На экране немедленно показались влажные стены центральной шахты. Насосы уже стихли. Уровень воды опустился ниже комингса герметичной двери второго крыла.
– Уже! – весело отозвался Полозов. – Открывайте и выходите. В работе лифтов не уверен, но пройти в первое крыло вы точно сможете…
Тяжелая отсечная дверь распахнулась, как кухонная форточка под внезапным порывом ветра. Оттуда вывалилась темная масса людей и воды.
Зомби в своей обычной, неспешной манере посторонились, но передние ряды были тут же сбиты с ног. Послышалась автоматная очередь, потом еще одна. Крики боли и ярости. «Пожарных! Пожарных вперед! У кого бутылки с термитом?..»
Полозов в ужасе склонился над экраном: серебряные скафандры жгли своих спасителей, а те не могли быстро выбраться из тесной шахты.
– Остановитесь! – закричал Полозов.
От приподнятого настроения удачно выполненной работы не осталось и следа. Теперь ему было дурно от мысли, что это делают люди. Что сам он – человек, и ничем не отличается от тех, кто творит такое зверство.
И тогда пришло бешенство. Не спортивный азарт, не злость и не ярость – слепое бешенство: он просто не хотел, чтобы они жили. Не хотел дышать с ними одним воздухом, делить воду и пищу. Он хотел, чтобы они умерли. Здесь и сейчас.
Полозов бил ладонями изображения людей. Сперва тех, которые в скафандрах, потом автоматчиков, а вслед за ними равнодушных, кто, не моргнув глазом, шагал по дымящимся трупам или просто, торопясь к выходу, давил ботинками своих недавних друзей и товарищей…
Он пришел в себя, только когда в Бункере все замерло, стихло. Открыл рот, чтобы позвать кого-нибудь по рации, но вспомнил, что ему никто не мог ответить. Глаза щипало то ли от слез, то ли от едкого пота. В голове шумело. Ему было плохо. Он не мог поверить, что убил остатки гарнизона.
Попробовал протереть глаза, и не смог: руки не поднимались, не слушались его. Они срослись сиреневыми веточками с пультом. Его тело густо покрылось лохматыми зарослями.
«Ну ты и выдал!» – сказали заросли.
«Сам в шоке», – сказал правду Полозов.
«Твое племя решило избавиться от чужой жизни. Ты им мог помочь, но вместо этого убил. Убил их всех. А за минуту до убийства спасал. Спасал, рискуя своей жизнью. В этом есть какой-то смысл?»
«Не знаю. Смысл – это порождение разума. Совесть – это что-то другое».
«Это ты меня породил»? – заинтересовались растения.
«Я только один из твоих создателей».
«Ты мне здорово помог».
«Чем же?»
«Теперь я понимаю, почему я такой. По образу и подобию, да? И знаешь что? У меня появилось желание. Интересно посмотреть на твоего создателя. Хочешь со мной?»
«А у меня есть выбор?»
«Есть», – ответил голос.
Полозов увидел, как померкли и опали веточки у него на руках. Высохшая трава осыпалась пылью по всему телу. Какая-то часть попала за воротник. Шея сразу зачесалась и заколола. Он поднялся с кресла и сказал:
– Мне нужно посоветоваться. Я не один. А если решим уйти, нам будут нужны припасы…
«Суток на сборы хватит? – прошелестел в голове голос. – Я запущу лифт центральной шахты и прикажу исполнителям вам помочь. Берите все, что хотите. Сколько увезете на четырех машинах, столько и будет вашим. Идет?»
– Идет. Но скажи мне, куда ты собрался? Разве такое возможно: отыскать моего создателя? Мы пробовали…
«Вы искали в пространстве, а я поищу во времени. Вернусь к началу времен… где-то же он должен быть! Кроме того, возможно, он не хочет вас видеть, вы ему неинтересны. Но если он не рад тебе, может, обрадуется своему внуку?»
– Успехов, – устало кивнул Полозов, смело шагая через заросли к выходу.
«Не хочешь ему что-то передать? – спросил голос. – У людей принято что-то передавать друг другу».
– Передавай ему привет! – равнодушно бросил Андрей, выходя в коридор.
– И все?
– Все. Если нас он делал так же, как мы тебя, то не хочу его ставить в неловкое положение…
* * *
Появление Андрея было встречено с восторгом, которого он почему-то не ожидал. Тян с Еленой, поднимая клубы пыли, спустились и помогли ему выбраться из воронки. Варвара стояла без платка, сияющая и счастливая. Они обнялись, и Полозов долго щурился в поразительную синеву неба: отвыкшие от дневного света глаза слезились.
Потом он уселся на поваленное дерево и сообщил:
– Нам дают сутки на разграбление. Можем взять четыре БМП. Все, что увезем – наше. С управлением проблем не будет – как простая машина… только очень большая и тяжелая.
– Я так и знал! – скривился вечно недовольный Тян. – Не спеши выполнять, отменят. Знаешь, скольких трудов стоило поднять эти сумки наверх? Теперь что, обратно нести?
Полозов покосился на внушительную кучу брезентовых мешков и покачал головой:
– Если решим уйти на поверхность, то пусть лежат. Потом заберем.
– А мы можем остаться в Бункере? – удивилась Елена.
– Да. Нас приглашают отправиться на поиски Создателя. Своих конструкторов машина уже видела, теперь ей интересно, кто сделал нас.
– Тогда зачем БМП? Остаемся! – с воодушевлением предложил Виктор. – А генерал возражать не будет?
Полозов до боли прикусил верхнюю губу. «Я не буду ни о чем жалеть! – приказал он себе. – И забыть! Все забыть!»
Почувствовав перемену его настроения, Варвара робко сказала:
– Мы сбегали на кухню. Взяли казан жаркого и кастрюлю вареников… покушаешь? Мы уже завтракали.
– Бутерброды! – потребовал Андрей. – Бутерброды и чай из плетеной сумки.
Они передали ему сумку Судакова, и, пока он разворачивал салфетку с призывно пахнущим копченостью хлебом, Елена спросила:
– Значит, мы действительно сделали мыслящую машину времени?
– Похоже на то, – ответил Полозов.
У него дрожали руки. Он никак не мог справиться с бумагой, в которую Судаков завернул еду.
– Искать Создателя – поразительное предложение, – с благоговением сказала Лена. – И неожиданное. Мы согласимся?
– Но если мы далеко в прошлом… вдруг именно мы должны положить начало человеческой расе? – спросила Варвара.
– Нас слишком мало для роста популяции… – засомневался Виктор.
Андрей откусил треть бутерброда и зажмурился от удовольствия. Он почти не слушал, как его приятели спорили о генах и логистических моделях роста популяций. Бьющие сквозь верхушки деревьев лучи солнца казались куда интереснее. А потом подумал, что ему, в сущности, все равно: оставаться здесь или отправляться к Создателю.
Сделав приличный глоток остывшего чая, едва не поперхнулся и еще раз крепко приложился к бутерброду.
«Нечетный день, – подумал Полозов. – По этим дням Судаков всегда делился со мной обедом. Все возвращается по кругу…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});