Читать интересную книгу Соломенная шляпка и другие водевили - Эжен Лабиш

Аделина, Питуа, два обойщика.

Обойщики навешивают занавеси. Аделина помогает им.

Питуа (через дверь в глубине). Ну как, занавеси повесили? Поторапливайтесь, ребята!

Аделина. Сейчас кончим.

Питуа. Хозяин желает, чтобы к девяти часам и духу их не было.

Аделина. Но ведь церемония начнется только в одиннадцать.

Питуа. Не важно: мсье строго-настрого наказал мне, чтобы, когда он поедет в мэрию, никаких обойщиков и в помине не было.

Аделина. Послушайте… Между нами, он немного староват для женитьбы, наш хозяин…

Питуа. Ему сорок семь лет… Я ему сказал все, что считал нужным, а он послал меня подальше; ну, это дело его…

Аделина. А невесте-то всего восемнадцать… Очень Опасная затея!

Питуа. Это еще ничего не доказывает… Я вот женился на женщине, которая на пять лет старше меня, и все же это не помешало мне…

Аделина (смеется). Что?!. Вам, господин Питуа?

Питуа. Ну, конечно… А вы не знали?

Аделина. Нет… Я ведь здесь только с сегодняшнего утра…

Питуа. Да-да, конечно… Кстати, если с хозяином случится беда, — так ему и надо!.. Вот кто наплодил потомство всех мастей. Ну и щеголь же он был… Так его и звали: Щеголь с улицы Ломбардцев, — в ту пору он был молодым и торговал москательными товарами…

Аделина. Москательными товарами?

Питуа. Ну да… Эх, недурную жизнь человек прожил!

Слышен звонок.

Аделина. Звонят.

Питуа. Это хозяин: зовет завиваться… Двенадцать лет, как я его завиваю… Увижу седой волос — тяп!

Слышится сильный трезвон.

Иду, мсье! Иду, мсье!.. (Уходит в дверь справа на втором плане.)

Сцена вторая

Аделина, обойщики, затем Коломбо.

Аделина (обойщикам). Приподнимите занавеси — так изящнее!

Коломбо (входит через дверь в глубине). Не беспокойтесь, пожалуйста, — это я…

Аделина (в сторону). Тесть!

Коломбо (Аделине). А, новая горничная моей дочери — та самая, которую наняла вчера моя жена.

Аделина (приседает). Да… мсье…

Коломбо. А где же Селимар — мой будущий зять?

Аделина. Завивается…

Коломбо. Что — завивается?.. Вот хитрец, а нам говорил, что у него волосы от природы вьются!..

Аделина. Пойду доложу ему…

Коломбо. Свадебная корзина и приданое прибудут днем — вы уберете все в бельевую.

Аделина. Слушаю, мсье.

Обойщик (Аделине). Мадемуазель, мы кончили…

Аделина (отходит в глубину сцены). Надо еще повесить занавесочки в спальне. (Берет их с кресла.) Пойдемте, пойдемте — я вам их отнесу.

Коломбо (Аделине). И я с вами: пойду посмотрю, все ли в порядке. (Пропускает вперед обойщиков и вслед за ними уходит в дверь слева.)

Сцена третья

Аделина, Питу а, потом Селимар.

Питуа (входит через правую дверь на втором плане и направляется к камину; кому-то за сценой). Слушаю, мсье!.. — Вот незадача: мсье велит разжечь камин в гостиной.

Аделина. Ну, раз велел, значит — делайте… За дрова-то ведь не вам платить. (Уходит в левую дверь, унося занавески.)

Питуа (разжигает камин). Это в августе-то месяце разжигать огонь, да еще в день свадьбы!

Селимар (входит из правой двери, в папильотках и пеньюаре). Ну как, разжег камин?

Питуа. Вот раздуваю.

Селимар. Нельзя ли поскорее!

Питуа. Мсье холодно?

Селимар. Да… Открой окно и закончи мою прическу. (Берет стул, стоящий у стола, и садится напротив растапливающего камин Питуа.)

Пи ту а (подходит к левому окну и открывает его. В сторону). Теперь он хочет, чтобы я открыл окно… Чудеса!.. Прямо чудеса! (Громко.) Сколько мсье желает локонов? (Встает позади Селимара и начинает его причесывать.)

Селимар (сидит). Чтобы они были по всей голове — всюду, и чтоб имели естественный вид.

Питуа (причесывает его). Этим уже дела не поправишь… Если человек женится и в августе месяце велит затопить в комнате камин…

Селимар. Ну и что же?

Питуа. Я уже сказал, мсье, то, что считал своим долгом сказать…

Селимар (просто). Ты неудачно женился, и тебе теперь всюду чудятся катастрофы… Конечно, не очень приятно, когда обнаруживаешь такое… дело…

Питуа. Да я-то, собственно, ждал этого. Потому как Пульхерия вдруг стала помадиться, душить платки, а когда горничная начинает помадиться…

Селимар. Нда-а, скверный признак! (Указывает на прическу.) Взбей немножко! Взбей!.. Ну и как же ты поступил с твоей женой? Выгнал?

