Читать интересную книгу Скандерия (СИ) - Моденская Алёна

Агнесса заняла очередь к мощам, чтобы дать остальным время прогуляться по монастырю и посетить местный музей, устроенный в бывшей трапезной.

Эту же стратегию избрала группа из какого-то института благородных девиц или духовного училища, возглавляемая умильно улыбающейся женщиной средних лет в чёрном платке. Девочки в одинаковых коричневых пальто и платках разбрелись по территории монастыря, оставив свою наставницу держать очередь за несколько человек до Агнессы.

Очередь продвигалась медленно, Агнесса замёрзла, и её сменил Истомин. Он сообщил, что Грибницкий ушёл греться в чайную, а остальные в сопровождении гида отправились на Вражью гору.

— А вам разве не интересно? — спросила Агнесса.

— Я здесь уже был, — ответил Истомин.

Он приезжал сюда год назад со своими бывшими учениками. Тогда это удивительно красивое место показалось ему до жути пугающим. Как будто что-то затаилось в этой красоте и ждало своего часа, чтобы наброситься, и… Истомин не знал, что дальше, но ничего хорошего явно не предвещалось.

Теперь, когда Истомину сообщили о назначении куратором поездки в Растяпинск, он сразу отказался. Но у других преподавателей уже были свои планы, замены не нашлось, и пришлось ехать. Что конкретно так не понравилось Истомину в прошлый раз, он и сам не мог толком объяснить. Но и теперь ощутил то же самое липкое предчувствие.

Агнесса сходила проведать Грибницкого и быстро вернулась. Очередь продвинулась, и Истомина она обнаружила уже в притворе. Он с небольшой группой паломников вежливо слушал наставницу институток, рассказывающую биографию старицы Людмилы.

После отвратительно жутких историй гида изложение преподавательницы истории православной церкви, как она себя назвала, выглядело приторным сиропом. Старица Людмила Русакова приходилась Агнессе дальней родственницей и была тайной монахиней, что открылось только после её смерти.

Со слов благочестивой наставницы выходило, что жизнь Людмилы была корзиной цветов, а каждая её воспитанница — одуванчиком, хотя на самом деле случалось всякое. И сама старица была простой женщиной, а не восторженной и оторванной от реальности почти бесплотной блаженной. В своё время она выступила против внедрения программы семейного лицензирования, чем свела упоминания о себе практически к нулю. Но приторная рассказчица об этом, конечно, умолчала.

В предыдущее посещение Истомин приложился к стеклу, под которым хранились завёрнутые в ткань мощи, только ради приличия. Он вообще не понимал одержимости костями давно умерших людей.

Та, с которой он ступил на скользкую дорожку, где они оба чуть не разбились, в прошлый раз тоже приехала сюда из чистого любопытства. Её образ проступал почти в каждой благородной институтке, строившей ему глазки за спиной своей кураторши. Где-то внутри зародилось и стало медленно расползаться раздражение, засев в мыслях неприятной занозой. Несколько месяцев он запрещал себе думать об истории, в которую угодил, но теперь, оказавшись в месте, куда они приезжали, уже храня тайну, отгораживаться от свербящих воспоминаний становилось всё трудней.

Из равновесия выводило всё — от самого места, давившего всплывающими прошлогодними картинами, до людей. Жеманные девочки с умилённой учительницей, Чистые Сёстры, принципиально не замечающие ничего вокруг и уткнувшиеся в свои одинаковые книжки, туристы с маленькими невоспитанными детьми. Финальным аккордом стало появление той, кого он терпел с трудом.

Агнесса подошла и сообщила, что Грибницкий повёл ребят в музей, и всего лишь спросила, не хочет ли Истомин к ним присоединиться. Истомин в ответ чуть не наговорил грубостей, но, увидев её холодный пронизывающий взгляд, вдруг ощутил абсолютную пустоту.

— Вы в порядке? — спросила Агнесса, глядя на него без малейшего интереса.

— В полном, — ответил Истомин, отвернувшись.

