Да, Фернандо Ретамар умел соблазнять. Он знал, как можно возбудить женщину, знал эрогенные зоны, о которых Марджи даже не подозревала. За несколько минут этот мужчина сорвал с нее маску сдержанной, хладнокровной личности и превратил ее в нормальную, страстную женщину, которой нужен был нормальный секс и которая захотела иметь этот секс именно с ним и только с ним. Сейчас она готова была сделать для него все… все что угодно.
Когда наконец он уложил ее, абсолютно голую и трепещущую от страсти, на кровать и лег на нее сверху, она разрыдалась и попросила его овладеть ею немедленно, иначе нервы ее не выдержат и все может закончиться довольно плачевно… Как только Фернандо вошел в нее, вошел осторожно, не торопясь, Марджи почувствовала сначала радость, вое торг, какое-то неизведанное счастье; потом, когда его движения усилились и он стал проникать в нее все глубже и глубже, она ощутила внушительные размеры мужского члена; затем возникла острая боль, она вскрикнула, попыталась высвободиться из-под него, но как раз в этот момент боль прошла, и Марджи успокоилась.
Фернандо понял, что ей стало больно, и понял почему. Он уже приготовился было выйти из нее, как вдруг она притянула его к себе, страстно поцеловала в губы и прерывисто зашептала:
– Не уходи… не останавливайся, пожалуйста. Там… все уже, и мне теперь не больно. Мне так хорошо с тобой…
Он обнял ее, и их сладостные гонки возобновились. И продолжались не менее часа. А завершились в одно мгновение, когда все вокруг Марджи вдруг превратилось в густой туман и она задрожала, закричала, застонала от неимоверного блаженства, какое испытала впервые в жизни.
После того, как Фернандо помог ей лишиться девственности, между ними завязался безумный, бурный роман. Он длился несколько месяцев, которые пролетели со скоростью звука, если не быстрее. И что же от этого романа осталось? Только воспоминания… Нет, Фернандо никогда не питал к ней глубоких чувств, у него никогда не было в отношении нее каких-то серьезных намерений. Она сама внушила себе, что они были. На самом же деле этот мужчина просто попользовался ею, сколько хотел, а потом выбросил, как кожуру от съеденного апельсина.
Зато у нее есть Шон…
Марджи подошла к шкафу с документами, выдвинула один из ящиков и стала перебирать папки. Ей надо было сосредоточиться на работе, чтобы побыстрее выбросить из головы Фернандо. Отыскав нужную папку, она вытащила ее из ящика и, едва уселась опять за стол, как зазвонил телефон.
– Мисс Уайет? – Голос на другом конце провода был незнаком Марджи.
– Да, я слушаю. – Она открыла папку и начала аккуратно перелистывать документы.
– Это говорит миссис Джойс из детского сада. Боюсь, мне придется попросить вас подъехать к нам и забрать Шона. Ему явно нездоровится. У него температура. Сто четыре градуса по Фаренгейту.
Все, о чем она сегодня размышляла и что ей казалось таким важным, в одно мгновение куда то испарилось, бесследно исчезло.
– Я выезжаю сию же секунду, – бросила Марджи в трубку и стремительно направилась к двери.
5
Марджи стремглав выбежала из своего офиса. Заседание совета редакторов закончилось как раз в этот момент. Сквозь стеклянную стену перегородку главного офиса она мельком увидела Фернандо, окруженного толпой ответственных сотрудников, которые один за другим похлопывали его по спине и без конца улыбались друг другу. Чувствовалось, что у всех было приподнятое настроение, а ведь утром, всего несколько часов назад, в редакции царил полный мрак.
Когда Керк Сэлинджер увидел Марджи с сумкой через плечо, бегущую к выходу, его глаза округлились, и он окликнул ее:
– Марджи, вы куда? Сейчас не самое удобное время уходить с работы, через несколько минут я собираюсь провести еще одно заседание.
Марджи приостановилась.
– Очень сожалею, Керк, но у меня заболел сын, я должна забрать его из детсада.
Керк нахмурился и хотел что-то сказать, но его опередил подошедший Фернандо:
– Что с ним случилось?
– Не знаю, но у него очень высокая температура, – бросила уже на ходу Марджи; сейчас ей было не до заседаний и не до ответов на чьи бы то ни было вопросы – она должна была немедленно ехать к заболевшему сыну, а все остальное не имело никакого значения.
– Энн, я не вернусь сегодня на работу. – Марджи подошла к окну дежурного администратора уже после того, как нажала на кнопку лифта. – Поэтому, пожалуйста, оставь запись интервью с Питером Кентом на столе у Норманна. Да, и не забудь послать Махмуда за снимками, которые мы заказали.
Двери лифта раздвинулись. Марджи забежала в кабину и услышала позади себя знакомый голос:
– Я еду с тобой.
Обернувшись, она увидела Фернандо. Он вошел в лифт вслед за ней.
– Меня не нужно сопровождать, – холодно ответила она; ей меньше всего хотелось сейчас находиться в его компании. – О самочувствии Шона я сообщу тебе по телефону… Или ты хочешь убедиться, что он действительно заболел, чтобы потом выставить меня перед судом плохой матерью, которая должным образом не следит за здоровьем сына, не так ли?
– Ты несешь околесицу, Марджи.
– Неужели? – Она мрачно взглянула на него. – Я знаю все уловки, на которые ты способен, Фернандо; за годы нашего знакомства мне вполне удалось вычислить их. Я знаю, например, почему ты купил журнал «Время и люди», в котором среди других работаю и я.
– И почему же, интересно? – Новый босс новой компании насторожился.
– Потому что эта сделка дает тебе власть надо мной, и ты намерен использовать ее для оказания на меня еще большего давления, чтобы в конце концов я отдала тебе Шона. – Ее логика не буксовала, нервы не дергались, она говорила абсолютно спокойным голосом. – Но эта уловка не пройдет, сеньор Ретамар. Даю вам твердую гарантию.
– Не хотел бы разочаровывать тебя, но я выкупил этот журнал только потому, что это было очень выгодной сделкой. Не забывай, что я прежде всего бизнесмен.
– Я ни на йоту не верю тебе, Фернандо Ретамар, и при сложившихся обстоятельствах предпочла бы поехать к Шону одна. – И, давая понять, что беседа закончена, Марджи наградила его лучезарной улыбкой. – Так что оставь меня в покое и иди своей дорогой.
– В данный момент это не так-то просто сделать, – с невозмутимой улыбкой ответил Фернандо.
Она вдруг со страхом осознала, что они находятся вдвоем в тесном пространстве лифта. Через секунду-другую их взгляды скрестились, как острые шпаги, и яркие, подробные воспоминания об их первом интимном свидании и последующем бурном романе опять отодвинули на второй план все другие ее мысли и чувства. Она вспомнила даже, как однажды они из-за какой-то мелочи сильно поссорились в кухне, а спустя полчаса, прихватив с собой недопитое вино и не переставая ругаться, незаметно перекочевали из кухни в спальню. Там они выпили еще по бокалу, и, как только их молодые тела, разгорячившиеся от вина и ругани, коснулись постели, дурацкая ссора тотчас погасла…