Он встряхнул мешок, давая мне понять, что он имеет в виду.
Я уже знаю, что мы с ними сделаем, — сказал я, — Мы отвезем их к одному моему другу, которого зовут Карлтон Стерлинг. Он биолог.
Биолог?
Биолог — это тот, кто изучает жизнь, — пояснил я. — Он вскроет эти шарики и расскажет нам, что они из себя представляют.
А это болезненно? — поинтересовался он.
В некотором смысле, пожалуй, да.
Тогда все в порядке, — решил Пес. — А что касается этого биолога — я, кажется, уже слышал о существах, которые занимаются чем-то похожим.
Но, судя по его тону, он, несомненно, имел в виду нечто совершенно иное. Оно и понятно, подумал я, ведь жизнь можно изучать по-всякому.
Некоторое время мы ехали молча. Мы уже приближались к городу, и движение постепенно усиливалось. Пес напряженно застыл на сиденье, и я видел, что его тревожит длинная полоса надвигавшихся на нас городских огней. Я попытался представить, будто сам вижу эти огни впервые, и понял, какой они могут внушить ужас сидевшему рядом со мной существу.
Давай-ка послушаем радио, — предложил я.
Я протянул руку и включил приемник.
Связь на расстоянии? — спросил Пес.
Я кивнул.
Как раз время вечернего выпуска «Последних известий», — заметил я.
Передача только началась. Захлебываясь от счастья, диктор бодро рекламировал какое-то изумительное моющее средство.
Потом раздался голос радиообозревателя:
Час назад при взрыве, происшедшем на автомобильной стоянке позади жилого дома «Уэллингтон Армз», погиб какой— то мужчина. Предполагают, что погибший — научный обозреватель «Ивнинг геральд» Паркер Грейвс. Полиция считает, что в машину Грейвса подложили бомбу, которая взорвалась, когда Грейвс включил мотор. В настоящее время полиция пытается окончательно уточнить личность погибшего.
И он перешел к следующему сообщению. С минуту я сидел словно оглушенный, потом протянул руку и выключил радио.
В чем дело, друг мой?
Тот человек, который погиб, — ведь это был я, — объяснил я ему.
Вот чудеса-то, — заметил Пес.
Глава 19
Увидев свет в окне лаборатории на третьем этаже, я понял, что Стирлинг работает. Я принялся барабанить в парадную дверь, пока по коридору не прихромал разгневанный сторож. Он жестом приказал мне убираться вон, но я упорно продолжал стучать. В конце концов он все-таки отпер дверь, и я назвал себя. Недовольно ворча, он впустил меня. Вслед за мной в дом проскользнул и Пес.
Оставьте собаку на улице! — возмущенно потребовал сторож. — Сюда собакам вход запрещен.
Это не собака, — возразил я.
А что же?
Подопытный экземпляр, — объяснил я.
И пока он переваривал это, мы успели юркнуть мимо него и подняться на несколько ступенек. Я слышал, как, сердито бормоча себе что-то под нос, он заковылял обратно в свою каморку на первом этаже.
Склонившись над лабораторным столом, Стирлинг что-то записывал в тетрадь. На нем был неописуемо грязный белый халат.
Когда мы вошли, он оглянулся на нас с таким видом, будто наш приход был в порядке вещей. Сразу было видно, что он не знает, который сейчас час. Его ничуть не удивило, что мы явились в такое неурочное время.
Ты пришел за пистолетом? — спросил он.
Нет, кое-что тебе принес, — сказал я, показывая мешок.
Тебе придется вывести отсюда собаку, — заявил он. — Собакам сюда вход запрещен.
А это вовсе не собака, — сказал я, — Я, правда, не знаю, как он там себя величает и откуда он, но это пришелец.
Явно заинтересовавшись, Стерлинг повернулся к нам всем телом. Прищурившись, посмотрел на Пса.
Пришелец, — без особого удивления повторил он. — Ты подразумеваешь под этим существо со звезд?
Именно это он и имеет в виду, — вставил Пес.
Стерлинг наморщил лоб. Помолчал. Было почти слышно,
как лихорадочно заработали его мысли.
Когда-нибудь это должно было случиться, — наконец проговорил он, словно давая авторитетное заключение по какому— то важному вопросу. — Но никто, конечно, не мог предугадать, как это произойдет.
Поэтому тебя это нисколько не удивило, — констатировал я.
Нет, почему же? Разумеется, я удивлен. Но, скорее, внешностью нашего гостя, чем самим фактом.
Рад с вами познакомиться, — промолвил Пес, — Как я понимаю, вы биолог, и я нахожу это в высшей степени интересным.
Но, честно говоря, пришли мы из-за этого мешка, — сказал я Стерлингу.
Мешка? Ах да, у тебя ведь был еще какой-то мешок.
Я поднял мешок, чтобы он мог получше разглядеть его.
Это тоже пришельцы, — объявил я.
Все это начинало чертовски смахивать на водевиль.
Он недоуменно поднял бровь.
Запинаясь и путаясь в словах, я торопливо рассказал ему, что это за существа, — в моем понимании, конечно. У меня вдруг почему-то возникла потребность высказаться как можно быстрее. Словно меня подстегивала мысль о том, что у нас очень мало времени, а мне нужно успеть все рассказать. Возможно, так оно и было.
Лицо Стерлинга побагровело от волнения, глаза возбужденно заблестели.
Об этом-то я и говорил тебе сегодня утром! — воскликнул он.
Я вопросительно хмыкнул — наш утренний разговор давно выветрился у меня из головы.
Существо, не зависящее от окружающей среды, — напомнил он. — Существо, которое может жить везде и быть всем, чем угодно. Форма жизни, обладающая стопроцентной приспособляемостью. Способная приспособиться к любым условиям…
Но ты ведь говорил вовсе не об этом, — возразил я, вспомнив наконец, что он тогда сказал.
Вполне возможно, — согласился он. — Наверно, я не совсем точно выразил свои мысли. Но в итоге получается то же самое.
Он повернулся к лабораторному столу, выдвинул ящик и стал быстро рыться в каких-то вещах. Наконец вытащил то, что искал, — прозрачный полиэтиленовый пакет.
Давай-ка пересыплем их сюда, — сказал он. — А потом уже хорошенько рассмотрим их.
Он открыл пошире отверстие пакета. С помощью Пса я перевернул наш импровизированный мешок и высыпал кегельные шары в пакет к Стерлингу. Небольшое количество каких— то клочков и обрывков упало на пол. Даже не пытаясь принять форму шаров, они быстро шмыгнули к рукомойнику, вскарабкались по его металлическим ножкам и нырнули в раковину.
Пес бросился было за ними в погоню, но они оказались проворнее. Он вернулся с удрученным видом, уныло свесив уши и волоча поникший хвост.
Они отступили в канализационную трубу, — сообщил он.
Ну и пусть, — беспечно отмахнулся Стерлинг, которого так и распирало от счастья, — большая часть ведь осталась у нас.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});