Мне особенно сильно захотелось уже сейчас быть в пути. Так надо добраться до Вьерны раньше Марленуса из Ара! Я надеялся, что мне в этом повезет. Благодаря Тане и Эйле, я располагал информацией, которой, вероятно, не было у Марленуса.
– Перекусить бы чего-нибудь, – с чувством сказал Римм.
Мы как раз поравнялись с одной из пага-таверн. Через открытую дверь была видна танцующая на арене в центре зала хорошенькая девушка-рабыня, невысокая, с изящной, словно выточенной, фигуркой. Заглянув внутрь, мы с Турноком рассмеялись.
– Пожалуй, стоит зайти, – согласился я. – Ближе к пристани все таверны будут, наверное, битком набиты.
Мы со смехом обменялись понимающими взглядами и вошли в зал. Я был в хорошем настроении: меня не оставляла уверенность, что я сумею вернуть Талену. Да и Тана с Эйлой ушли по хорошей цене, дав нам возможность позволить себе роскошный ужин. Мы выбрали столик в глубине зала, незаметный, но расположенный прямо перед ареной. Танцовщица и вправду была великолепна. Ничто не могло скрыть ее красоту, причем именно потому, что на ней, кроме ошейника и тонких цепей, протянувшихся от запястий до лодыжек, ничего не было.
Сзади послышался легкий перезвон колокольчиков, и рядом с нашим низким столиком опустилась на колени обслуживающая зал девушка-рабыня в короткой шелковой тунике.
– Паги хозяевам?
– Да, всем троим, – ответил я. – И принеси еще хлеба, жареного боска и каких-нибудь фруктов.
– Да, хозяин, – послушно поклонилась она.
Настроение у меня было приподнятым. Скоро, очень скоро Талена снова окажется рядом со мной. А эти девчонки, Тана и Эйла? Неплохо мы на них заработали. Подарок судьбы.
Я усмехнулся. Музыканты старались вовсю. Я потянулся к висевшему на поясе кошелю, чтобы бросить им монету.
– Что случилось? – обеспокоенно спросил у меня Турнок.
В ответ я показал ему перерезанный ремешок, оставшийся от украденного кошеля. Мы, все трое, переглянулись, покачали головами и рассмеялись.
– Это девчонка, – сказал я. – Та, черноволосая, с которой мы столкнулись неподалеку от пристани.
Римм согласно кивнул головой. Я был удивлен. Все произошло так быстро и незаметно. Она действовала мастерски.
– Надеюсь, хоть твой кошелек на месте? – обратился я к Турноку.
Тот кинул быстрый взгляд на свой ремень и с довольным видом похлопал по нему рукой.
– В целости и сохранности, – ответил он.
– У меня тоже найдется немного денег, – предложил Римм, – хотя я и не так богат, как вы.
– У меня остались четыре золотые монеты, полученные за продажу этих двух дикарок, – остановил его Турнок.
– Хорошо, – подытожил я. – Значит, давайте попируем.
Этому занятию мы отдались всей душой. В самый разгар трапезы меня словно осенило.
– Вот оно что! – невольно воскликнул я и рассмеялся. В моем сознании со всей отчетливостью всплыло то, что так настойчиво подсказывала мне память, но что я никак не мог ухватить.
– Что ты имеешь в виду? – с набитым ртом поинтересовался Турнок.
– Мне снова вспомнилась обворовавшая меня девчонка, – ответил я. – Теперь я понял, что в тот момент так привлекло мое внимание. И ведь я заметил это сразу, но только сейчас осознал.
– Что заметил? – спросил Турнок.
В глазах Римма тоже блеснуло любопытство.
– Ее ухо, – ответил я. – У нее надрез на ухе. Римм и Турнок рассмеялись.
– Нам встретилась воровка, – сказал Турнок, запивая жареного боска пагой.
– Причем очень искусная, – заметил я. – Очень!
Сомневаться в этом не приходилось. Наоборот, оставалось лишь восхищаться ее мастерством, как мы восхищаемся любым мастером своего дела: портным, искусно владеющим иглой, или виноделом, в руках которого обычная ягода превращается в чудодейственный напиток.
Я окинул взглядом полупустую таверну. В глубине зала, отрешившись от окружающего, над доской, уставленной красными и желтыми деревянными фигурками, склонились два человека. Их полностью поглотила каисса. Один из них был профессионалом, мастером, зарабатывающим игрой себе на жизнь – на ночлег где-нибудь в таверне на окраине города и кружку паги, выпитой здесь же, у стойки; противником его оказался тот широкоплечий светловолосый гигант с Торвальдсленда, что запомнился мне своей всклокоченной бородой и синими, холодными как лед глазами. Волосы у него на затылке были сплетены в небольшую косицу, на коленях лежал массивный обоюдоострый топор, а длинную, до колен, куртку из толстых шкур обитателей северных лесов опоясывал широкий ремень, расшитый знаками, приносящими, как традиционно считается, удачу. На Торвальдсленде каисса популярна так же, как и везде на Горе. Северяне считаются особенно настойчивыми и упрямыми противниками, и их поединки нередко затягиваются до глубокой ночи, а любая нечестность в игре неизменно заканчивается выяснением отношений на мечах или топорах. Однако не сама по себе игра разжигает огонь вражды в противниках и толкает их на кровопролитие; наоборот, она объединяет людей, собирает вокруг себя всех способных насладиться ее безграничной красотой, независимо от их национальности, профессии, склада характера и образа жизни – объединяет их, несмотря на все их различия.
Вот и сейчас над доской как зачарованные замерли широкоплечий молодой человек с Торвальдсленда и гроссмейстер, прибывший, должно быть, откуда-нибудь из далекой Турий, Ара или Тора.
Игра прекрасна. Девушка, прислуживающая нам, тоже была прекрасна, хотя блистала красотой несколько иного рода. Мы уже расправились с мясом и осушили по два стакана паги.
– Хозяева желают еще чего-нибудь? – опустившись рядом с нами на колени, спросила она.
– Как тебя зовут? – спросил Римм, приподняв девушке подбородок и разглядывая ее.
– Тендина, если хозяину угодно, – ответила она, послушно повинуясь движению его рук.
Турианское имя, отметил я про себя. В свое время я знал девушку, звавшуюся так же.
– Хозяева желают еще чего-нибудь? – снова спросила девушка.
Римм усмехнулся. Вдруг с улицы донеслись какие-то крики. Мы переглянулись. Турнок бросил на стол серебряный тарск. Все мы были удивлены. Даже Римм, не сводивший с девушки оценивающего взгляда. Она попробовала было встать и отойти от нашего столика, но Римм ловко поймал ее за волосы и быстро подвел к дальней стене зала, где потолок, плавно опускаясь, доходил почти до самого пола.
– Ключ! – не останавливаясь, бросил он владельцу таверны, и тот, перегнувшись через стойку, протянул ему небольшой плоский ключ.
Римм отпер им наручник на запястье рабыни и, продев соединяющую его цепь через вделанное в стене металлическое кольцо, снова защелкнул его на руке девушки. Этим он давал понять, что оставляет ее за собой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});