поищи себе, сержант, другое место». Дождик льёт, а что поделаешь. Начальство приказало — исполняй. Вылез Калинник — мокнуть, но жить: в окопчик через минуту мина угодила. Прямёхонько.
На всех фотографиях глаза прадедушки — смеялись. Даже на фотографии, где за его спиной какая-то беднющая деревенька. Домики без окошек, с плоскими крышами.
— А это что за бугорок с окошками? — спросила Поля.
— Землянка, — сказала бабушка. — Не узнаешь, где это?
— Не узнаю, — призналась Поля.
— Такое вот Благодатное было. Куда нас автобус привёз. Твой прадедушка чудо сотворил.
— Да-а! — Анна Порфирьевна даже головой покачала. — Земля здесь безводная. Эти глинобитные домишки — сакли. Татар отсюда выселили в Казахстан — всё война, Господи! — а сюда украинцев и русских. Горе мыкать. Ничего не растёт, разводить скотину — кормов нет. Трое директоров отсюда самовольно утекли. Один полгода мучился, другой неделю, а третий приехал, поглядел и бегом без оглядки. Тогда и прислали Калинника. Это наша с ним землянка. Он три дня пожил и уехал. Думали, тоже сбежал. Ан, нет! Меня привёз. Невесту. «Будешь, — спрашивает, — жить в этом забытом Богом месте?» А я ему в ответ: «Где муж, там и жена». Удивил Калинник местный народ — свадьбой начал своё правление. А на другой день после свадьбы всех жителей записал в хор. Сам тоже пел, а управлять хором пришлось мне. Я пусть и самоучка, но после войны в церкви регентом была. Приехали мы в Благодатное в августе, всю осень, всю зиму пели. А весной у нас уже было двенадцать скважин, и Калинник заложил первый в здешнем краю виноградник. Сразу на сорок гектаров. Через десять лет люди просились в наше хозяйство, а через двадцать — мы жили как при коммунизме. Для рабочих строили коттеджи. Бесплатно! С усадьбой, с гаражом. И не шли. Подавай квартиры. Зачем огород, когда всего вволю. Зачем жить бирюками — с соседями веселей. Свадебкой да песнями взял Калинник народ.
— Бабушка-прабабушка, а ты и медсестрой была?
На Полю с фотографии смотрела сама Поля. В белом халате, с толстой косою на плече.
Бабушка тоже удивилась:
— Боже мой! Вы ведь копия! Давненько я не смотрела наш альбом. Мама! Поля-то и характером в тебя.
— И слава Богу! Я прожила счастливую жизнь. Вот только пусть Матерь Божия избавит Полюшку от всего, что пережито мною в белом-то халате. Нянечкой я была, Полюшка. Нянечкой!
— Бабушка-прабабушка, расскажи!
— В другой раз, родная. В другой раз.
— В другой раз и альбом досмотрим. — Поля заложила страницу открыткой.
— Обедать пора! — Бабушка пошла к печи, Поля за ней, помогать.
Пообедали, а дождь то льёт, то капает. Решили поспать. Поля на свой матрас улеглась, набитый морем. Матрас пошумливает, поскрипывает.
Бабушка сразу же уснула, а Поля сначала матрас свой слушала, потом сверчка. Будто за ухом сидит и дует в серебряную трубу. А в трубу вода попала, взбулькивают звуки. Ласково, таинственно.
— Бабушка-прабабушка, ты слышишь?
— Сверчок! — сказала Анна Порфирьевна.
— Ты голос его дослушай! Булькает.
— Сверчок твоего прадедушки.
— Козявками занимаются энтомологи, а прадедушка — виноградарь.
— Виноградарь, — согласилась Анна Порфирьевна, — но он сам сверчков отбирал. Как певучий, так его. И развёл. Нигде таких сверчков нет, как у нас.
— А сверчки прадедушку помнят?
— Сама подумай. Днём ведь запел. Правнучку порадовать.
— Меня?! — изумилась Поля, но сама уже спала.
