётливостью поняла то, о чём хотел, но не смог сказать отец.