Читать интересную книгу Воля императора 3. Дебют - Евгений Васильевич Шалашов

вновь перешла на ты. Я уже успел изучить, что это хороший знак.

— Матушка, а как же так получилось, что Брюс браслеты делал? И для чего? Понимаю, что это не украшение.

— Не украшение, — грустно подтвердила великая княгиня. — Это оберег. Его Яков Вилимович сделал для своего друга и государя — Петра Алексеевича. Брюс не зря числился чернокнижником и колдуном. Это оберег должен был защитить государя от яда, от болезней. Но Петр Алексеевич был просвещенным правителем, в обереги не верил, чертей не боялся. Когда генерал Брюс ему этот браслет принес, то государь рассмеялся, похлопал Якова Вилимовича по плечу и сказал — мол, он не баба, чтобы золотые цацки носить, а во всякую чушь с суевериями он не верит. Поблагодарил, конечно, приказал за службу деревенькой одарить, а браслет в какой-то сундук засунул. Потом, когда государя отравили, он умирал в страшных муках, сто раз пожалел, что браслет не нацепил, но поздно было.

— А разве Петра Великого отравили? — удивился я.

Насколько помню, официальная версия смерти Петра Первого — почечнокаменная болезнь, уремия, а ещё простудное заболевание, появившееся после того, как он кинулся спасать тонущих солдат. Конечно, слышал я и другие версии смерти. Например — сифилис. Но смерть от сифилиса уже не доказать, ни опровергнуть невозможно. А вот отравление? Кстати, я бы в это поверил. Уж слишком многим Петр Алексеевич наступил на мозоли. И, не просто наступил, а отдавил, включая и лапы, и хвосты.

— Петра Великого отравили, — твердо подтвердила матушка. — Если не верите, зайдите в императорский архив, вам там покажут все подтверждающие документы. Доктора в те времена были не настолько осведомлены в медицинских науках, чем сейчас, но даже они определили, что Петр Алексеевич отравлен. Да, ртуть и мышьяк использовался как лекарство, накопление этих веществ в организме приводит к смерти, но есть и другие яды. Единственное, что не установлено точно — кто виноват? Не то Англия, не то Франция. И те, и другие испугались, что с выходом на Балтику Россия стала сильнее. Да и экономика Англии и Франции пострадала.

Вот про это я помнил. После того, как преодолев Смуту мы лишились выхода в Балтийское море, единственным «окном» в Европу остался Архангельск, а внешняя торговля России оказалась в руках европейцев. Доходы они получали неплохие. Англия доплачивала Швеции около миллиона талеров в год только за то, что шведы не пускают русских к Балтийскому морю. Для Швеции все закончилось печально, но Англия, лишившись прибыли, ничего не забыла. А если бы Петр к Черному морю подобрался, как и хотел? Или Каспийское море полностью под себя подмял? Неизвестно, что бы случилось, проживи император еще десять лет.

— А почему не опубликованы результаты расследования? — поинтересовался я.

— А кто бы стал публиковать? После смерти Петра такая чехарда пошла, что не до выяснения истины было. Меньшиков, вроде бы, хотел все обнародовать, но не успел, попал в опалу, да в ссылке умер. А дальше, что называется — «великий политик». И с Францией надо дружить, и с Англией. Елизавету Петровну французы на престол возводили, потом, правда, жалели об этом, но она добро помнила. Александра Павловича англичане на трон возводили. А потом, спустя годы, уже и смешно трясти какими-то пожелтевшими бумагами старых врачей. Англичане оттопырят губу, скажут — мол, шокинг, как всегда — «русский вранье, верить не есть можно», французы вообще пожмут плечиками, заявят — дескать, врачи у Петра Великого сплошные немцы, а немцы, как водится, французов не любят.

Любопытно. Нужно обязательно выкроить время и зайти в императорский архив. Может, старые документы и послужат для чего-то нового? Как знать.

— Матушка, а как этот оберег у вас оказался? — спросил я.

— Не у меня, а у покойного батюшки. Накануне празднования трехсотлетия со дня основания града Петрова в кунсткамере ревизию проводили, там браслет и обнаружили. А про этот оберег мы знали, но считали семейной легендой. Батюшка, царствие ему небесное, поначалу тоже в силу оберега не поверил, но когда заболел, то на руку браслет надел. Сам понимаешь, когда такая болезнь, то всему будешь рад, за любую соломинку схватишься.

