понимал, что происходит нечто необычайное, но слова «революция» он избегал. Он очень одобрил мой план протелефонировать Воейкову и при мне стал спрашивать новости у директора Департамента полиции Васильева.
Васильев сообщил, что под утро произведена большая ликвидация: арестовано до ста человек из разных партий. Арестованы все вожаки движения. Арестован «руководящий» движением «коллектив». Надеются, что завтра, в понедельник, все будет кончено. То же самое, но только в других выражениях, сообщил и Протопопов. Белецкий отнесся к их успокоениям довольно сдержанно. Я понял, что он не верит в арест какого-то «коллектива», руководящего якобы всем движением. Такого тогда не было.
Были арестованы пять человек из Петербургского комитета большевиков, но это была капля в море. Начальник Охранного отделения смеялся над этими арестами, произведенными по его спискам.
Белецкий понимал, что в Петрограде нет фактически авторитетного военного начальника, который бы руководил подавлением беспорядков. А между тем все передано в руки военных. А главное, нет государя. Нужно, чтобы государь немедленно вернулся из Ставки.
Я еще успел пересечь Невский и проехать обратно к себе (Фонтанка, д. № 54), но с полудня Невский по тротуарам уже был залит людской массой. С двух часов в разных концах начались демонстрации.
Толпа занимает середину улицы. Появляются красные флаги. Поют революционные песни. Особенно возбужденное состояние у Казанского собора, у Гостиного Двора, на углу Садовой, на углу Литейного, вокруг Знаменской площади. Площадь удобна для демонстрации, но пехота не пускает народ прорваться на площадь. Конные наряды бросаются на толпу, из толпы летят камни, ледяшки.
Около трех часов в разных местах Невского начинается стрельба пехотных частей по толпам. Особенно энергично стреляет у Гостиного Двора учебная команда запасного батальона Павловского полка. Ею командует капитан Чистяков, сухой, энергичный, с горящими красивыми глазами, он как будто наэлектризован. Рота раскинула цепи поперек Невского и поперек Садовой. По Невскому от Аничкова моста и по Садовой к Невскому, заполнив мостовую, двигаются толпы с красными флагами, с пением революционных песен. На сигналы не обращают внимания. Цепи стреляют залпами. Кто-то стреляет с крыши по солдатам сзади. Убит в затылок ефрейтор. Солдаты обозлены. Переходят на частый огонь. Стрельбе по толпе иногда мешают казаки, смешиваясь с толпой. Пехота злится. Слышна ругань по адресу казаков.
Не менее энергично работает и учебная команда Волынского полка. Ею командует капитан Квитницкий. Ее роты оберегают Знаменскую площадь. Часть стреляет вдоль Невского против напирающей толпы, другая часть вдоль Гончарной улицы, откуда напирают с флагами и песнями. В этом районе несколько десятков убитых и раненых. Появились добровольцы-санитары: молодежь с повязками на рукавах. Много молодых женщин. Им дают работать.
От действительной стрельбы толпа в панике. Начинается отлив от Невского. Когда же некоторые части дают первый залп вверх, в воздух, толпа смеется и смелеет.
Вечером распространился слух о бунте в Павловском полку, о чем ниже.
Часа в четыре я приехал в Царское Село. Под снежной пеленой город казался особенно нарядным.
Придворные кареты с кучерами в красных ливреях придавали всему праздничный вид. Сказочными выглядели покрытые снегом бульвары. Всюду тишина, спокойствие.
Сделав несколько визитов, повидав бывших подчиненных, я попал в семью С. Н. Вильчковского[153]. Там так же, как и во многих других царскосельских семьях, царил культ их величеств. Сам Вильчковский занимал хороший пост и, кроме того, был начальником одного из поездов ее величества. Его жена работала в госпитале государыни. Она была в восторге от государыни, как от человека, матери, семьянинки. Как она любит помогать нашим больным и раненым, чего она не делает для них! Теперь царица вся поглощена болезнью детей.
Александровский дворец действительно походил тогда на госпиталь. В комнатах наследника и великих княжон опущены шторы, царит полумрак. У наследника и двух старших великих княжон температура выше 39. Младшие великие княжны Мария и Анастасия Николаевны ухаживают за больными и гордятся тем, что они «сестры милосердия» и помогают царице. Царица поспевает всюду. Положение наследника тяжелое. Самочувствие Ольги и Татьяны Николаевн очень хорошее. Они даже веселы. Присланные офицером Родионовым ландыши от Гвардейского экипажа доставили больным истинное удовольствие.
В другом крыле дворца лежит в жару так любимая царской семьей Аня (А. А. Вырубова). У нее температура более 40. Перебывало несколько докторов. Там дежурит Акилина. Великие княжны Мария и Анастасия Николаевны два раза в день ходят туда на дежурство. Туда тоже были присланы ландыши. Эти ландыши едва ли не были последней улыбкой старого режима царским детям. В тот день этого никто не подозревал, от детей скрывали истину. Великие княжны были счастливы. Царица строго запретила говорить больным о беспорядках.
Императрица в костюме сестры милосердия то у детей, то у Ани. Она руководит всем и сама ухаживает за больными.
Царица настолько была занята больными, что даже не смогла лично выслушать генерала Гротена, который ездил к Протопопову за новостями. Царица поручила выслушать генерала своей подруге Лили Ден.
Протопопов прислал письмо, что вчера положение было хуже, сегодня лучше, произведены хорошие аресты. «Главные вожаки привлечены к ответственности за речи в Городской думе. Вечером министры совещались о принятии назавтра энергичных мер, и все они надеются что завтра (то есть в понедельник. — Авт.) все будет спокойно».
Так легкомысленно лгал и успокаивал императрицу Протопопов, а ведь царица сообщала эти сведения государю, принимая их за чистую монету.
После завтрака императрица была с Марией Николаевной у Знамения. Проехали на могилу Распутина. Над ней уже был довольно высокий сруб. А. А. Вырубова строила часовню. Проехали в деревню Александровку, поговорили с Мясоедовым-Ивановым, с Хвощинским и другими офицерами. Вернувшись во дворец, царица обошла больных. У всех жар увеличился. Корь в разгаре. Царица написала письмо государю. Ее величество сообщила все успокоительные сведения, что прислал Протопопов. Написала, как молилась у могилы Распутина, и послала кусочек дерева с его могилы, где стояла на коленях.
«…Мне кажется, все будет хорошо, — писала царица, — солнце светит так ярко, и я ощущала такое спокойствие и мир на его дорогой могиле. Он умер, чтобы спасти нас…» В таком безмятежном настроении царица приняла после отправки письма Н. Ф. Бурдукова. Он еще накануне просил срочного приема. Ему было назначено на сегодня. Хорошо осведомленный о происходящем, Бурдуков решил предостеречь царицу. Он не был связан служебной дисциплиной. Писать Вырубовой нельзя — больна. Расстроенный, не переменив даже обычного серого костюма, прошел он на этот раз как-то необычно просто во дворец. У ворот даже не сделали обычного опроса. Видна растерянность. Во дворце мертвенно тихо. Неприятно.
Его провели в салон. Вышла императрица в костюме сестры милосердия. Подала руку, предложила