Читать интересную книгу Обозначенное присутствие - Чингиз Абдуллаев

– Значит, кроме вас, никто не знал, что Лиана была в квартире Мастана Гасанова?

– Никто. Даже консьерж. Я провел Лиану так, чтобы он не увидел ее лица. Сразу к кабине лифта. Консьерж меня знает и ничего не спросил.

– Чем больше я с вами разговариваю, тем больше убеждаюсь в вашей абсолютной незаменимости, – с явным сарказмом сказал Дронго, – значит, договорились. До вечера.

Он отправился принимать душ. Теперь нужно продумать версию своего появления в больнице. Нужно позвонить Эдгару, чтобы он был готов к этой поездке. Легче всего выдать себя за сотрудников прокуратуры, которые хотят побеседовать с пострадавшей. Лиане и людям, дежурящим рядом с ее палатой, совсем необязательно знать, что прокуратура не расследует подобные незначительные происшествия. Под этим предлогом можно переговорить с пострадавшей. Теперь он уже точно знает, что Фарух Ризаев не имеет никакого отношения к попытке убийства своего бывшего компаньона. Он действительно не очень любит Гасанова, но давно махнул на него рукой и не собирается так глупо подставляться, понимая, что убийство столь известного человека ему просто не простят. А отбывать еще один длительный срок он уже не в состоянии. Ему за шестьдесят, в этом возрасте люди уходят на пенсию.

Тогда остается версия Ростислава Сазонова. Дронго вышел из ванной, вытираясь и на ходу набирая номер Кружкова.

– У тебя есть какие нибудь сведения по Сазонову? – спросил он у своего помощника. – Что-нибудь нашел?

– Сколько угодно, – ответил Леонид, – он ведь официальное лицо. Раньше работал в администрации президента, сейчас в аппарате кабинета министров. Родился в пятьдесят четвертом в Нижнем Новгороде. Инженер-строитель по образованию. Работал по специальности с семьдесят шестого по семьдесят девятый. Потом его взяли в местный обком комсомола. Сначала инструктором, затем заведующим отделом. В восемьдесят третьем перевели в ЦК комсомола, в Москву. Работал в отделе пропаганды. С восемьдесят девятого перешел на работу в профсоюзы. В центральный аппарат. С девяносто второго по девяносто восьмой работал в разных компаниях. С девяносто восьмого снова на государственной работе в управлении делами. Потом перевели в аппарат администрации президента. Два года назад перешел в аппарат правительства уже с повышением. Типичная карьера исполнительного чиновника.

– Интересно, какая у него зарплата, если жена ездит на шестерке «Ауди», – пробормотал Дронго, – у него есть своя машина?

– Есть. Даже две. Джип «Мицубиси Паджеро» и «Лексус». И еще служебный «Мерседес», который водит личный водитель.

– И все это на зарплату служащего, – иронично заметил Дронго, – хотя ты говоришь, что он работал в частных компаниях шесть или семь лет.

– Судя по всему, тогда он и сделал свой основной капитал, – сообщил Кружков.

– Тогда он просто умелый бизнесмен, а не умелый чиновник, – пробормотал Дронго, – ладно, мне все понятно. Копай на семью Гасановых, может, сумеешь что-нибудь выяснить. Просмотри все, что только возможно.

– Я так и делаю.

Теперь нужно позвонить Эдгару Вейдеманису, чтобы отправиться вместе с ним в больницу.

Через полтора часа они уже подъезжали на автомобиле Эдгара к зданию больницы. Оставив «Ниссан» на стоянке, мужчины вошли в здание больницы.

– Вы к кому? – испуганно спросила пожилая дежурная, увидев двух высоких суровых мужчин.

– Мы из прокуратуры, – строго сообщил Эдгар, – у вас здесь находится пострадавшая в аварии. Лиана Сазонова.

– Да, – настороженно кивнула дежурная, – в четырнадцатой палате на втором этаже. Там дежурит наша медсестра. Вас проводить?

– Нет, мы сами найдем. – Вейдеманис и Дронго прошли к лестнице.

– Это типичный атавизм, все еще сидящий в бывших советских людях, – мрачно заметил Дронго, – достаточно сказать, что ты из милиции, прокуратуры или органов государственной безопасности. Каждый человек чувствует себя незащищенным, испытывает страх при встрече с представителями силовых органов. Ты знаешь, я вспоминаю об одном своем знакомом. Его звали Азизбала Мустафаев. Он работал заведующим организационным отделом райкома партии в самом большом районе Баку. Потом работал в Центральном комитете. И больше всего на свете боялся ходить в милицию или в прокуратуру, даже когда обязан был присутствовать там по долгу службы как их куратор. Он даже боялся принимать у себя в кабинете офицеров милиции. Однажды он честно признался мне, что теряется при виде людей в погонах. Я всегда боюсь, что кто-нибудь из них сорвет с себя погоны и скажет, что это сделал я, жаловался мне Мустафаев. Вот такой атавистический страх сидел в этом высокопоставленном партийном работнике.

Потом я много раз замечал, что любой человек, разговаривая с сотрудником милиции или прокуратуры, испытывает невольный страх.

– Новое поколение уже другое, – возразил Эдгар, – они не знают подобных проблем.

– И это правильно. Труднее всего стать по-настоящему свободным человеком.

Они поднялись на второй этаж, прошли к четырнадцатой палате. Здесь была своеобразная приемная, где дежурила молодая медсестра. Ей было лет двадцать, не больше. Она удивленно посмотрела на обоих незнакомцев. Но в отличие от пожилой дежурной она не испугалась, скорее удивилась.

– Что вам нужно? – спросила девушка.

– Мы из прокуратуры, – пояснил ей Эдгар, – нам нужно побеседовать с пострадавшей в аварии Лианой Сазоновой.

– Ей уже лучше. И к нам приезжали из милиции, – сообщила медсестра.

– А теперь мы приехали из прокуратуры, – строго сказал Вейдеманис, – и не нужно спорить.

– Я должна посмотреть, – сказала девушка, – если она не отдыхает и может вас принять, то я вам скажу. А если она спит, то тогда вам придется зайти попозже. Сейчас посмотрю.

Она вошла в палату. Эдгар с улыбкой взглянул на Дронго.

– Вот так, – весело сказал он, – новое поколение выбирает «пепси». Ее совсем не пугают двое мужчин из прокуратуры. Она сначала узнает, как чувствует себя больная и только потом разрешит нам пройти к ней. А может, вообще не разрешит.

– Будем надеяться, что она не спит, – посмотрел на часы Дронго, – второй раз появляться здесь под видом сотрудников прокуратуры у нас не получится. Могут потребовать показать документы.

Медсестра вышла из палаты.

– Она не спит, – улыбнулась девушка гостям, – можете войти. У вас только десять минут.

Они вошли в палату. На кровати лежала молодая женщина. У нее были характерные синяки на лице, кровоподтек на левой скуле. Женщина была красивой даже без косметики. У нее были роскошные светлые волосы, зеленые глаза, чувственные губы. Взглянув на вошедших мужчин, она непроизвольно поправила волосы. И грустно усмехнулась.

– Добрый день, – кивнул Дронго, – извините, что мы вас беспокоим. Это мой напарник господин Эдгар Вейдеманис. А меня обычно называют Дронго.

– Вы из прокуратуры? – тихо спросила Лиана.

– Нет. Это мы так представились, чтобы попасть к вам в палату. На самом деле нас прислал Мастан Халилович. Если вы слышали о таком.

– Уходите, – тихо попросила она, – уходите немедлено, или я закричу.

– Не нужно кричать, – попросил Дронго, – если вы мне не верите, то мы можем перезвонить его помощнику, господину Асадову, с помощью которого вы однажды спрятались от тех, кто следил за вами.

– Кто вам об этом сказал? Сам Гасанов?

– Нет. Его словоохотливый помощник. Теперь вы мне верите?

– Что вам нужно? – спросила она, поморщившись, – зачем вы пришли сюда? Кто вас послал? Если вы замышляете какую-нибудь провокацию против моего мужа, то лучше уходите отсюда. У вас ничего не выйдет.

– Поразительная находчивость, – брезгливо сказал Дронго, – неужели мы так похожи на провокаторов? И вы ничего не знаете о попытке убить вашего старого знакомого?

– Знаю, – ответила Лиана, – его хотели убить. Подсыпали ему яд в постель и убили его собаку. Я все знаю.

– В таком случае успокойтесь и отвечайте на мои вопросы. Не нужно нервничать. Мы действительно не имеем никакого отношения ни к вашему супругу, ни тем паче к его оппонентам. И мы действительно пытаемся помочь Мастану Халиловичу и предотвратить его убийство. Теперь вы нам верите?

– Что вам нужно?

Дронго присел на стул рядом с кроватью. Вейдеманис отошел к дверям, давая им возможность переговорить без свидетелей.

– Вы были в городской квартире Гасанова. Это не вопрос. Я хочу знать, кому вы могли об этом рассказать?

– Никому, – ответила Лиана, – неужели вы думаете, что замужняя женщина может кому-либо рассказывать подобные истории? У меня нет таких подруг, которым я могла бы доверить подобную исповедь. И слава богу, что нет. Я бы все равно ничего не стала рассказывать.

– Вы давно знаете Мастана Халиловича?

– Давно. Еще до того, как познакомилась со своим нынешним мужем. Но Гасанов был женат и не собирался разводиться. А я не годилась на роль обычной содержанки. Меня не устраивало такое положение дел.