Я кивнул. Про онкологию знал не понаслышке. Отец умер на моих глазах. И мы, тоже, за что только не хватались, но все оказалось безуспешно.

— А как его снять? — поинтересовался я, разглядывая собственную руку, где никакого браслета не было.

— Дотронься до оберега правой рукой, — подсказала великая княгиня.

Я послушно потрогал запястье и, к моему удивлению, браслет снова появился.

— Если хочешь, то можешь его снять, — сказала Ольга Николаевна. — Никто тебя не заставит носить оберег постоянно. Но мой тебе совет, сынок — носи, не снимай. Тяжелый, но ты к нему привыкнешь. Зато теперь тебе ни яды, ни болезни не страшны. Правда вот от пули, да от бомбы он тебя не спасет.

— Подождите… но как же так получилось, что государь все равно умер?

— Батюшка решил, что пришел его срок. Что он и так взял от природы, и от Господа Бога больше того, что он должен был взять. Потому, два года назад он и снял оберег Брюса.

— А он не пытался с помощью оберега спасти жизнь своего сына?

— Как не пытался? — горько вздохнула матушка. — Я помню, как батюшка горевал, когда Алешенька болел. Чего он только не делал! Даже этого, мужика Сибирского, Гришку во двор ввел, когда тот царевича на ноги поставить пообещал. Но Гришка, хотя кое-каким даром владел, шельмой оказался — деньги огромные взял, а сам сбежал. Слышала — повесился Распутин.

Вот оно как. В этой истории Гришку Распутина не убили, это я знал, но слышал что его просто со двора прогнали в двадцатом году. А тут оказывается, что он сам повесился?

— А что за дар у Гришки Распутина был? — поинтересовался я.

— Коней он умел лечить. А еще — имел огромный дар убеждения. Мог любому человеку внушить то, чего никогда не было. У Распутина целая секта последователей была. Кажется, после него сын с дочерью остались, те в покойного отца пошли, только силы поменьше. Но что потом с ними стало, куда пропали, не знаю, да мне и неинтересно.

Жаль, что матушке не интересно, а вот мне очень даже интересно. Потомки Распутина… Мне недавно мой начальник КГБ докладывал. Надо сказать Мезинцеву — пусть поднимет архивы, касающиеся деятельности Распутина и его смерти, авось, что-то интересное и нароет. И пусть Кутепова подключит. Александр Павлович в то время высоких постов не занимал, но может, кое о чем и слышал, и знает. Да и живые свидетели должны оставаться. Как там? Слоны умеют помнить…

Если у Григория Ефимовича имелся дар убеждения, то выходит, что нашелся кто-то в нашей империи, сумевший этому дару противостоять. И сам ли «старец» повесился, или помогли? Темное дело. Эх, как много всего я бы сейчас спросил у своего дедушки, так уже не расскажет.

— Алешенька все-таки дольше прожил, чем предсказывали. Но оберег Брюса ему не помог. Он помогает только императору, получившему власть после смерти своего предшественника. — Посмотрев на меня, великая княгиня сказала. — Предвижу ваш следующий вопрос. Сразу же отвечаю — своему сыну я браслет не пыталась надеть. Вы знаете, что я все-таки навещала Сашу?

Верю, что не надевала браслет на руку сына. Если бы соврала, меня бы уже укололо. Про то, сколько раз она ездила в Кресты, мне докладывают. Ездила она к своему Сашеньке уже три раза, а это плохо. Слишком часто. Пока, вроде бы, не засветилась, но как знать?

— Ольга Николаевна, мы с вами договорились, что вы не станете привлекать внимание к своему сыну, — мягко выговорил я.

— Прошу прощения, не удержалась, — повинилась великая княгиня, но без особого раскаяния. Так, дежурно.

Мне пришлось подпустить в голос немножко холода.

— Ольга Николаевна, вы можете пообещать, что пока не завершится ремонт вашего медицинского центра, или лазарета — как вы его назвали? вы не станете больше ездить в Кресты?

Великая княгиня только кивнула, а меня укусила совесть. Жестоко, разумеется, требовать такое от матери, а что делать? Но на всякий случай отдам распоряжение… нет, прикажу, чтобы великую княгиню больше в Кресты не пускали. Пусть переоборудование дачи Бориса Владимировича, что вроде бы мой отец, идет своим чередом, без форсажа, а не то знаю я эти ударные стройки. «Поударяют», а потом штукатурка начнет сыпаться, или окна вываливаются. Это я по своей истории сужу. Правда, здесь ещё до откровенной халтуры не дошли, но как