УДИВИТЕЛЬНАЯ МОЛИТВА
Поля с бабушкой ходили в Благодатное за подсолнечным маслом, за мясом, за хлебом.
Вернулись к обеду. А их ждет казачья еда: кулеш и запорожская картошка.
— А ещё есть крабы! — порадовала Анна Порфирьевна. — Твой дружок наловил. Сейчас вскипячу воду, обварим — и на стол.
— Нет! — крикнула Поля. — Нет! Пусть живут.
— Да их много. Погляди в тазу.
Крабы с бабушкину ладонь и даже с две ладони. Они скребли по железу клешнями, но выбраться из таза не могли.
— Бабушка-прабабушка, ты хоть бы воды им налила!
— Налей! — разрешила Анна Порфирьевна.
Поля налила крабам воды и предложила бабушке:
— Пойдём отнесём их в море.
— Обед остынет! — осерчала прабабушка. — И сегодня на пасеке хлопот много: в четырёх ульях нужно рамки новые поставить. Уж так хорошо пчелки работают.
— Но крабы погибнут! — у Поля чуть было слёзки не закапали с ресничек.
— Не погибнут, — утешила внучку бабушка. — Мы с тобой вечером на море сходим. Поглядишь ещё на одно чудо.
— Какое?
— Терпения наберись.
— Обедать! — строго сказала прабабушка. И прочитала «Отче наш».
Кулеш — суп из пшена. С поджарками. Поджарки из сала, похрустывают. Поля уплетала кулеш за обе щёки. Но когда в тарелке кулеша осталось на донышке, так и выронила ложку.
— Бабушка-прабабушка, кулеш — еда казацкая?
— Казацкая. В походе нальют в котёл воды, сыпанут пшена, кинут сальца — вот и кушанье.
— Бабушка-прабабушка, а усы у меня не вырастут?
— Ты на меня погляди. Восемьдесят лет кулеш ем.
— Уфф! — выдохнулось у Поли.
Картошечка по-запорожски и на погляд была вкусная. Ее варили в кипящем подсолнечном масле, в кожуре, и ели с кожурой.
Картошка молодая, некрупная. Поля съела три штучки, потом ещё две, потом одну. Поглядела на бабушку и ещё себе три положила.
— Наверно, лопну.
После обеда, как водится, часок отдохнули и втроём пошли на пасеку.
— Привыкай к пчёлкам! — сказала прабабушка.
Надели маски, запалили дымарь. Окуривали ульи, доставали тяжеленные рамки с мёдом, ставили новые.
— Не укусили! Ни разочка! — ликовала Поля.
Время в работе пролетело незаметно. Вечер пожаловал.
— Ну, ладно! Забирай живность, пошли на море! — сказала Поле бабушка.
Крабов посадили в большую картонную коробку. Поля несла коробку на плече, слушала — живы ли? Крабы скреблись, но уж очень тихо. Поля прибавила шагу, а потом рысцой пустилась.
— Не торопись, — сказала бабушка. — Мы должны прийти не раньше и не позже.
Поля удивилась:
— А когда нам надо прийти на море?
— Когда солнце воды коснётся.
Солнце стояло высоковато, и Поля пошла помедленнее. Они даже искупнуться успели. Бабушка посмотрела на солнце.
— Ну, пора!
Поля открыла коробку, потянулись за крабом, а он цап за палец.
Вскочила, тряхнула рукой, краб шлёпнулся на спину. Хорошо хоть на песок.
Бабушка, опрокинула коробку, и крабы оказались на воле.
Их было десять, и все они стремглав кинулись к воде. Поля даже на бабушку глянула: где же чудо, канут в море — и всё.
И вдруг все десять замерли у кромки воды, поднялись на лапах и, как один, подняли свои большие клешни.
— Бабушка, что они делают? — прошептала Поля.
— Солнцу молятся.
Люди были совсем близко, но крабы и не подумали спасаться. Стояли, замерев, приветствуя огромное светило.