Читать интересную книгу Право умереть - Рекс Стаут

— Одно. Нужно указать: «Из района Восточных Шестидесятых улиц».

— Добавь.

— Она может увидеть заметку. Это имеет значение?

— Нет. Если она боится, то чем больше будет напугана, тем лучше. Снова возьми блокнот. Запиши, о чем спросить Остера и Уиппла. Нам не нужно, чтобы тут у нас собралась целая армия. Только те, кто…

— Я должен вначале передать объявление в газету, — перебил я и набрал соответствующий номер.

Глава 8

Весь уик-энд мне не везло. Встречу с Остером и Уипплом, назначенную на субботу, пришлось отменить, так как Остера вызвали в Вашингтон на какое-то совещание в министерстве юстиции. Предполагалось, что он вернется лишь в воскресенье вечером. Сол Пензер — отличный детектив, но ему осталось только беспомощно развести руками, когда выяснилось, что служащий гаража, где стояли оба «герона» Кеннета Брука, дежуривший вечером в тот понедельник, уехал на уик-энд, причем никто не мог сказать, куда именно.

В субботу, в четыре часа дня, меня вызвали в прокуратуру для обсуждения некоторых деталей отчета, переданного мной в уголовную полицию. Помощник прокурора, некий Мандель, явно изнывал от желания поговорить со мной через тюремную решетку при условии, что я буду находиться внутри, а он снаружи. Этот самый Мандель так долго продержал меня в прокуратуре, что я часа на два опоздал во «Фламинго», где мы с друзьями собирались потанцевать.

В субботу и дважды в воскресенье звонил Лон Коэн. Некоторые ловкачи журналисты, а возможно и сам Лон, прочитав объявление в газете, припомнили, что Кеннет, брат Сюзанны Брук, проживает как раз в районе Восточных Шестидесятых улиц; адрес на Сто двадцать восьмой улице был известен многим, ну и Лон, разумеется, захотел узнать, в чем дело. В субботу я уклонился от ответа, но он не отставал и два раза звонил в воскресенье, допытываясь, явился ли к нам таксист.

Таксист, к сожалению, не приходил.

К Остеру мне удалось попасть только в понедельник. В первой половине дня я пришел в канцелярию Комитета защиты гражданских прав, занимавшего целый этаж в одном из зданий на Тридцать девятой улице, около Лексингтон-авеню. Обстановку здесь я бы не назвал роскошной, но и бедной она не была. Я несколько удивился, обнаружив, что телефонистка (она же дежурная по приемной) обладала кожей такого же цвета, что и я, если не светлее. Это была женщина с седеющими волосами, двойным подбородком и длинным острым носом, словно взятым с другого лица. Позже я узнал, что во всем аппарате, насчитывавшем тридцать четыре человека, белых было пятеро, причем четверо из них работали безвозмездно, ради того, чтобы «творить добро», как выразился мистер Воун.

Остер занимал маленькую комнату с одним окном, но уже вскоре после начала нашего разговора провел меня в кабинет директора-распорядителя комитета Томаса Хенчи. Я оказался в большой комнате со шкафами, полками и несколькими десятками фотографий на стенах. Мне довелось видеть Хенчи раза два по телевидению — широкие плечи, полноватые, но не отвислые щеки, короткая шея, кожа цвета крепкого кофе со сливками. Он поднялся, готовясь пожать мне руку, и я вовремя принял меры, чтобы сохранить в целости свои пальцы, — люди с таким вот короткими шеями могут шутя раздавить их.

Я провел у Хенчи больше часа, причем беседа наша протекала, в общем-то, довольно мирно и спокойно. Я объяснил ему, что выражение Вулфа «весь аппарат» не следует понимать буквально. Он хотел бы повидать только тех сотрудников комитета, которые общались с Данбаром Уипплом, или с Сюзанной Брук, или с обоими вместе и могли сообщить нам какие-нибудь полезные сведения. С моей помощью Остер и Хенчи тут же отобрали таких людей. Вернувшись домой, я сейчас же перепечатал для Вулфа составленный нами список, дополнив его своими наблюдениями. Выглядел он так:

Томас Хенчи: около пятидесяти лет; директор-распорядитель; держится вежливо, но не сказал бы, что дружественно; понимает, что вся эта история очень вредит КЗГП, и очень переживает; видимо, не исключает, что Сюзанну Брук убил Уиппл.

Гарольд Р. Остер: юрисконсульт; кажется, сообщил Хенчи, что совещание созывается по его предложению, чего я опровергать не стал.

Адам Юинг: лет сорока; негр; руководит отделом информации и работал в тесном контакте с Уипплом; умный, энергичный человек; думает, что знает все и, возможно, не так далек от истины; держался весьма вызывающе.

