первым обратился к нам:
— Юлия Евгеньевна, Яна Андреевна, Алиса Андреевна, судари, как вам выступление хора?
Это был наследный великий княжич Крымский Николай Григорьевич Нарышкин двадцати одного года от роду. А сопровождали его два младших брата, один — ровесник Алисы, другой — мой ровесник.
Вместе с великими княжичами Крымскими к нам подошли и молодые супруги: наследный княжич Карский Оганес Арманович Багратунян — двадцатитрёхлетний высокий черноволосый юноша, со смуглянкой Дилярой Григорьевной, между прочим, в девичестве Нарышкиной. То есть получается, что она кровная старшая сестра трёх великих княжичей Крымских.
— Хор спел красивую песню, — ровным тоном ответила Юля, так как к ней обратились первой. После Юли и мои сёстры коротко ответили примерно то же самое. Я отвечал последним, так что и мне задавать встречный вопрос.
— Знаете, пришлось по нраву, — изобразив задумчивость, ответил старший из Нарышкиных. — Но, честно говоря, Крымские хоры на мой скромный взгляд звучат более душевно. Полагаю, как и Казанские. И, вероятно, Тверские.
— Уверена, в княжестве Новочеркасском тоже умеют петь, — заявила Юлия прежде, чем кто-то из компании Нарышкиных успел ещё что-то добавить.
— Может быть, не буду спорить, — пожал плечами наследный великий княжич Крымский. — Просто мне больше по душе исконные народные традиции и сопутствующий им колорит. Для меня это даже важнее, чем мастерство, — на пару секунд он замолчал, изображая задумчивость, а затем произнёс, глядя Юле в глаза: — Знаете, порой некоторые выпячивают своё мастерство, неважно в музыке, живописи или любом другом виде искусства. Да даже в боях! А за душой не имеют ничего глубокого. Такие вот пустые выскочки. Они, будто котятки, что в полнолуние глядят в водную гладь и, видя вокруг своей головы лунный диск, всерьёз начинают считать себя божественными львами.
— Какая заковыристая аналогия, Николай Григорьевич, — проговорил Арвин. — Я в восторге! Знаете, вероятно, я слишком пуст внутри, чтобы выдать что-нибудь похожее. Сами понимаете, тяжело быть одним из сильнейших бойцов в своём поколении — постоянно приходится оттачивать мастерство, чтобы блистать на всяких турнирах. Эх… а душа-то пустеет. Дед инсайд, как говорят наши потенциальные противники. Если вы понимаете, о чём я…
— А я вот что ещё могу добавить, — я тоже решил не оставаться в стороне: — Котёнок-то из вашего рассказа, уверовав, что он лев, вполне способен пройти дорогой, достойной льва. Правда, ему придётся приложить много усилий, в отличие от обычных львов, удовольствовавшихся тем, что их родили львы. В итоге может и вовсе так случиться, что при случайной встрече такого котёнка и льва, лев останется с дырявой шеей.
— Ух ужас то какой! — подхватил Арвин. — А так и умереть можно с дырявой-то шеей! А когда умираешь, то уже неважно, насколько ты заполнен духовностью внутри.
Один из младших братьев Нарышкиных, почувствовав наш напор, нахмурился, другой удивлённо смотрел то на меня, то на Арвина, то на наших сударынь. А вот старший, наоборот, смог сохранить самообладание.
— При всём уважении, судари, но отчасти ваши слова звучат как оправдание, — равнодушно проговорил он. — То, что дозволено богам, не дозволено скоту. Ведь даже если скот окажется наделён божьей силой, он всё равно останется скотом, а не станет богом, которого почитают миллионы.
— Вы только что обидели почитателей культа божественного быка Тура, — заметил я. — Да и некоторые боги по легендам любили превращаться в парнокопытных. Вот видите вы быка или козла, думаете, что это простой скот, а раз… и это бог. Неприятно будет ни вам, ни богу.
— Похоже, нашу полемику можно вести долго, — улыбнулся краешком губ Николай Нарышкин. — Но мне не хотелось бы портить праздник жаркими дебатами. Думаю, у нас ещё выдастся более подходящее время, чтобы всласть подискутировать. Юлия Евгеньевна, надеюсь, вы правильно меня поняли.
— О да, не сомневайтесь, Николай Григорьевич, — невозмутимо ответила княжна Казанская. — Что-то вроде: настоящий лев родится только у льва и львицы. Другое — лишь растрата потенциала.
Нарышкин, не ожидавший такой прямоты, удивлённо воззрился на девушку.
— Да. Именно так, — вынужден он был признать.
— Что ж, тогда я тоже поделюсь своей мыслью. Настоящая львица сама решает, кого считать настоящим львом.
Нарышкин растерялся ещё сильнее, лишь через несколько секунд он произнёс:
— Весьма дерзкая позиция. И на мой скромный взгляд, противоречащая законам природы. Но спасибо за откровенность. А теперь прошу нас простить.
Процедура прощания прошла довольно быстро, и вот мы вновь остались впятером.
— Как-то слишком нежданно, не находите? — вертя головой по сторонам, спросила Яна.
— Разве? — вздохнула Алиса. — А по-моему, вполне ожидаемо. Здесь присутствует семнадцать княжеских семей. И каждая преследует свои интересы. Иногда эти интересы пересекаются с интересами других, а значит можно двигаться к цели вместе. А иногда кто-то встаёт на пути твоих интересов, — она взглянула на Арвина и улыбнулась.
Я же в очередной раз поймал себя на одной простой мысли:
«Интересно, сколько из семнадцати в конечном итоге встанут на мою сторону»?
* * *
Вечером после приёма, когда мы с Оболенскими вернулись в свой коттедж, поужинали в спокойной обстановке и разошлись отдыхать, я вновь отправился на прогулку.
Снова с глинтвейном в термокружке сел на полюбившуюся мне скамейку.
— Мышь крадётся! — громко сказал я в летнюю темноту.
— А вот и не угадал! — раздался радостны крик сзади. — Не мышь, а твоя старшая сестра!
Алиса оббежала скамейку и плюхнулась рядом со мной.
— Гляди, я тоже подготовилась! — она потрясла в воздухе термокружкой и улыбнулась.
Мы чокнулись кружками и выпили, а затем с минуту молча пялились в звёздное небо.
— Устал? — наконец-то спросила она.
— Да нет. Просто размышляю, — отозвался я.
— О чём, если не секрет?
— О том, что не все на приёме пытались быть вежливыми или хотя бы держать нейтралитет. Понимаю, что это совершенно нормально. Политика. Просто пытаюсь припомнить реакции встреченных князей, чтобы учитывать на будущее.
— Реакции, говоришь… Фразы, построение предложений… — Алиса стала серьёзной. — Нашему великому княжеству опасаться нечего. Хотя Варшава и Люблин опять выделились.
В голове тут же всплыли воспоминания минувшего дня.
***
Наследник великого княжества Варшавского — Радослав Викторович Казимиров с женой и младшим братом, а также наследник княжества Люблинского с супругой подошли к нам на четвёртом часу первого приёма княжеского съезда. Сначала завели разговор на общие темы, но вскоре пришло время для укола:
— Алиса Андреевна, Яна Андреевна, сочувствую вашей утрате, — заявил Радослав Казимиров. — Как тяжело, наверное, в одночасье лишиться родного дяди, двоюродного брата, двоюродного деда и многих других родственников. Страшное горе, — покачал он головой. — О чём думали эти люди, когда дерзнули пойти против воли великого князя? Да, ваш батюшка признал незаконнорождённого сына,