Читать интересную книгу Южный Крест - Марина Бонч-Осмоловская

Илья надменно оглядел приятеля.

- Ну, Шустер, - начал он, - фу-ты, ну-ты, как ты до такого мог договориться! Это нестерпимо пошло. Обыкновенным, недалеким дураком ты бывал нередко, но пошляком! - он выдержал паузу, наслаждаясь смущением Шустера, а в глазах его блестело удовольствие. В то же время было видно, что идея застала его врасплох, и он, в действительности, еще не знает, как к ней относиться. Но привычка выставить ближнего за глупца и, как правило, виноватого, сработала мгновенно, как рефлекс, - задолго до того, как он сам принял решение.

Заметив некоторое колебание в глазах Ильи, Шустер заметно повеселел, оживился, заюлил и, наконец, конфузливо захихикал. На самом деле, он, конечно, не был сконфужен ничуть.

- Елки-палки... а, впрочем, занятно, - тоже посмеиваясь, проронил Илья, принимая обычную для него в отношениях со знакомыми и с чужими роль главного и безусловно определяющего лица. - Просто смешно, забавно это пообсуждать...

Он прошелся взад и вперед, не без коварства поглядывая на приятеля.

Шустер весь подобрался. Привыкнув за многие годы играть роль ведомого, что бывает часто в дружеских, так же как и в брачных парах, где более сильный определяет и навязывает, а зависимый подчиняется, смиряя свою гордость и желания, где, впрочем, каждая из сторон получает за это более или менее щедрое вознаграждение в виде дополнительных удобств, Шустер, наконец, почувствовал злобу. Не один раз за эти годы у него были поползновения освободиться от диктата, надменной беспардонности дружка, но каждый раз оказывалось, что Илья ему опять чем-нибудь да был нужен: то совместная работа, активная и успешная, которую не так- то легко было прервать, да, кажется, и было бы глупо, то присланное Ильей приглашение в Австралию, составившее главное счастье Шустера. Все это витало в воздухе, и не дурак был Шустер, чтобы плевать на кормившую его руку. Но это было, было и прошло, а кто в здравом уме станет вспоминать прошлое? Добро, сделанное другими, забывается особенно быстро.

Теперь же наступил чрезвычайный момент. Склонный к лирическим поступкам только когда ему это ничего не стоило, сейчас Шустер должен был сделать все возможное, чтобы переломить волю, монолит готового решения Ильи. Он должен был сделать то, о чем он только изредка помышлял, то, что еще ни разу не оформлялось в виде готового плана. Куш был сладок, а накопившаяся зависть, приниженность и страстное желание однажды унизить соперника едва ли не слаще самой награды.

- Денежки! Смешно пообсуждать! - в восторге завопил Шустер, кривляясь. - Мы же с тобой всегда понимали друг друга!

- Максик, друг! - воскликнул Илья с восторгом ему в тон, - конечно, понимали! И поэтому я хочу предложить тебе то же самое!

- ???

- Деньги!

- Мне... - растерялся Шустер.

- Ну да, тебе! Стал бы я другому предлагать! Я бы взял эту телку и дело с концом! Но ты как-никак друг, а между друзьями должны быть благородные отношения.

- Ну и б... же ты, - скривился Шустер, чувствуя, что его козырная карта бита.

- Берешь отступного? Деньги же, дурень!

- А... - Шустер сплюнул и ухмыльнулся, - я больше дам!

- Хм. Может, я больше дам... - задумчиво протянул Илья, почесываясь.

- Ну сколько ты мне можешь дать? - насупившись, встревоженно спросил Шустер. - Что у тебя есть такого, чего у меня нет...

- Это, конечно, резонно... А слишком много я не дам, всего только девочка...

- Ну вот видишь! - радостно ухватился за эту идею Шустер. - А я дам много, в долгу не останусь.

- Давай, называй.

- Ну... это обдумать надо, вопрос не простой. Нужно время - решить, тянул Шустер, ужасно боясь прогадать. - А сколько ты хочешь?

- Я нисколько не хочу, но могу послушать, что ты предложишь.

- Ну, например, тысячи три...

- Что-о-о? И это ты называешь деньгами? - Илья грозно повысил голос. Ты что, не видишь, кто перед тобой?!

- ...Нет, нет, я хотел сказать, что четыре вполне могу!

- Ты обалдел совсем! - Илья легко встал и прошелся к окну, играя своим великолепно сухощавым телом, затем, заложив руки в карманы элегантного костюма, улыбаясь, повернулся на каблуках к Шустеру. Его встретил ненавистнический взгляд. Илья содрогнулся, веки его задрожали, но он начал спокойно, тонко улыбаясь красными губами:

- Я полагал, ты мне предложишь тысяч двадцать-тридцать, тогда мы бы могли что- то обсуждать, - сказал он с неуловимым оттенком издевательства. Но твоя сумма звучит просто смехотворно.

- Такие деньги! Чтобы ты просто не трогал мою бабу! - взвизгнул Шустер, испытывая острое желание вцепиться в это надменное лицо ногтями, как это умеют делать женщины.