Кэсс Фэйзон: лет сорока пяти; негр; руководит сбором пожертвований в фонд комитета; непосредственный начальник Сюзанны; судя по всему, Сюзанна ему нравилась, а Данбар нет. (Я ни на что не намекаю.)

Мисс Рей Кольман: примерно того же возраста, что Сюзанна; белая; помогала устраивать митинги и благотворительные вечера; к работе привлечена самой Сюзанной, которая выплачивала ей жалованье из своих средств; намерена продолжать работу в комитете. Лично с ней я не встречался, но со слов других у меня сложилось впечатление, что она не одобряла увлечения Сюзанны Данбаром. Детали я не выяснял, так как это не входило в мои задачи.

Мисс Бет Тайгер: негритянка; двадцати одного года; секретарь Хенчи; из-за нехватки людей в комитете иногда записывала под диктовку Данбара. Еще одно впечатление, возникшее в результате брошенного Хенчи замечания: Тайгер была неравнодушна к Данбару. Я лично с ней не разговаривал.

Мисс Моуд Джордан: белая; лет пятидесяти или больше; телефонистка и дежурный секретарь; включена в этот список главным образом потому, что в тот вечер разговаривала с Сюзанной, по ее просьбе написала и положила Данбару на письменный стол записку о том, что Сюзанна не сможет вернуться на квартиру ранее девяти часов; работает безвозмездно; большая энтузиастка борьбы за гражданские права — очевидно, тоже относится к числу «творящих добро»; располагает солидными средствами, так как, по словам Хенчи, пожертвовала однажды пятьсот долларов в фонд помощи детям убитого расистами Меджера Иверса; старая дева, из тех, что обязательно на чем-то помешаны (всего лишь мое личное впечатление, основанное на безошибочном понимании натуры женщин моложе девяноста лет).

Все они знали о квартире Сюзанны Брук в Гарлеме, а Хенчи, Юингу, Фэйзону и Кольман был известен ее точный адрес. По словам Остера, он адреса не знал. Джордан знала номер телефона. Что знала Тайгер, выяснить не удалось.

Вернувшись в шесть часов из оранжереи, Вулф сразу же взял список, дважды прочел его, минуты две хмурился, потом спрятал бумагу в ящик стола и взялся за очередную книгу — на этот раз не Роуза о Шекспире, а адвоката Кунстлера «Священник и хорист». Я уже прочитал ее и счел необходимым рекомендовать Вулфу. В книге рассказывалось о расследовании одного преступления. Мы обсуждали произведение Кунстлера во время обеда и пришли к выводу, что нью-йоркская полиция и окружная прокуратура провели следствие из рук вон плохо.

Вечер начался не очень обещающе. В тех случаях, когда у нас в послеобеденные часы собирается больше четырех человек, я снаряжаю в кухне портативный бар на колесиках и ставлю его в кабинете. Так я сделал и на этот раз, однако прошло уже минут двадцать, а никто из присутствующих не изъявил желания выпить. Это меня удивляло. Следовало ожидать, что вот в такой обстановке, в девять часов вечера, в компании из восьми человек непременно найдутся двое или трое настолько взвинченных, утомленных или просто жаждущих, что обязательно попросят чего-нибудь спиртного. Но никто и не взглянул на бар.

Присутствующие расселись по группам, но в основе этой «сегрегации» лежал не цвет кожи, а пол. Вулф заранее сказал мне, чтобы я посадил Уиппла, как нашего клиента, в кресло, обитое красной кожей. Остер сидел в переднем ряду стульев, в дальнем от меня конце комнаты, рядом с ним Хенчи, затем Юинг из отдела информации, потом Фэйзон. Во втором ряду разместились Рей Кольман, Моуд Джордан и Бет Тайгер, Кольман и Тайгер я увидел впервые. Кольман — особа с чрезмерно напомаженными губами — еще сохраняла неплохую фигуру, но уже начинала полнеть. Тайгер относилась к числу тех экземпляров, которые невозможно обрисовать двумя-тремя словами, настолько все у них было своеобразным. Могу лишь упомянуть, что природа наделила ее кожей цвета того шара из старинного золота, который Вулф держал у себя в комнате, не позволяя Фрицу даже прикасаться к нему, и что если бы Тайгер играла роль Клеопатры в одноименной картине вместо Элизабет Тейлор, я бы просто не вылезал из кинотеатра. В течение всего вечера я не мог оторвать от нее взгляда, хотя Вулф вменил мне в обязанность наблюдать за выражением лиц и поведением всех присутствующих.

В начале десятого я позвонил Вулфу по внутреннему телефону и сообщил, что все в сборе. Он вошел почти сразу же и, стоя у своего стола, молча слушал, пока я называл фамилии собравшихся. Потом повернулся ко мне и спросил: