Я должна быть уверена, что он в безопасности, сказала Мариан. Теперь Бен знает, почему она использовала слово «безопасность»…
Тяжело вздохнув, он лег на постель и уставился в потолок. На мгновение дом показался таким благословенно спокойным…
Яростные вопли малыша, транслируемые монитором, выхватили Бена из цепких объятий сна.
Полусонный Бен заставил себя сесть и посмотреть на часы. Шесть часов? Черт, Пистолет проспал почти три часа! Что же касается Джулии, то она уехала почти четыре часа назад.
Какого дьявола, где она? Или она вернулась, пока он спал? Или уехала навсегда?
Малыш пускал пузыри и что-то бормотал, но уже не плакал. Бен решил, что, пока бутылка с питанием греется в микроволновке, у него есть время спуститься вниз и проверить, стоит ли в гараже машина Джулии.
Машины там не оказалось. Не оказалось и записки на кухонном столе, мол, приезжала и снова уехала. В довершение всего вышла неувязка с питанием. Бен поставил таймер микроволновки вместо сорока секунд на четыре минуты и довел содержимое бутылочки до кипения.
А младенец начал хныкать. Опять.
Бедный малыш! Бен достал из холодильника новую бутылочку и сунул в микроволновку. Конечно, проверив, правильно ли поставлен таймер. Бен снова выглянул в окно и посмотрел на гараж. Никаких признаков Джулии.
Рано или поздно придется дать мальчику имя, подумал Бен, откусывая сломанный ноготь и не спуская глаз с подъездной дорожки. Не может же он вечно называть его Парень или Пистолет. Только вряд ли Джулия поможет в выборе имени: в их отношениях полное отсутствие прогресса. С каждым днем они все дальше отходят друг от друга.
Малыш буквально надрывался от крика. Удивительно, как такое крохотное тело может производить подобный шум!
— Пистолет, усмири свой гнев, — пробормотал Бен, схватил бутылку с питанием и, прыгая через две ступеньки, поднялся наверх.
Малыш ухитрился перевернуться в кроватке и теперь упирался головой в боковую сетку. К тому же его вырвало. Что же касается подгузника, он отлично нагрузился!
Пока Бен справился с подгузниками и накормил малыша, пролетел еще час. Все еще никаких признаков Джулии. Прижав прикорнувшего мальчика к плечу, он ждал, пока малыш срыгнет. И как обычно, без успеха. Теперь Бен маршировал по комнате, прислушиваясь, не раздастся ли гул машины, въезжающей на подъездную дорожку.
Только чуть раньше половины восьмого зазвонил телефон. Малыш проснулся, отрыгнул и вывалил все на шею Бена.
— Прости, дорогой, если поймала тебя в неудачный момент, — сказала Фелисити Монтгомери, когда Бен пояснил, почему у пего немного усталый голос, — но с новорожденными в доме и правда не бывает подходящего времени для звонка. Не буду тебя задерживать. Я только хотела бы перекинуться парой слов с Джулией.
— Я тоже. — Бен тщательно подбирал слова.
Ему нравилась Фелисити. Он полагал, что, узнав о неладах в их браке, она не встанет слепо на сторону внучки. Но зачем оповещать о том, что он не имеет даже самой смутной догадки, где его жена? Ему меньше всего хотелось, чтобы новые родственники пронюхали, как обстоят дела. Они от радости будут прыгать до потолка! — Она уехала в полдень и еще не вернулась.
Новость вызвала долгое молчание на том конце провода. И оно сказало ему даже больше, чем ответ, который, придя в себя, нашла Фелисити.
— Странно. Я думала, что от меня она поехала прямо домой.
— А, вспомнил, — он старался, чтобы в голосе не звучала озабоченность, — она упоминала что-то о покупках в городе. Наверно, попала в пробку В такое время, идиот? Таким объяснением тебе никого не одурачить. Особенно леди с таким острым умом, как у Фелисити!
— Ничего, дело не спешное, — заметила Фелисити. — Просто, когда она была здесь, я забыла сказать, что все свадебные подарки, какие гости принесли на прием, сложены у меня в гараже.
Хотела узнать, когда будет удобно организовать их доставку к вам. Пусть она мне позвонит, Бен, и мы обо всем договоримся.
— Я передам ей, Фелисити. И спасибо за звонок.
— Всегда рада тебе, дорогой. Поцелуй за меня очаровательного малыша.
— Обязательно, — сказал он и в ужасе услышал, как дрогнул у него голос.
Закипая от гнева, он повесил трубку. Фелисити и та проявила хоть каплю доброты к его ребенку. А его жена, исчезнувшая в самоволке, женщина, обещавшая перед Богом и половиной социальной элиты Западного Ванкувера любить его в хорошие и плохие времена, не может заставить себя находиться в одной комнате с Парнем. А ведь она сделала выбор, оставшись с ним на свадьбе.
Перекинув малыша на другую руку, Бен осторожно притронулся к воротнику рубашки.
— Сегодня ты уже третий раз заставляешь меня пахнуть словно недельной давности молоко, выставленное в полдень на солнце, — сказал он мальчику. — Нам надо, Парень, что-то с этим делать!
Утром он купил электрическую карусель. Пора бы испробовать. Устроив эту штуковину в хозяйской ванной, Бен закрепил малыша ремнями безопасности и включил мотор на нужную скорость. Зачарованный движением, мальчик рассматривал мир большими голубыми глазами и икал.
— А теперь заключим сделку, — сказал ему Бен, раздеваясь. — Ты, совершенно счастливый, смотришь на меня, а я принимаю душ. Потом мы спустимся вниз, и ты будешь смотреть, как я приготовлю нам с тобой что-то вроде обеда. Знаешь, нам, мужчинам, надо быть вместе.
«Мне стыдно за тебя. Стыдно.., стыдно… стыдно!..» Джулия ехала на юг, а слова Фелисити гнались за ней. Они повторялись в сознании снова и снова. И она чувствовала себя не заслуживающей бабушкиной любви, в которой купалась всю жизнь. Как случилось, что она не сумела проявить такую же щедрость к Бену? Какой внутренний изъян отталкивал ее и делал невинного ребенка платой за глупость взрослых?
Джулия знала ответ. Дело не в том, что она не могла полюбить это маленькое существо. Здесь совсем другое. Она боялась. Ведь не исключено, что это не сын Бена. Но и не это ее страшило. Ее пугало, что, скорей всего, это его сын.
Неделю назад она строила свою жизнь па убеждении, что любовь может преодолеть любое препятствие. Бен был ее опорой, ее жизнью, ее будущим. Вместе они были несокрушимы и неразделимы. Они могли завоевать весь мир.
Но за полчаса все изменилось. Вера отступила перед неопределенностью, которая мучает ее все эти дни. С того момента, как Мариан Дэйэс незваным гостем явилась на свадьбу и сделала свое драматическое заявление, сложившееся убеждение Джулии о счастье вылетело в окно.
Она так погрузилась в свои мысли, что пропустила поворот на Кресент-Бич. Ей пришлось проехать несколько миль, пока появилась возможность съехать с шоссе на узкую дорогу, вьющуюся по берегу и ведущую в Уайт-Рок.