веришь! — Тут на лице Войс отразилась мелькнувшая в голове догадка: — постой. Ты, наверное, подхватил у людей их верования и тоже верил в этого Каменного Хозяина?
Я отхлебнул горячего кофе из предложенной чашки и усмехнулся.
— Войс, как ты думаешь, почему я знаю каждый камень в этих горах? Каждую пещеру и каждую расщелину? Я много лет обследовал этот массив… Будешь смеяться, но я пытался найти Каменного Хозяина. На полном серьезе.
— Хы-ы-ы… Уму непостижимо. Но зачем?
— Хотел рассказать ему кое-что… Люди племени Лиса, да и другие местные, приносили Хозяину жертвы. Сжигали на костре мясо и овощи. Мне казалось это странным, а люди — глупыми. У меня не так развито абстрактное мышление, а воображения нет вовсе, я видел только то, что видел. Как горит еда. Я не подвергал сомнению необходимость угощать Хозяина — я не понимал, какой Хозяину прок от сгоревшей впустую еды. Меня, конечно же, никто не слушал. И я искал Хозяина, чтобы рассказать ему о глупости людей. Чтобы он их вразумил и они перестали жечь еду впустую, ни ему, ни себе. Я все тут излазил, отыскал каждую пещеру — но увы, ни одна из них не была входом в жилище Хозяина.
— Подумать только, — покачала головой Войс, вынимая из углей разогретые консервы, — ты на полном серьезе верил в Хозяина, в загробную жизнь, все такое?
Я усмехнулся.
— Верил? Некорректный термин. Я просто не подвергал сомнению то, что мне говорили, даже если не понимал абстрактного вымысла. Я — сугубо рациональное существо. Насколько у вас лучше воображение — настолько у меня сильнее рационализм. Если Лис рассказывает мне о Хозяине — ну, значит, он знает, о чем говорит. Он мой друг, соплеменник — у него нет резона обманывать меня. Я жил в его хижине и спал с его дочерью. Зачем бы Лис обманывал того, к кому относился как к сыну? Логично, правда?
— Поразительный парадокс, — заметила Войс. — Самый рациональный тип на планете, не верящий ни во что, что нельзя увидеть, и не обладающий воображением, оказывается в плену религиозных верований… Никогда бы не подумала, что такое возможно.
— Понимаешь… В том племени ложь была редкостью. Люди не обманывали своих соплеменников. Они все были друг другу родня, и взаимоотношения были соответствующими… У меня не было причин не верить. Есть еще кое-что, чего у меня нет. Критическое мышление. Я кажусь тебе и другим хитрым, ушлым, проницательным. Да, меня практически невозможно обмануть… Только причина моих хитрости и проницательности проста: громадный жизненный опыт. После того, как я становлюсь жертвой хитрости или обмана, меня уже не получится обмануть повторно тем же способом. Но если ты изобретешь некий принципиально новый обман — я с большой вероятностью попадусь. Увы. Это теперь я понимаю, что когда-то моя бабушка съела адекватную обезьянку, а потомки неадекватной склонны изобретать себе невидимых друзей, которые на самом деле не существуют. Я видел, как рождаются религии, даже невольно поучаствовал в рождении одной из них. Но тогда, в начале медного века, я этого не понимал. А поскольку окружающие меня люди не лгали, а озвучивали свои искренние убеждения — у меня не было шанса заподозрить, что Каменного Хозяина не существует.
Мы подкрепились тушенкой, потом Войс спросила:
— Ты расскажешь мне эту историю? Про Лиса?
Я зевнул.
— Почему же нет?.. В общем, это был такой момент, который можно назвать границей между первобытностью и началом цивилизации… Тут, в этих местах. То время я помню как довольно спокойное и благополучное. Тогда уже принцип мирного сотрудничества преобладал над враждой, а концепции больших войн еще не появились… Нас — стригоев — тут обитало где-то штуки четыре, и был некий наш вклад в мир между здешними племенами… Потому что ранее мы съели самых агрессивных, чтобы они не стравливали наши стада друг с дружкой. Время, когда я уже практически перестал охотиться на людей. Денег еще не было, но уже была меновая торговля, а кроме того, появились и распространились принципы гостеприимства. Я мог легко и бескровно получить мяса даже у соседних племен в обмен на «долг». Теперь это называется «в кредит», за который я расплачивался услугами. Меня часто просили выследить надоедливого хищника, найти потерявшийся скот и так далее… На охоте помочь, весть доставить… В общем, тогда жизнь была, по сегодняшним меркам, не сахар, но тогдашний я оценивал те условия как райские по сравнению с предыдущими тысячелетиями. Я привык носить «овечью шкуру» и счел ее очень комфортной, эпоха первобытной борьбы за выживание для меня закончилась. Правда, не все было идеально: я перестал охотиться на людей как хищник лишь для того, чтобы начать воевать с людьми как один из людей. Дела такие были нечасто, просто потому, что не было междоусобиц, воевали только с чужаками и только с воинственными. Вот я как-то затесался в одно племя — как раз племя Лиса. Быстро сошелся с его дочуркой, легко поладил с самим Лисом. В общем, стал своим. Наработанные техники, ничего особенного. Но Лис относился ко мне теплее, чем в среднем ко мне относились окружающие в прошлые времена, да и в последующие. Личная его особенность — доброта к другим, особенно к близким. Я, как обычно, притворялся юношей, вот как сейчас, а ему было сильно за тридцать. То есть, визуально я годился ему в сыновья, хотя на самом деле был минимум в тысячу раз старше его. И он относился ко мне так же, как другие мужчины — к своим детям. Собственно, благодаря ему я впервые на себе ощутил специфику отношения отца и сына и научился на будущее так относиться к тем, чьим отцом прикидывался.
— А что, ты, бывало, и отцом чьим-то притворялся? — спросила Войс.
— Ага. Дойду до этого позже. В общем, мне так понравилось быть семьей Лиса, что я изменил своей привычке менять племя каждые несколько лет. Ну, его дочь тоже к этому располагала… И я начал постепенно учиться меняться внешне, чтобы «взрослеть» и «стареть», не вызывая подозрений странной вечной юностью. Так и жил. Был охотником и разведчиком, и мое имя было Барс-который-ходит-в-одиночку. Я подходил на эту роль лучше всех, а лепить горшки и делать оружие я, разумеется, не способен. Лис тоже был ходоком и разведчиком, и в целом мы с ним держали под наблюдением территории племени. Как-то раз появились чужаки. Ну то есть,