в дребезги часть ворот, а я с солдатами которые были на стенах, уже были на первой линии обороны среди горящих домов.
И вот настал момент, когда османское войско ворвалось внутрь заставы, а его первые ряды оглушили всё пространство оружейными выстрелами, растекаясь бурной рекой по площади вокруг которой начинали жадно пылать дома, и царил едкий вонючий непроглядный дым.
— Залп! — Заорал я и тут же разделались десятки выстрелов из ружей, которые через пару секунд повторились, снося первые ряды врага, попавшие на горящую зданиями и задымлённую смрадом площадь заставы.
Османская пехота же перепрыгивая тела погибших солдат, издавая кашель, а где и крик с рвотными звуками неслась сквозь завесу дыма на наши укрепления, а за их спинами в заставу вбегали всё новые и новые солдаты османского войска.
Сделав ещё залп, в ночное небо устремился синий всполох искр, а мы покидали первое укрепление, отбегая ко второй линии.
Видя всё с высоты птичьего полёта, я наблюдал, отходя к основным заграждениям, как практически вся пехота вваливалась в разрушенные ворота, а значит, скоро начнётся основная часть бойни.
Вражеские солдаты, которые продвигались за нами в едком зловонном густом дыме, уже не проявляли ту прыть и азарт, что впервые минуты штурма, от чего нам даже слегка пришлось их ждать на подступах к основным силам Измайловской заставы.
И вот настал момент, когда враг проявил себя, устремляясь на нас с красными от слёз глазами, задыхаясь от едкого зловонного удушающего дыма исходящего от полыхающих домов.
В момент, когда из клубов дыма показались первые османские солдаты, за их спинами с горячих улиц послышались громкие взрывы, а в небо взметались чёрные смог, за которым устремлялись языки пламени. Начали взрываться наши спрятанные пороховые бомбы.
— Залп! — Раздались крики по всем улицам, по которым словно прорвавшаяся река сквозь плотину растекались вражеские солдаты.
Грохот пушечных выстрелов, словно по цепочке стал сотрясать ночное пространство улиц, а по всем направлениям продвижения к центру заставы османской пехоты ударила шрапнель, кося врагов, и не давая и шанса им на спасение.
Смертельные снаряды летели вперёд снося всё на своём пути, не щадя ни плоть врага ни строения которые мешали им продолжать свой смертельный полёт. Пробивая и разрывая плоть османской пехоты, пушечная смерть летела дальше, устраивая кровавую бойню на всех улицах которые штурмовали враги.
Кровь текла рекой и брызгала фонтанами, заливая улицы и шипя на стенах горящих построек, превращаясь в зловонный смрад, окрашивая испарения в алый цвет, а артиллеристы дали второй залп под очередные взрывы пороха в полностью охваченных пожарами домах начальных улиц Измайловской заставы.
И стоило отгреметь повторной пушечной стрельбе, как из-за укреплений по всем направления улиц только этого и, дожидаясь, устремилась кавалерия.
Солдаты, скрывшие лица мокрыми тряпками, с дикими возгласами, вскидывая сабли наголо, мчались вперёд в огненный задымлённый ад полыхающих улиц. Словно неукротимый ураган они давили копытами коней тела врагов, рубя направо и налево саблями тех, кто ещё стоял на ногах, и не попал под копыта их лошадей.
Конные отряды неслись по всем улицам к воротам, оставляя за собой горы трупов, а за их спинами бежала пехота, которая завершала их кровавое шествие к выходу из горящей заставы.
Всё пространство пылало и даже воздух начал не только удушать всё живое, но и оставлять ожоги от жара, который он обрушил из горящих строений, от чего кони несли своих всадников ещё быстрее, снося своими телами всё на своём пути, туда, где виднелся чёрный зев разрушенных ворот.
Часть Измайловской заставы пылало ярким заревом, а из ворот, словно из пасти самого ада вырвалась конница. Туда где ждали своей минуты конные построения врага. В то же время с неба на османскую кавалерию устремился чёрный шквал птиц, которые вспыхивали в воздухе и словно ракеты летели во вражеский строй, под дикие крики скачущих в лобовую атаку солдат одинокой заставы.
Ураганные удары ветра били в небо в надежде снести прочь огненных птиц, но они всё же влетали в строй, и вспыхивали огненными вихрями, руша построения, в которые словно раскаленный нож ворвались защитные отряды, прорубая себе путь через строй врага.
Мимолётный бой и вот уже конница Измайловской заставы прошла за спины врагов, а из ворот появились солдаты с ружьями, которые через минуту открыли огонь по османской коннице.
Залпы ружей, ржание коней, чужие и родные крики. Всё смешались в ночи на поле перед горящей сторожевой твердыней.
Тряслась земля, и бушевали стихии призванные своими и чужими воинами. Но ход боя был уже переломлен и предрешен. Ведь османская кавалерия была зажата с двух сторон, а те малые резервы стоящие с пушечными расчётами, уже втаптывались в землю копытами коней, после того как их настигала сталь одного из отрядов прорвавшихся за спины конницы, которым было отведена эта роль в ночном сражении.
Рубя врагов, я давно был уже не в седле, уничтожая вражеских офицеров которых высматривал в небе мой сокол. Сабля скользила в руке от крови, а передо мной предстал очередной янычар, крутя ятаганом который только что прервал жизнь одного из моих солдат.
Секунда и я хотел было нанести ему удар, но вражеский офицер успел сложить печать и всё в радиусе пяти метров поглотил огненный взрыв, уничтожая и своих и чужих солдат вместе с их конями.
Когда бушующее зарево спало, лицо вражеского старшего офицера вместо триумфа атаки, исказилось в страхе. Ведь перед ним осыпаясь крошкой камня, которая была, словно моя вторая кожа, стоял я, уже ведя сталь к его плоти, а через секунду голова врага покатилась по земле. Я же изверг из своего рта струю пламени, которая словно струя напалма, накинулась на несколько вражеских солдат, сжигая их заживо, после чего продолжил уничтожение вражеских офицеров.
А когда ещё два отряда, которые пришли резервами с горящих улиц, завершив там свою миссию, враг был практически разбит, и началось простое и беспощадное уничтожение османских отрядов.
Бой за Измайловскую заставу был завершен, после чего был дан сигнал ярким световым сигналом в ночном небе, а я вёл словно пьяных солдат от куража и крови, обратно к воротам, оставляя за нашими спинами поле усеянное сотнями трупов, людей и животных.
Огонь ещё пылал в домах разрушенных взрывами наших пороховых бомб, а улицы были завалены трупами своих и чужих солдат, которые прибывали словно в реках крови и грязи вперемешку с копотью и пеплом.
Идя по улицам не взятой крепости увязая в крови, я раздавал приказы и указания. Когда же я очутился за второй линией защиты, где всё было спокойно и не было тел убитых и пожарищ, ко мне подошла Александра Романовна.
Аристократка