Питуа. Нет, мсье. Она ведь получала пятьсот франков в год, и мы клали их в банк.

Селимар. Это, конечно, причина существенная… Ну, а что ты сделал с соперником — выбросил его в окошко?

Питуа. Нет, мсье. Во-первых, это запрещено полицейскими правилами, а потом — он сильнее меня.

Селимар. Ого, значит, детина был на славу!

Питуа. Еще какой мужчина! Завидный — совсем как мсье.

Селимар. Взбей… взбей получше…

Питуа. Только счастья это ему все равно не принесло.

Селимар. Что, умер?

Питуа. Да нет, стал привратником. (Снимает накидку.) Мсье завит.

Селимар (встает, обходит стул справа). Хорошо… подложи поленьев в огонь и убирайся.

Питуа (кладет в камин полено. В сторону). Это в августе-то месяце!.. Чудеса! Прямо чудеса!.. (Уходит влево.)

Сцена четвертая

Селимар один.

Селимар (открывает секретер, стоящий в глубине справа, и вынимает чрезвычайно изящную шкатулку). Вот она, моя коллекция, — письма моих крошек… Не скрою: любил дамочек. (С грациозным поклоном.) И до сих пор люблю, и всегда любить буду. Но, раз я женюсь, придется расстаться с этими прелестными сувенирами… Вот я и велел разжечь камин — чтобы совершить жертвоприношение… Посмотрим: говорят, огонь все очищает. (Ставит шкатулку на стол, вынимает из нее связку писем, садится.) А, письма Нинет — моей последней любви… Почерк крупный, капризный — совсем как ее характер… (Встает.) Не важно! Зато у этой женщины были прелестные достоинства!.. И, главное, был муж: всегда любил замужних женщин… Женщина, у которой есть муж… есть дом, привносит в связь атмосферу семейного очага, какой-то порядок, пристойность. А ведь нынче так трудно найти в любовнице пристойную женщину. Ну и расходы, естественно, — пустяковые: цветы… несколько коробок конфет! Правда, существует муж — немалая обуза, который вдруг воспламеняется к вам бешеной любовью, посвящает вас во все свои дела, спрашивает совета, донимает поручениями, — это, конечно, оборотная сторона медали. Но я всегда был внимателен к мужьям — такова моя система. Вот, например, муж Нинет — Бокардон, агент по продаже индиго: мы с ним даже на «ты» были… Но, к счастью, такая дружба недолговечна: раз, и точно ножом отрезал… А все-таки Бокардон был славный малый — и такой услужливый… Например, эти письма — ведь это он мне их доставлял, приносил в собственной шляпе. Мы уговорились с Нинет: если Бокардон говорит мне: «Кстати, жена просила узнать, что ты думаешь насчет Северных…», это означало: «Жена прислала тебе письмо — посмотри под подкладкой моей шляпы, слева…». Я смотрел и… (Показывает письма.) Вот!.. О, эта женщина любила порядок: она экономила на марках!.. Бедные супруги! Им меня очень будет недоставать… Ведь без меня в доме ни один вопрос не решался: я был вроде как их представитель — по линии сердца. Ну ладно, летите в огонь, воспоминания! Больно мне это делать, но… (Бросает письма в огонь.) Прощай, Нинет! Прощай, Бокардон! (Берет из шкатулки вторую пачку.) Перейдем теперь к этим!

Сцена пятая

Селимар, Коломбо.

Коломбо (выходит из спальни, слева; кому-то за сценой). Отлично!.. Это будет премило.

Селимар (поспешно захлопывает шкатулку, предварительно сунув обратно письма. В сторону). Ого, никак, мой тесть идет!

Коломбо. Добрый день, Селимар.

Селимар. Мсье Коломбо!.. Что вас привело к нам в такую рань?

Коломбо. Да хотел бросить последний взгляд на то, как вы устроились. (Делает несколько шагов в глубь гостиной, замечает огонь в камине.) Позвольте, да вы, никак, огонь развели… это в августе-то месяце!

Селимар. Да… утро какое-то прохладное.

Коломбо (бросает взгляд на окно). Но вы же открыли окно!

Селимар. Уж очень много было дыму.

Коломбо (замечает шкатулку на столе). Ах, какая красивая шкатулка! (Хочет ее взять.)

Селимар (удерживает шкатулку). Осторожнее: она очень хрупкая!

Коломбо. Пари держу, что это опять сюрприз для дочки.

Селимар. Конечно.

Коломбо. Надо ее положить в свадебную корзинку.

Селимар. Непременно… только попозже… (В сторону.) Когда она будет пуста.

Коломбо. Селимар, вы будете как следует любить мою дочь?

Селимар. Ну конечно, тестюшка.

Коломбо. Боюсь только, не слишком ли вы для нее перезрели!

Селимар. Перезрел?.. Да ведь мне всего только сорок семь лет.