Читать интересную книгу Пятое время года. Избранное - Ринат Валиуллин

– Перестань называть меня деткой. А стащить слабо?

– Никогда не пробовал.

– Если не считать моего сердца, – Майя посмотрела на меня преданно.

– Извини, купить его было бы для тебя оскорбительно, – взял я бутылку красного Мартини с полки. – А если нас сцапают? У тебя оружие есть? – сделал серьёзное лицо.

– Только моё обаяние, – стала ещё серьёзнее Майя.

– Чёрт, опять будут трупы, – я сунул бутылку за пазуху. – Ты безумная.

– Безумие – это моя форма существования.

Скоро мы подошли к кассе, едва сдерживаясь от смеха.

– Чёрт, что мы делаем? – произнёс тихо, когда кассирша включила свою фонограмму:

– Карта есть? Пакет нужен?

Кэт

Я лежал на берегу. Было душно. Тёплое море омывало ноги. Волны приятно щекотали ступни, то накатываясь, то отступая, оставляя за собой прохладу прикосновений. Неожиданно мои ноги окутала огромная медуза, склизкая и противная. Они пытались от неё избавиться, но тщетно.

Я проснулся и увидел, что их лижет здоровенный дог. Полчища мурашек побежали от ног к моей голове, будто их войска сдали позиции и бросились со страху в отступление. Катрин в постели не было. Я попробовал втянуть одну ногу под одеяло. Дог недовольно зарычал. Рисковать ногами не хотелось, оставалось ждать. Прошло какое-то время, ноги даже начали понемногу привыкать к ласкам, когда, наконец, ему надоело, он широко зевнул и растянулся в двух метрах от кровати. Я сразу же спрятал влажные ступни под одеяло.

Спать уже расхотелось. Понятия не имел, куда могла деться Катрин. Дог лениво наблюдал за мной, разлив свою огромную морду по полу. Мне дико хотелось отлить. Когда я начал медленно подниматься, пёс навострил уши и дал предупредительный, пролаяв три раза. Пришлось снова замереть. Ожидание Катрин было мучительно, совсем не то, что ожидание её на свидании: там, по крайней мере, можно уйти. Не знаю, сколько прошло времени, как мне показалось, целая эпоха, когда собака вскочила и радостно побежала к входной двери.

– Куда ты ходила в такую рань?

– За завтраком. Любишь булочки с корицей? – протянула она мне на мгновение серый бумажный пакет. Запах свежего хлеба растрогал моё сердце. Потрепав своего дога, Катрин поцеловала его в морду.

– Меня бы хоть раз так же крепко поцеловала.

– Тебя-то за что?

– А собаку?

– Она же животное.

– Думаешь, во мне этого мало?

– Ты чего такой хмурый с утра? – присела ко мне на постель Катрин.

– Твоя тварь чуть ногами моими не позавтракала. Просыпаюсь, а она мне ноги слюнявит.

– Понравилось?

– Ты у неё спроси.

– А тебе?

– Я в туалет хочу.

– Испугался? Да он с виду только такой грозный. Не бойся, иди, я кофе сварю пока.

А

Секс был без правил. Едва мы зашли в мастерскую, я скинул сумку, прижал к себе Алису, выедая её шею поцелуями. Под моим напором она прижалась к столику с красками, потом вовсе села на него. Я распахнул её фиолетовую блузку и провёл рукой по груди. Предчувствие любви пробежало дрожью по её коже. Ничто так не возбуждает женщину, как предчувствие любви.

Некоторые тюбики были открыты. Красный, жёлтый, белый. Скоро её короткая чёрная юбка стала похожа расцветкой на павлово-посадский платок. Я попытался развернуть Алису, но она заартачилась:

– Нужна я тебе падшая?

– Нет.

– Вот и не ставь меня в неудобное положение.

– Почему падшая? – продолжал я есть её грудь.

– Потому что мне кажется, что этот стол не выдержит такого накала, и я рухну вместе с ним.

Я не стал настаивать. Задрал юбку, под которой только стринги, тонкая полоска ткани. Отодвинул её, чтобы открыть калитку в лагуну, скинул с себя шорты и вошёл. Там было жарко. Страсть металась в тёмной неге влагалища. Алиса была похожа на изголодавшуюся волчицу, алчную и свирепую, которую не кормили сексом бог знает сколько. Я грыз её своим членом, будто хотел пройти сквозь тело и найти там, ни много ни мало, счастье.

Затем я оторвал её тонкое тело от стола, придерживая снизу за ягодицы. Алиса обхватила своими ногами мои бёдра. Мы покружились по комнате несколько мгновений, пока не рухнули на диван. Там я намазал её железной рукой на постель и начал медленно есть.

– Я не думала раньше, что это может быть так приятно, – кричала мне с седьмого неба Алиса. – Что ты себе позволяешь?

– Я тебя кушаю.

– Это и есть любовь?

– Не знаю.