Очередь потихоньку продвигалась, и начали подтягиваться ребята из группы. Ева появилась с кислым выражением лица. Увидев причину недовольства подруги, Агнесса не удержалась и тихо рассмеялась. От шуршащего звука её смеха у Истомина холодные мурашки побежали по шее. А рассмотрев открывшиеся в улыбке синюшных губ двойные зубы-клыки, он резко отвернулся и с трудом удержался, чтобы не выбежать из церкви.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ева пришла в монастырь в короткой юбке, и, совершенно равнодушная к чужому мнению, не обращала внимания ни на презрительные взгляды институтских девочек и Чистых Сестёр, ни на недовольное цыканье других паломниц в юбках до пят. Ничто не омрачало настроения Евы до тех пор, пока тётенька, следившая за порядком в храме, не заставила её накрутить на талию фартук из старой ткани неопределённого цвета. На голову Евы накинули полупрозрачный малиновый шарф, тоже из общедоступного монастырского гардероба для невежественных посетительниц. Ева закрепила шарф модными узлами, отчего выглядела ещё более нелепо.

— Ну, в чём-то смотрительница права, — сказала Агнесса, отсмеявшись. Сама она предусмотрительно надела под пальто платье ниже колена и накинула на голову шарф. — Это всё-таки мужской монастырь, не стоит смущать людей мини-юбкой.

— А я чем провинилась? — Вокруг талии Астры тоже оказался намотан фартук, только не серо-бурый, как у Евы, а линяло-пёстрый. Выданный платок сверкал золотистыми нитями с затяжками и торчавшей во все стороны бахромой. Астра даже не попыталась придать своему временному головному убору приличную форму.

— В брюках и без головного убора в церковь нельзя! — гаркнула, проходя мимо, смотрительница.

— Здесь с этим строго, — с притворной серьёзностью сказала Агнесса. Пару лет назад она посмела войти в храм в платье на пару сантиметров выше колена. Та же дежурная прямо во время службы, никого не стесняясь, за локоть протащила её через весь храм к выходу, где в старом сундуке хранились платки и фартуки, одним своим уродством, очевидно, призванные наказать прихожанок за нарушение правил.

Этот огромный кованый сундук тогда дал толчок к написанию первого рассказа сборника. Теперь же никакого, даже малейшего порыва к творчеству Агнесса не ощущала, как ни старалась.

Подошла очередь Чистых Сестёр. Их руководительница проследила, чтобы каждая приложилась к раке, перекрестилась столько раз, сколько положено, и провела у мощей строго определённое количество времени.

За Чистыми Сёстрами с пренебрежением наблюдали институтки, чья очередь была следующей. В отличие от Сестёр, эти девочки серьёзно застопорили продвижение, потому что собрались не все, и их наставница ещё некоторое время стояла у раки, проталкивая опоздавших подопечных без очереди.

Семейная пара поклонилась мощам и спокойно удалилась, следом грузный мужчина со спящим мальчиком на руках старательно удерживая ребёнка в равновесии, кое-как наклонился к раке, ткнулся лбом в стекло, с трудом перекрестился и отошёл.

Стоявший впереди Истомин по-джентльменски пропустил вперёд Еву и остальных гимназисток. Но стоило Еве вделать шаг к раке, как наставница благонравных студенток снова перегородила проход, чтобы её ученицы приложились к мощам вне очереди. Оттеснив Еву, она упёрлась в стену, буквально создав рукой шлагбаум.

Институтки одна за другой степенно подошли к раке, нарочито тщательно перекрестились и приложились к мощам, наклонившись при этом так, что длинные разрезы их якобы пуританских юбок открыли всем присутствующим панорамный вид на своё нижнее бельё. У одной обнаружились кружевные чулки, у второй — панталоны с начёсом.

Мужчина с мальчиком на руках собирался поставить свечку, но застыл с приоткрытым ртом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Когда «шлагбаум» перекрыл проход, Ева слегка оторопела, но быстро пришла в себя, и, обратившись к наставнице девочек, прошедших вне очереди, громко и отчётливо произнесла:

— Послушайте, дама, вы ведёте себя неприлично.

Эхо стен древней церкви великолепной акустикой размножило слова и донесло до всех находившихся в храме.

Мужчина с мальчиком выронил свою свечку и, пока пытался её поймать, опрокинул ещё десяток. Девочки, продемонстрировавшие всему храму то, что скрывалось под юбками, замерли у раки. Их наставница с застывшей умилительной улыбкой медленно повернулась к Еве и окинула её ледяным взглядом.