Читать интересную книгу Жаворонок Теклы (СИ) - Семенова Людмила

Когда Айвар сказал об этом Нерине, она не без гордости сообщила ему, что у петербургских кофейных традиций тоже есть своя история — первые русские «кофейные дома» появились именно здесь, и это были не только кафе, но и места для культурного общения, чтения европейской прессы. В то время редкий напиток могли позволить себе лишь аристократы, и один из таких «кофейных домов», ныне называющийся «Литературное кафе», посещал и сам Пушкин, чья родословная, по некоторым данным, исходила именно из Эфиопии. «Вот такие удивительные замыслы вселенной» — заметила девушка.

Во всем остальном Айвар по Африке пока не скучал. Даниэль познакомил его со всеми скопищами андеграунда, показал много этнических лавок, где можно было подолгу перебирать очаровательные и безобразные культовые вещицы из разных уголков мира. Был такой магазин и при их клубе, и Айвар сразу узнал расписные кофейные чашечки и джебены, соломенные шкатулки с цветным вплетением, деревянные статуэтки, картины на телячьей коже, амулеты и даже уникальные иконы на пергаменте.

— Издалека Африка в самом деле красива и удивительна, Данэ, а вот в непосредственной близости... — сказал он другу многозначительно, когда они ехали по залитому дымкой белой ночи городу.

— Да не дай бог никому такой красоты! Век буду за мать молиться, что она с отцом туда не уехала. Ведь как ее стращали: останешься на всю жизнь без мужа и с негритенком на руках, кому здесь нужна будешь такая! Кое-кто и вовсе предлагал в детдом меня сбагрить. А она не испугалась, думала только о том, чтобы я в нормальной обстановке вырос.

— И не хочется когда-нибудь на земле предков побывать? — шутливо спросил Айвар.

— Ну уж нет, Иви, добровольно туда могут ехать только неисправимые романтики, как мой отец. Он, конечно, врач от бога, а вот человек совершенно непутевый. Твой, впрочем, тоже был таким, собирался в Эфиопию вернуться. Помнишь? А я хочу жить легко и приятно, то есть в удовольствие себе работать, двигаться, отдыхать и даже набивать шишки. В Африке это вряд ли возможно, ты согласен?

Нерина тоже стремилась показать Айвару побольше интересного — в хорошую погоду было приятно гулять по центру и набережной Невы, а потом сидеть на открытой террасе какого-нибудь романтичного кафе, беззаботно болтать и пить чай с пирожными. И Нерина с удовольствием наблюдала, каким изумленным и радостным взглядом он смотрел на окружающий его мир — ему нравился и вид города с колеса обозрения, и сахарная вата, и мороженое из древесного угля, и уличные рок-музыканты, и прикормленные дворовые кошки с блестящей шерстью и ярко-синими глазами, и диковинная еда вроде разноцветных макарон или варенья с сосновыми шишками.

Театр и кино Айвар не любил, но кое-какие фильмы из российского артхауса, которые Нерина предложила посмотреть, ему пришлись по вкусу. Однако больше всего он увлекался книгами и с удовольствием изучал сокровищницы Дома книги, букинистических лавок и библиотек.

На улицах иногда приходилось ловить взгляды любопытных прохожих, но Айвар давно относился к этому спокойно и адекватно, хотя когда-то в юности был более восприимчив. Иногда его даже просили сфотографироваться вместе или рассказать про родную страну, и он легко соглашался, чем немного удивлял друга.

— Чем тут можно поразить, после того, что я наслушался и нагляделся в Африке? — добродушно сказал он Даниэлю. — Тем, что какой-нибудь ребенок крикнет «Мама, смотри, негр»? Вот ужас-то, как после этого жить!

Однако молодого человека беспокоила неопределенность будущего. Девушка успокаивала его тем, что когда у нее появится приличная подработка, они, накопив денег, смогут позволить себе снять комнату или студию. Но это не отменяло неизбежного «смотра» у ее семьи.