- А что, - с живым интересом повернулся Илья, - она уже твоя?

- Я подарками ее забросал, куда же она от меня денется... - масляно пропел Шустер.

Илья приблизил к нему лицо и, с наслаждением расчитывая удар, зашептал:

- Я ее полапал немного, а после она, тепленькая, сказала, что не спала с тобой. Если бы этого гуся не вынесло, я бы довел дело до конца - прямо на травке!

- Падла ты! - убежденно сказал Шустер.

- От такого же слышу.

- Нет уж, извини, у меня есть какие-то принципы!

- Неужели? - с комизмом осведомился Илья. - Ты - ничтожество, невероятно оскорбительно-спокойно сказал он и задумчиво посмотрел на приятеля. Шустер неожиданно для себя задрожал.

- Ладно, твою мать, кончилась наша дружба, - он сидел с помутившимся взором. - Берегись, теперь я тебя накажу!

Илья брезгливо рассмеялся:

- Давай, попробуй! Все равно все будет так, как я хочу, - небрежно бросил он и легкой походкой быстро направился к двери, но неожиданно обернулся и, увидев опрокинутое лицо друга, доброжелательно сказал:

- Зря расстраиваешься! Подумай о нормальных деньгах - с тебя не убудет.

* * *

Стеная от раздирающего ее восторга, с трудом распрямляя затекшие коленки, из смежной с комнатой кладовки выбралась Ирка. Подслушанный разговор возродил в ней поистине страстные чувства. Она почувствовала бурю "настоящей" жизни, которая обыкновенно обходила ее стороной, а сейчас влила взаправдашний огонь в ее жилы. "Война из-за женщины! О-о-о!" - голова ее кружилась. Давясь новостями, кипя пламенным нетерпением, так освежающими ее, Ирка побежала к Анжеле. Томно раскинувшись на подушках, та излагала Оле и Саше свою непростую теорию трансформации духовной материи, обильно посыпая пеплом окружающие предметы. Молодая пара, ко всему в новой для них стране относившаяся с умилением, разиня рот слушала монолог, изредка вставляя легкие междометия. Ирка потопталась около них, но не осмелилась прервать сестру.

В изнеможении от доставшейся на ее долю удачи, не в силах более сдерживать гремевшую внутри бурю, она бросилась на розыски Светы, решив взять от жизни сразу все, что удастся. Она нашла ее в ванной перед зеркалом. Приседая, хватая подругу за плечи и захлебываясь, Ирка немедленно с наслаждением пересказала весь подслушанный разговор с прикрасами и дополнениями.

- Вот так они тебя поделили, представляешь! - радостно заключила она, жадно разглядывая следы огорчения на красивом лице.

К ее глубокому разочарованию, Света не только ни обиделась, но была заметно польщена, легко и беззаботно смеялась и, видимо, чувствовала себя на высоте. Это уязвило Ирку. Добрая по натуре, она все-таки ожидала большего. Стараясь выжать еще какие-то упущенные возможности, Ирка с детской жестокостью добавляла все более и более фантастические детали, казавшиеся уже вконец нереальными. Но Света только похваливала Ирку за расторопность.

Вдруг, в самый интересный момент, она обернулась и беспечно спросила:

- А что это за крем у тебя?

Ирка остановилась в крайнем изумлении, словно ударилась лбом в стеклянную стенку.

- Вот - крем, - наивно повторила она, но сердце ее застучало, глаза сверкнули.

- Я хочу себе что-нибудь подобрать, - ласково и просительно протянула Света, мгновенно оценив свой промах и твердой рукой выравнивая оплошность. Вообще-то я раньше не пользовалась, а теперь жарко и, наверное, надо... Ирочка, ты так хорошо во всем разбираешься - помоги мне найти что-нибудь подходящее...

Ирка мгновенно растаяла, открыла шкафчик с принадлежностями, и вскоре две женщины самозабвенно разглядывали баночки, оживленно судача на совершенно особом диалекте.

* * *

Праздничная ночь медленно перетекала в предутреннюю бессонную дрожь, гости, позевывая, разместились там и сям с чаем и сластями, когда дверь отворилась, и в гостиной появилось новое лицо.

- Николай Николаевич, с Новым Годом!

Вошедший сразу привлек взгляды своей необычайной фигурой огурцом, с плавным расширением на уровне талии. Наверху возвышалась закругленная голова, завершающая эту идеальную элипсовидную конструкцию. Голову, в свою очередь, венчала седая, ровненько подстриженная челка, очевидно привнесенная сюда из подросткового возраста и навечно украсившая эту запоминающуюся личность. Однако, известное легкомыслие в оформлении головы составляло только часть правды, ибо в целом фигура Николая Николаевича выглядела необыкновенно солидно. Добавив сюда только достоинство хороших очков, Николай Николаевич мог немедленно быть принят за профессора университета, если бы не неприлично-простоватый его взгляд, которые некоторые находили простодушным, а иные - глупым.