Читать интересную книгу Убийство в доме викария - Агата Кристи

– Это другое дело. Она – женщина, а женщины вечно делают глупости. Я ни на минуту не поверил, что она это сделала. Услыхала, что его арестовали, и сочинила историю. Мне к этим играм не привыкать. Не поверите, какие идиотские фокусы выкидывали женщины на моем веку. Но Реддинг же не баба. У него голова на плечах, и коль скоро он признается, значит, он и виноват. И пистолет его собственный, тут уж ничего не попишешь. А теперь, когда это дельце с миссис Протеро выяснилось, мы и мотив знаем. Поначалу это было слабое местечко, а теперь-то мы доподлинно знаем – дальше все пойдет как по маслу.

– Вы полагаете, что он мог застрелить полковника раньше – скажем, в половине седьмого?

– Нет, не мог.

– Вы проверили, когда и где он был?

Инспектор кивнул:

– Был в деревне, в «Голубом Кабане», в десять минут седьмого. Оттуда прошел по аллее, задами, где, по вашим словам, старушка-соседка его видела, по-моему, от нее мало что укроется, а потом встретился, как было условлено, с миссис Протеро в мастерской, что в саду. Они вышли вместе чуть раньше половины седьмого, пошли по аллее в деревню, и к ним присоединился доктор Стоун. Он это подтвердил, я с ним говорил. Все они стояли и разговаривали перед почтой, недолго, потом миссис Протеро зашла к мисс Хартнелл одолжить журнал по садоводству. Это тоже проверено. Я к ней заходил. Миссис Протеро сидела у нее почти до семи часов, а потом вдруг забеспокоилась: дескать, как поздно, ей давно уже пора домой.

– А как она себя держала?

– По словам мисс Хартнелл, очень мило и вполне непринужденно. Настроение у нее было веселое, мисс Хартнелл абсолютно уверена, что ее ничто не беспокоило.

– Так. Продолжайте.

– Реддинг пошел с доктором Стоуном в «Голубой Кабан», и они выпили вместе. Расстались без двадцати семь. Реддинг, явно спеша, пошел по деревенской улице и свернул к дому священника. Его многие видели.

– На этот раз он не пошел задами? – заметил полковник.

– Нет, вошел с парадного хода, спросил, дома ли викарий, узнал, что его дожидается полковник Протеро, вошел в кабинет, пристрелил его, точь-в-точь как он сам говорит. Все сходится, нечего больше и копаться в этом деле.

Мельчетт покачал головой:

– Показания доктора. От этого никуда не денешься. Протеро был убит не позже половины седьмого.

– Уж эти мне доктора! – презрительно процедил сквозь зубы инспектор Слак. – Нашли кому верить – доктору. Выдерут у вас все зубы до единого – теперешние доктора все такие, – а потом: ах, извините, у вас, оказывается, был аппендицит! Доктора называются!

– Дело тут не в диагнозе. Доктор Хэйдок с самого начала абсолютно уверен, в какое время было совершено преступление. Против медицинского освидетельствования возражать не приходится, Слак.

– Я тоже могу засвидетельствовать по мере сил, – сказал я, внезапно вспомнив одно обстоятельство. – Я дотронулся до тела, оно было совсем холодное. Могу в этом присягнуть.

– Вот видите, Слак? – сказал Мельчетт.

– Да вижу, вижу! А жаль – красивое было бы дельце. Мистер Реддинг сам просится на виселицу, так сказать.

– А вот это само по себе кажется мне не вполне естественным, – заметил полковник Мельчетт.

– Ну, знаете, о вкусах не спорят, – сказал инспектор. – После войны у многих джентльменов мозги набекрень. Значит, придется опять начинать все сначала, как я понимаю. – Он обратился ко мне: – Ума не приложу, с какой стати вы так старались ввести меня в заблуждение с этими часами, сэр. Квалифицируется как учинение помех правосудию, вот что.

– Я три раза пытался вам об этом сказать, – отпарировал я. – И каждый раз вы затыкали мне рот и наотрез отказывались выслушать.

– Словесные увертки, вот как это называется, сэр. Прекрасно могли мне сказать при желании. Записка подтверждала показания часов, тютелька в тютельку. А теперь, если верить вам, часы врали. Никогда ничего подобного не видел. Чего ради надо переводить часы на пятнадцать минут вперед?

– Того ради, что так проще не опаздывать, – сказал я.

– Мне кажется, не стоит больше об этом рассуждать, инспектор, – тактично вмешался полковник Мельчетт. – Теперь нам нужно главное – вытянуть правду из мистера Реддинга и миссис Протеро. Я позвонил Хэйдоку, просил его зайти за миссис Протеро и проводить ее сюда. Они будут здесь через четверть часа. Следовало бы пригласить сюда и Реддинга заблаговременно.