Ее отец, Андрей Петрович, был потомком корейских переселенцев очень ранней волны — они иммигрировали еще в Российскую империю, избежали репрессий и за несколько поколений их род прошел путь от Приамурья до Петербурга. Соответственно, другой родины он не знал, никакой веры не исповедовал и нейтрально относился к обычаям далеких предков, не стремясь закрепить их на русской земле. Он искренне любил простой и уютный быт, в котором родился, воскресные прогулки в парк с женой и дочкой, дачные хлопоты, Новый Год с запахом елки, мандаринов и домашнего пирога, ностальгию по романтической юности и даже живопись в жанре соцреализма.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Кроме того, он первым в своем роду женился на русской девушке, что было по-настоящему смелым шагом. Но из-за врожденной восточной предусмотрительности и рациональности Андрей Петрович все же старался не терять связей с питерской диаспорой корё сарам, хоть они и носили сугубо практический характер.

Он работал инженером-конструктором на крупном заводе, а мать Нерины, Надежда Павловна, была историком искусств, куратором выставок и педагогом. Из-за творческих амбиций в юности она сохранила свою девичью фамилию — Астерина, но для знакомых и друзей они с мужем, разумеется, все равно были «семьей Ли». Когда-то мать рассказала Нерине, что они познакомились еще в студенческие годы, на вечеринке у общих друзей, и Надежда Павловна сразу «приглядела» робкого близорукого парнишку среди успевших разгорячиться спиртным сверстников. В ту пору у него были почти такие же сложности с общением, как у его дочери в будущем, он замыкался в учебе и чтении восточных философов, и уже потом, с годами и обретением жизненного опыта, Андрей Петрович Ли обнаружил в себе недюжинную силу воли в сочетании с незаурядным умом.

А Надежда Павловна в юности была настоящей питерской «чувихой», которая тусовалась в «Сайгоне» среди художников, музыкантов и поэтов разной степени признанности, но в личном плане все же берегла себя для пресловутого «серьезного чувства». И это самое чувство с годами сильно ее изменило, приучив к самым традиционным и незамысловатым женским принципам.

Мать говорила все это Нерине с прицелом на то, чтобы та поняла: в выборе спутника жизни важно руководствоваться не импульсами, а здравым смыслом, и это не имеет ничего общего с меркантильностью. Поэтому сказать, что родители не были рады появлению какого-то неведомого африканца с постыдным клеймом, значило бы не сказать ничего. И скорее всего, приезд Айвара в Питер так бы и не состоялся, если бы не одно обстоятельство, которое почему-то оказалось решающим. Отец дал на это согласие после того, как узнал, что парень не просил у Нерины денег на дорогу или еще на какие-нибудь форс-мажорные обстоятельства, чем обычно отличаются брачные аферисты. Если бы на это проскользнул хоть один намек, тема была бы закрыта: Андрей Петрович был крайне осторожен и недоверчив, и Нерину тоже к этому приучил. Когда же оказалось, что таинственный незнакомец собрался ехать в Россию за свой счет, ему даже стало интересно поглядеть на такого чудака, и в конце концов, они ничего от этого не теряли, кроме нервов и времени. Но это, как считал отец, можно потерпеть — разумеется, недолго, а дальше пусть этот эфиоп сам выкручивается из проблем, которые неизбежно наживет со своим отъездом с нагретого места.

Так что Андрей Петрович и Надежда Павловна обошлись без скандалов, фальшивых обмороков и домашних арестов в отношении легкомысленной дочки. Подобное они считали прерогативой крайне неумных людей, способных только разрушить все, что осталось от доверия и взаимопонимания. И чтобы сохранить то и другое, они предпочли прощупать обстановку и подтолкнуть дочь к здравому решению обходным путем. Мозговым центром во всех этих намерениях был, конечно, Андрей Петрович, а жена в основном полагалась на его житейские навыки и характер.

Именно ему пришлось разбираться и с Костей Кимом — Андрей Петрович невольно услышал разговор дочери с ним по телефону вскоре после ее приезда, и она поразила отца своей неожиданной прямотой и непреклонностью.

— Костик, ты в состоянии сейчас меня слышать? Мне неинтересно, что ты просто пошутил и повторится ли впредь что-то подобное. Да не надо оправдываться, я ответственно заявляю, что ты отныне можешь делать что хочешь. И это тоже не моя проблема, разберешься, ты вроде мальчик взрослый. Сдай обратно. Я выхожу замуж, причем не за тебя, потому что ты мне просто больше не нравишься. Да, мне могут нравиться другие парни, так же, как тебе нравятся другие девушки. Все, пока.