Читать интересную книгу Труды Отечеству. Часть 1 - Евгений Белогорский

Антирусская направленность союза трех держав проявиться в самое ближайшее время при обсуждении вопроса о статусе черноморских проливов. Признавая захват Россией Константинополя, французы и англичане не спешили подтвердить её право на Босфор и Дарданеллы. Словно принадлежность проливов не была оговорена в секретном протоколе от 1917 года, и там не стояли подписи послов Антанты.

- Наше правительство считает, что статус черноморских проливов, должен носить исключительно мирный характер. Проливы должны быть свободны для торговых судов любых стран, но правом прохода военных кораблей будут обладать только суда идущие под флагом причерноморских государств – ответил Сазонов на заданный вопрос и тут же получил яростный протест от британца.

- Извините господин министр, но правительство Его Величества не согласно с подобным положением вещей. В частности, британские войска продолжают вести борьбу с мятежным генералом Кемаль-пашой, и наши военные не исключают возможность нанесения удара в тыл его позиций со стороны Черного моря.

- Насколько мне известно, сейчас Дарданеллы нашпигованы минами, словно булка изюмом, а флот Его Величества находящийся в Средиземном море не располагает ни тральщиками, ни транспортными средствами необходимые для проведения такой широкомасштабной операции.

Что же касается статуса пролива озвученного мною, то появление в этом районе военных кораблей не черноморских государств, ещё до войны всегда расценивалось нашей державой как прямая угроза берегам России и эта позиция остается, неизменна и теперь – твердо заявил Сазонов.

- Подписывая протокол о согласии на переход в ваши руки черноморских проливов, мы давали только своё предварительное согласие, подразумевая проведения дальнейших переговоров об условиях морского движения через них – не унимался британец.

- Увы, господа, но это не отражено в документе – парировал его выпад Сазонов.

- Так давайте обсудим эту тему – встрял в разговор француз и его немедленно поддержал госсекретарь – мы так же считаем, что стоит рассмотреть  предложение господина Хейга – многозначительно произнес Лансинг, ожидая, что русский стушуется и уступит тройному напору, но Сазонов не отступил.

- Господа – мягко произнес русский министр – единственным условием вступлением в войну России на стороне Антанты было передача черноморских проливов под наш полный контроль и ничей другой. Ваши страны полностью с этим согласились и неоднократно подтверждали это своим письменным согласием и государю императору и Временному правительству и Верховному правителю России генералу Корнилову. С вашего согласия мы заняли Стамбул и Дарданеллы. Теперь это наша территория и, следовательно, статус проливов определяется только нами и никем другим, как до этого делала Турция.

- Наши правительства соглашались лишь о передаче под ваш контроль Босфора и Дарданелл, не оговаривая статуса проливов – наседал британец – я не вижу препятствий, для обсуждения этого вопроса.   

- Моё правительство так же считает, что морской статус Босфора и Дарданелл это предмет особого разбирательства – поддержал Хейга Пишон.

 Сазонов молчал, подбирая весомы контраргументы против подлой коварности союзников, и в это время в разговор вступил господин Иванов, до этого молчаливо рассматривавший гобелены времен Марии Медичи, украшавшие кабинет мсье Пишона. Одетый в полувоенный френч, украшенный орденом Почетного легиона, он был для многих загадочной фигурой. Про него было известно, что он является доверенным лицом генерала Алексеевым, на время его отсутствия на переговорах.

Хейг и Пишон с опаской относились к этой темной лошадке. Они хорошо знали Сазонова, человека над которой постоянно витал рок Берлинского конгресса, заключавшийся в боязни вызвать сильное раздражение у своих западных партнеров, независимо от того будь то британцы, французы, немцы или австрийцы. Страх перед войной с Европой, всегда заставлял русских дипломатов искать компромисс, ещё не доходя до основной точки кипения.

Иванов же, был полностью лишен еврофобии. Человек совершенно иной формации, выходец из простого народа, в данный момент наблюдал самый обыкновенный торг, который ему неоднократно приходилось видеть за свою жизнь на многочисленных базарах Гори, Батуми, Тифлиса и Баку. Все было один в один, с той лишь небольшой разницей, что эти люди были одеты в богатые одежды и заседали в более комфортабельных условиях, чем кавказские менялы и торгаши. Поэтому, видя, что Сазонов завис, он без особого стеснения ударил по больной мозоли союзников, к чему господина министра могли подвигнуть лишь крайние обстоятельства.      