– Свяжусь с участком, – бросил инспектор Слак, хватая телефонную трубку. – Так. А теперь займемся вплотную осмотром кабинета. – И он бросил на меня многозначительный взгляд.

– Может быть, я вам мешаю? – простодушно спросил я.

Инспектор незамедлительно распахнул двери. Мельчетт крикнул мне вслед:

– Приходите, когда явится Реддинг, прошу вас, викарий. Вы его друг и обладаете достаточным авторитетом, чтобы убедить его сказать все как на духу.

Я застал жену и мисс Марпл за конфиденциальной беседой.

– Мы перебирали все возможности, – сказала Гризельда. – Вот хорошо было бы, мисс Марпл, если бы вы распутали это дело; помните, как вы угадали, куда девалась баночка в четверть пинты[19] с очищенными креветками, что пропала у мисс Уэзерби? И все потому, что это напомнило вам совсем другой случай – с мешком угля.

– Вы смеетесь, душечка, – сказала мисс Марпл, – а ведь это не такой уж плохой способ добраться до истины. На самом-то деле это интуиция, как нынче говорят, как будто это бог весть какое чудо! Интуиция – это как привычка читать слова, не складывая их по буковкам. Дитя этого не умеет – у него слишком мало опыта. Но взрослый человек узнает слово с первого взгляда, потому что видел его сотни раз. Вы понимаете, что я хочу сказать, викарий?

– Да, – задумчиво протянул я. – Мне кажется, я уловил смысл. Вы хотите сказать, что, если одно событие напоминает вам какое-то другое событие, значит, это явление одного порядка.

– Совершенно верно.

– А о чем же, позвольте узнать, напоминает вам убийство полковника Протеро?

Мисс Марпл вздохнула:

– В том-то вся трудность, что на ум приходит сразу столько похожих случаев. Например, был такой майор Харгривз, церковный староста, человек весьма уважаемый и достойный. И все это время он, оказалось, жил на два дома – содержал бывшую горничную, вы только подумайте! И пятеро ребятишек, целых пятеро, – это был ужасный удар для его жены и дочери.

Я попытался вообразить полковника Протеро в роли тайного грешника, но это было выше моих сил.

– Или взять еще случай с прачечной, – продолжала мисс Марпл. – Мисс Хартнелл такая неосмотрительная – забыла в блузке с оборками опаловую брошку, да так и отослала в прачечную. А женщина, которая ее взяла, вовсе не была воровкой, ей эта брошка была ни к чему. Она просто спрятала брошку в доме у другой женщины и донесла в полицию, что эта особа ее украла. Все по злобе, только бы насолить человеку. Ненависть – поразительный мотив. Разумеется, в этом был замешан мужчина. Как всегда.

На этот раз я не сумел разглядеть ни малейшего, даже отдаленного сходства с нашим делом.

– А то еще дочка бедняги Эльвелла – такое прелестное эфирное создание – пыталась задушить своего меньшого братца. И случай с деньгами, которые собрали на пикник для мальчиков из хора (это еще до вас было, викарий), – их взял органист, просто взял. Жена его запуталась в долгах, как ни печально. Да, этот случай приводит на память столько других – слишком много, слишком. До правды докопаться очень трудно.

– Мне бы хотелось узнать, – сказал я, – кто эти семь человек, которых вы подозреваете?

– Семь человек, которых я подозреваю?

– Вы сказали, что можете назвать семь человек, которые... в общем, которые будут рады смерти полковника Протеро.

– Да что вы? Ах да, припоминаю.

– И это правда?

– О, разумеется, чистая правда. Но мне не пристало называть имена. Вы сами легко можете их назвать. Я в этом совершенно уверена.

– Уверяю вас, что я о них понятия не имею. Разве что Летиция Протеро – только потому, что она, вероятно, получит наследство после смерти отца. Но подозревать ее в этом нелепо, а кроме нее, мне вообще никто не приходит на ум.

– А вам, душечка? – спросила мисс Марпл, обращаясь к Гризельде.

К моему удивлению, моя жена покраснела. В глазах у нее появился подозрительный блеск, очень похожий на блеск слез. Она сжала обе руки в кулачки.

– О! – возмущенно вскричала она. – Люди так отвратительны! Ужасно! Что они болтают! Какие низости они могут выдумать...

Я смотрел на нее с интересом. Подобные вспышки совершенно не в характере Гризельды. Она поймала мой взгляд и попыталась улыбнуться.

– Не смотри на меня так, будто я диковинная букашка, которую ты никогда не видел, Лен. Давайте не будем попусту горячиться и отвлекаться от темы, ладно? Я не верю, что виноват Лоуренс или Анна, а о Летиции вообще речи быть не может. Нужно найти хоть какую-нибудь улику, которая наведет нас на след.