– Могу сказать откровенно одно, у меня диета. Я не ем что попало.

* * *

– Какой твой любимый праздник? – спросила Алиса, придя в себя через несколько минут.

– Новый год, точнее, его приближение.

– А я больше люблю День рождения.

– Почему не Новый год?

– Темно, холодно. Все чего-то ждут, ты тоже ждёшь. И когда шаришь под ёлкой, а там пусто, особенно сильно понимаешь, что ты не подарок.

– Тебя что, родители не любили? – укрыл я её простыней.

– Не любили.

– Почему?

– Они любили друг друга.

– Тебе сколько лет?

– Двадцать один.

– Чёрт, у меня такое впечатление, что я сплю с ребёнком.

– У нашей любви большая разница в возрасте, но не вздумай меня удочерять. У тебя было много женщин? – спрятала она своё лицо под простыню.

– Достаточно. А у тебя мужчин?

– Было, но настоящий всегда один.

– Это сильно.

– Да, но только чем сильнее я становлюсь, тем больше хочется быть слабой.

– Знаешь, детка, в тебе есть что-то кремовое, ты разглаживаешь морщины моей закостенелой души. Зачем ворошить прошлое, когда можно уложить настоящее, – обнял я её и нырнул своими в девичьи пухлые губы.

М

Все знакомства ведут в постель, если идти до конца. Можно целовать от щиколоток до век, можно покусывать интимно и скромно, можно дико стонать и кричать, можно по дому прекрасными голыми ходить и быть почти что счастливым, всё это можно, пока не разлюбишь. Расставаться всегда трудно, особенно когда уже приручил.

Я договорился встретиться с Майей в одном из кафе рядом с университетом и пришёл намного раньше. В кафе почти никого не было, видимо, час обеда уже миновал. Только одна женщина лет тридцати за соседним столиком. Довольно близко, я даже чувствовал её присутствие, оно показалось мне великолепным. Из чего же сделаны женщины, рождённые так притягивать и способные так отталкивать?

Я видел, как на её столе появилось горячее мясо ягнёнка, в зелёных листьях салата. Запах жареного мяса заставил незнакомку облизнуться. Холодная сталь блеснула пальцами вилки и опасным ребром ножа в её длинных руках. Она взяла соль, посолила. Потом добавила перца. Масло, а сверху горчицу постелила на ароматный хлеб. Откусила, закрыв от удовольствия глаза. Потом взяла с тарелки и прикусила веточку терпкого базилика. Соусом нежным нарисовала что-то на плоти. Как будто чьё-то короткое имя. Отрезала небольшую часть и заправила в губы. Стеклянный глоток белого. Бог мой, из чего же она была создана, вылитая из эфира?

Вытерла губы салфеткой, посмотрела на меня. По взгляду я понял, что не был тем десертом, который она ждала. Ей принесли пирожное и кофе. Проверяя сочность запечённого яблока и глубину корицы, она разговаривала с хрупким фарфором, пока тому было что излить. Кофе парило в её руках.

Салфетке последние поцелуи. Затем я услышал, как она позвонила сыну. Разговор был короткий. Потом с подругой пробежалась по личному и по магазинам. Рассчиталась, накрасила губы. Всё равно чего-то ей не хватало. Она окинула взглядом покинутое ею место.

Я знал, чего не хватало, да и она тоже знала, только не подавала виду. Не хватало мужчины. Трудно быть женщиной, если рядом недостаток мужчины. Когда она встала, мне захотелось накинуть изящно на неё драп, на котором цвели яркие бутоны. Но в этот момент в кафе вошла Майя. Начался второй акт пьесы, с которого хотелось сразу уйти из театра. Потому что драмы я не любил, а в этой предстояло сыграть одну из главных ролей.

Мы говорили долго, пили чай и даже целовались. Я понимал, что поцелуи эти были прощальные.

* * *

– Не любите вы меня.

– С чего ты взяла?

– Нет, не я. Это вы меня взяли, а теперь не любите.

– Перестань, Майя. И почему на «вы»?

– Мне так легче.

– Ты плачешь? – попытался я её привлечь к себе, но она отодвинулась.

– Нет, это у меня на тебя аллергия. Есть вещи, которые невозможно простить, – взяла салфетку со стола и смахнула слезу.

– Например?

– Твоё присутствие.

– А если я тебе скажу, что я женат?

– Мне это уже до лампочки. Кому-то приходится лгать, чтобы понравиться, кому-то достаточно сказать правду, чтобы влезть в сердце и там поселиться. Очень часто мужчины не любят женщин только за то, что те принадлежат другим, но я-то всё ещё принадлежу тебе. Мысли туда-сюда, туда-сюда. Все мозги в пыли.

– Расставание – всегда рана, – закурил я уже вторую сигарету.

– Я же люблю тебя, – взяла она другую салфетку и громко высморкалась. – Только обещай мне никому не говорить, как я тебя люблю.