- Мне кажется господин Сазонов, что вопрос о проливах нельзя рассматривать отдельно от других вопросов касающихся в целом всего этого многострадального региона. Я имею в виду подмандатные территории Сирии, Ливана, Месопотамии, Палестины и Аравии, а так же зон оккупации самой Турции.

Насколько я помню, наше соглашение по этим землям носило так же предварительный характер, что подразумевает возможность дальнейшего обсуждения их дальнейшей судьбы. И в первую очередь, это касается статуса средиземноморских портов Сирии, Ливана и Палестины.

- Это невозможно господин Иванов – вспыхнул Пишон –  вы предлагаете пересмотреть слишком большой объем ранее достигнутых договоренностей, – француз умолк, всем своим видом показывая дикую некомпетентность своего собеседника. Кавказец, однако, ничуть не смутился от подобного выпада Пишона, и флегматично пожав плечами, неторопливо уселся за общий стол.

- Я и не призываю господин Пишон к быстрому решению этой проблемы. Объем работы действительно очень большой, давайте передадим все это дело нашим экспертам, и пусть они приходят к окончательному согласию по всем вопросам, медленно и не торопясь.

От этих слов, Хейг недовольно поморщился, как если бы попробовал дольку сочного лимона. Пересмотр договоренности по подмандатным территориям не входил в планы британцев. Они только, только сумели уговорить Лансинга отойти от жесткой позиции Вильсона, требовавшего предоставления  независимости бывшим турецким провинциям занятые англичанами и французами. Потерпев фиаско с захватом самой Турции, британцы видели в подмандатных территориях утешительный приз, и вот какой-то дикий горец хочет помешать этому.   

- Это окончательная позиция русской стороны – холодно спросил Хейг в упор, глядя на Сазонова, который сильно смутился от его взгляда.

-  Да господин Хейг - невозмутимо ответил горец – таковы четкие указания оставленные нам господином Алексеевым перед его отъездом.

Хейг продолжал буравить взглядом Сазонова, но тот не проронил ни слова, не решаясь выступить против авторитета Верховного правителя. Затянувшуюся паузу нарушил Пишон, он глубокомысленно кашлянул, и как ни в чем не бывало, проговорил:   

- Господа, я вижу, что стороны не совсем готовы к обсуждению этого вопроса и поэтому предлагаю перенести его обсуждение на завтра. Есть возражения?

- Ну, если вы хотите, то давайте на завтра, но за ночь позиция России не измениться – произнес Иванов, выбив в пепельницу, давно остывшую трубку. – Если господин Лансинг не против, тогда хотелось бы обсудить вопрос о справедливом разделе кораблей немецкого торгового флота, большая часть которого была задержана американской стороной в своих портах, с момента её вступления в войну.

- Я не уполномочен президентом, обсуждать этот вопрос господин Иванов – холодно произнес американец, но кавказец не отставал от него.

- Вполне вас понимаю, господин Лансинг, это действительно сложный вопрос, но все же, мы хотели бы узнать в каких пропорциях вы намерены делить трофейные корабли. Ведь это наш общий трофей и он подлежит разделу. Не правда ли господа?

- Конечно – быстро спросил Хейг – наше правительство понесло очень большие убытки от подводных лодок кайзера и рассчитывает на определенную долю германского торгового флота.

- Господа, господа, вы требуете от меня невозможного. Президент Вильсон не уполномочивал меня обсуждать этот вопрос. Я хорошо понимаю вашу заинтересованность в этих кораблях, но не могу сказать ничего определенного. Давайте дождемся его возвращения.

- Кстати, а как здоровье господина президента? – поинтересовался Сталин, демонстрируя искреннюю озабоченность болезнью Вильсона.

- Президент идет на поправку и вскоре приедет в Париж – заверил его Лансинг – все хорошо.

- Дай бог – тихо произнес горец. В этот день он больше не участвовал в обсуждении, только сидел и внимательно слушал дипломатов.

На следующий день Хейг вернулся к вопросу о проливах, спросив, готова ли русская сторона  оставить неизменными прежние договоренности о разделе мандатов на турецкие провинции в Азии, если соглашение по проливам будет принято по российскому образцу.