Вместе со мной и Джастином был «отпущен на свободу» и Дмитрий Несторович, преподаватель русского языка откуда-то с Великих озер, прикомандированный к делегации в качестве переводчика. Всякий раз, когда кто-нибудь величал его второпях «Нестеровичем», он вежливо, но с достоинством поправлял невнимательного собеседника. Дмитрий Несторович, родившийся в Харбине, по моим предположениям, около шестидесяти лет назад, обладал тем рафинированным и милым произношением русского интеллигента, которое мы можем услышать на Москве разве что от старых мхатовцев. Он употреблял обороты речи, считающиеся у нас уже «книжн.» или «устар.». Я бы не удивился, услышав от него «сударь» или «милостивый государь», но Дмитрий Несторович, человек тихий и скромный, не обращался к нам подобным образом.
Джастин решил перво-наперво заехать к себе домой переодеться, о чем и сообщил из машины по радиотелефону своей жене:
— Я приеду с русским.
Как и множество американцев сейчас, Джастин Уилсон живет в собственном коттедже, который расположен в пригородной зоне. Он пригласил нас войти. Внутренность дома, на наш российский взгляд, напоминает хорошую гостиницу: в рационально организованном пространстве комнат нет места для милых душе пустяков и маленького домашнего беспорядка. Может быть, это объясняется тем, что дом еще не обжит. У Джастина второй брак. Жену Барбару он привез из ФРГ. Имя для годовалого малыша выбрано со смыслом: американский Уолтер легко преобразовывается в немецкого Вальтера.
Дмитрий Несторович, осмотрев двухэтажный коттедж, навес для автомобилей и небольшой внутренний дворик — зеленый газон с проложенными в земле трубками для орошения,— пришел к выводу, что живут здесь люди с достатком выше среднего. Однако сам Джастин относит себя к «среднему классу».
Одна из достопримечательностей «усадьбы» — высоченный стальной флагшток, врытый в землю неподалеку от автомобильного навеса. В Америке обожают флаги, тысячи их увенчивают достоинство многочисленных организаций. Не исключено, что свой собственный флаг имеет и адвокат Джастин П. Уилсон. Однако, подняв голову к небу, я обнаружил над собой самый натуральный советский флаг с серпом и молотом.
Джастин спокойно пояснил:
— Я поднял его в честь приезда вашей делегации.
— А как соседи, ничего? — вырвалось у меня.
— У нас в Теннесси люди самостоятельные, можно, сказать — себе на уме. Уж если мы что-нибудь задумаем, нас трудно переубедить.
Был еще вопрос, который не давал мне покоя, поэтому я поторопился задать его:
— А эти двое часов зачем?
— Для атмосферы,— был мне ответ.
По дороге к центру говорим о том, что же такое «настоящая Америка».
— Он считает что, прежде всего это дух фронтира,— журчит над моим ухом голос Дмитрия Несторовича.— Они тут, в Теннесси, стараются мыслить в рамках фронтира.
Я не сразу понял, о чем идет речь. Ведь фронтир — граница не воображаемая, а вполне реальная, передний край наступления европейских поселенцев Америки на ее коренных жителей, индейцев. Солидный американский справочник, обращаясь к этой не самой светлой главе истории, сообщает, что, когда белые появились на земле Теннесси, они обнаружили живущих здесь индейцев чироки и чокто. Антагонизм, коротко констатирует справочник, продолжался до тех пор, пока большинство индейцев не оказались убитыми или изгнанными со своих охотничьих угодий. Правда, в сегодняшнем цивилизованном мире нашлось место для этнографических поселений чироки и национального леса того же названия, карта штата пестрит индейскими словами. Но какой же смысл вкладывается в понятие «дух фронтира»? Что означает этот, казалось бы, давно ушедший в прошлое термин?..
— Стараешься оценивать человека как такового,— охотно поясняет Джастин.— Так было на фронтире: не имели значения семейное положение, происхождение, богатство, связи. Человека оценивали по его поступкам. Теперь, конечно, многое стало по-другому, и все же... Все же мы, нашвилльцы, традиционалисты. Но не будем обобщать... Посмотрите — мы въезжаем в негритянский квартал.
Мое внимание давно уже раздваивалось между наблюдением из автомобильного окна и осмысленным восприятием того, что говорил своим интеллигентным голосом Дмитрий Несторович. Виды действительно переменились. Вдоль улицы, лишенной всякой растительности, тянулись двухэтажные строения барачного типа, а саму улицу заполняли чернокожие люди всех мыслимых возрастов. Казалось, ими владело состояние одуряющей субботней апатии, всеобщей недвижности, независимо от того, сидели ли они в данный момент на раскладных стульчиках, стояли, глядя на дорогу, или лениво влекли себя по тротуару.
Теннесси, конечно, Юг, но не совсем такой Юг, как Алабама, Джорджия или Луизиана,— процент негритянского населения здесь невысок, что-то около семнадцати. После принятия в середине шестидесятых годов законов, запрещающих расовую дискриминацию и сегрегацию, миллионы жителей Черного пояса Америки хлынули в крупные города Севера и Востока. Трудно поверить, что сегодня Вашингтон на восемьдесят процентов негритянский город, однако это так. Удивительно быстро растет число негров не только в культуре, но и в большом бизнесе. Почти в каждой крупной корпорации, подчеркнул Джастин, теперь обнаруживаешь двух-трех директоров из чернокожих. Имущественное расслоение среди негритянского населения идет, конечно, повсюду. Вот и здешний негритянский квартал застроен домами, принадлежащими черным домовладельцам. Разумеется, здесь живет беднота.
Следом мы въехали в район богатых особняков. Это был сплошной цветущий сад с редкими виллами, выдающими более высокий уровень жизни, чем в районе, где живет преуспевающий адвокат Джастин Уилсон. Лужайки и цветники, теннисные корты, открытые бассейны с прозрачно-голубой водой, площадки для гольфа, ложно-классические портики, колонны под мрамор и гипсовые фризы двухэтажных особняков указывали на стремление состоятельных американцев вернуться к «истокам», вообразить себя если не на земле Эллады, то где-нибудь в викторианской Англии, но при этом сохранить весь привычный набор американских удобств.
— Забавно,— усмехнулся Джастин.— Тут есть дом, в котором сто с лишним лет назад проживал разбойник Джесси Джеймс. Скажите, в какой еще стране могут создать культ разбойника?
— А Робин Гуд?
— У нашего Джесси с ним не было ничего общего. Обыкновенный грабитель и убийца, которого в конце концов застрелили....
От разбойника разговор естественным образом перекинулся на стражей законов. Шериф, как я заметил,— непременный персонаж юмористических рисунков местных художников и фольклора — так сказать, любимец публики.
— Шериф некогда был действительно важной персоной. Нынче у него немного власти, это скорее почетный пост. Но нашего шерифа все уважают. Каждую весну мистер Томас устраивает охоту на зайцев. Собираются тысячи людей — не ради охоты, конечно. Встречаются, разговаривают, заключают сделки, решают политические вопросы, пируют. Этот ежегодный ритуал называется «есть зайца без промаха».
Так, разговаривая, мы снова оказались в деловой части города. Джастин пригласил посмотреть его контору.
Мы остановились на шестнадцатом, кажется, этаже странного здания с выдающимся в сторону улицы острым углом, напоминающим нос корабля. В этом-то углу находилась треугольная комнатка, куда стремился Джастин. Мы постояли, посмотрели на Нашвилл сверху.
— Здесь состоялась наша скромная свадьба с Барбарой,— сообщил вдруг Джастин.
А потом, вроде бы без всякой связи с этим сообщением, заговорил опять о временах пионеров. По его словам, когда европейцы достигли долины Кэмберленда, аборигенов они не обнаружили. Индейцы приходили сюда за добычей, как к себе на ферму, потому что у выходов соляных пластов всегда собирались животные. Для людей и зверей тут был рай земной. Поскольку земля была ничьей, сооружение форта Нашборо обошлось без кровопролития, хотя здесь тоже проходил фронтир...
И снова мне показалось, что в голосе Джастина проскользнула ностальгическая нотка. Ну что ж, всем нам свойственно рисовать прошлое романтическими красками...
Сквозь два сходящихся под острым углом огромных окна мы молча разглядывали Нашвилл — разнокалиберный южный город, самолюбиво называющий себя «настоящей Америкой». И я подумал, что хотя и есть в таком заявлении добрая порция самоиронии, в нем присутствует не менее добрая порция правды.
Маргарет и К°
Наш семинар с Американским советом молодых политических деятелей проходит в гостинице «Гаверноз Инн». Она расположена в так называемом «Треугольнике», образованном тремя растущими навстречу друг друг городами Северной Каролины: Роли (столица штата), Дарем и Чапел-Хилл.