— Поздравления? — с недоверием переспросил Томас.
— Да, поздравления, Томас. Ты только что встретил свою суженую.
— Я только что укусил свою суженую, — резко произнес Томас. — А теперь она заперлась в ванной и, наверное, сооружает крест из зубных щеток и пытается сделать кол из ершика для унитаза.
— Чепуха.
— Конечно, чепуха! — прорычал Томас. — «Укуси ее, — предложил ты. — Подпитайся, чтобы не опасаться, что в самолете возникнет непреодолимый соблазн». Превосходно, Бастьен!
— Ну, черт возьми, Томас, откуда мне было знать, что она окажется твоей суженой? Неужели нельзя было попробовать прочитать ее до того, как укусить?
— С какой стати я должен был это делать? — вспылил Томас. — Я понятия не имел, что она моя суженая.
— Ладно, ладно, — торопливо проговорил Бастьен. — Дай мне подумать.
Томас закатил глаза, но промолчал.
— Она заперлась в ванной? — наконец спросил Бастьен.
-Да.
— Ты пробовал с ней поговорить?
— И что, по-твоему, я мог бы ей сказать? «Ох, мне очень жаль, Инес. Я не собирался тебя кусать, мои клыки совершенно случайно впились в твою шею...»
— Ты мог хотя бы попытаться выкрутиться, в крайнем случае можно было объяснить, кто мы такие.
— Я думаю, она уже поняла, кто мы такие, — ответил Томас. — И судя по тому, что она заперлась в ванной, это понимание не доставило ей удовольствия.
— Передай ей трубку, возможно, я сумею объяснить.
— Ты что-то туго соображаешь. Когда я говорю: «заперлась в ванной» — значит, Инес закрылась там на защелку. Я не могу дать ей трубку.
—Ладно... подожди минутку. — Он снова прикрыл телефон и начал что-то обсуждать с Этьеном.
Томас покачал головой и нетерпеливо прошелся по гостиной.
— Томас!
— Да? — Он вновь прильнул к трубке.
— Допытайся поговорить с ней.
— И что ты предлагаешь ей сказать? — устало спросил Томас.
— Спроси, все ли с ней в порядке.
Покачав головой, Томас опустил трубку и подошел к двери, затем, прежде чем заговорить, приложил ухо к матовому стеклу. До него доносилось только дыхание — частое, поверхностное дыхание. Видимо, бедная девушка до смерти напугана.
— Инес! — позвал он через дверь, пытаясь говорить спокойно, как будто ничего не произошло. Судя по тому, как поспешно она отскочила от двери, его голос вызвал обратный эффект. Томас сокрушенно вздохнул, но все-таки спросил: — С тобой все в порядке?
Поток португальских слов рванулся сквозь запертую дверь.
Нахмурившись, Томас поднес трубку к уху.
— Ты слышал? Что, черт побери, она сказала?
— Не знаю, не расслышал, — печально признался Бастьен. — Поднеси телефон к двери и попроси ее повторить.
Чертыхнувшись, Томас поднес телефон к двери, кашлянул и сказал:
— Э... Инес, вы не могли бы все это повторить? Я не говорю по-португальски, а Бастьен не расслышал, что вы сказали.
— Ты меня укусил!
Томас подождал, но продолжения не последовало, за дверью молчали, и он вновь поднес телефон к уху.
— Алло?
— Это было не по-португальски, — тотчас отозвался Бастьен.
— Проклятие, Бастьен, я это знаю. По-португальски она сказала первый раз.
В трубке раздался раздраженный вздох, затем Томас услышал, как что-то проговорил Этьен.
— Что он сказал? — спросил Томас.
— Он говорит, извинись и продолжай извиняться. Этот способ общения почти безотказно действует на женщин, — ответил Бастьен и добавил: — Кстати, на Терри это определенно действует.
— «Извинись...» Можно подумать, я наступил ей на ногу, — проворчал Томас и вновь поднес телефон к двери, на случай если Инес снова ответит на португальском. — Инес? Мне очень жаль, что я укусил тебя без разрешения, — с сожалением произнес он и вдруг добавил: — Меня заставил Бастьен.
— Что? — взвизгнула Инес, и Бастьен тотчас возмущенно повторил то же самое.
— Ну да, заставил, — заявил Томас, вновь поднося трубку к уху. — Ты сказал мне, чтобы я укусил ее. Я не хотел этого делать, ноты настаивал, говорил, как опасно лететь голодным. Я бы ни за что не стал кусать ее. Это ты меня заставил.
Томас услышал, как Бастьен разразился потоком ругательств, но он уже вернул телефон к двери. Инес вновь начала что-то гневно говорить, но, сказав несколько фраз по-португальски, закончила по-английски. Четко произнося каждый звук, Инес громко заявила:
— Я работаю на дьявола!
— Да, знала бы ты, каково быть его кузеном, — пробормотал Томас.
Инес, должно быть, услышала его. Неожиданно наступила абсолютная тишина. Однако Бастьен не молчал. Томас слышал доносящийся из трубки пронзительный крик, который на расстоянии напоминал писк диснеевского мышонка. Вздохнув, Томас вновь поднес трубку к уху.
— Что она сказала по-португальски? — спросил он, прерывая Бастьена.
— Она сказала, что ты бездушный вампир, кровососущий дьявол, но у нее есть крест, и она знает, как его использовать, — перевел Бастьен. — Послушай, поговори с Этьеном, а я позвоню в лондонский офис, чтобы они прислали кого-нибудь стереть ее память.
— Нет! Не надо! — воскликнул Томас. Он не понимал почему, но мысль о том, что другой бессмертный будет копаться в мозгу Инес, была ему неприятна. Собравшись с мыслями, он глубоко вздохнул и спокойным тоном произнес: — Послушай, дай мне минуту. Я смогу все уладить. Нет необходимости стирать ее память.
Он не дал Бастьену возможности возразить, опустил трубку и вернулся к двери в ванную комнату.
— Послушай, Инес, мне очень жаль, что я тебя укусил. Действительно жаль, и я правда этого не хотел. Как я уже сказал, Бастьен на этом настоял. Я не должен был соглашаться, но... Это ведь не причинило тебе боли?
Инес хмуро смотрела на узорчатое матовое стекло двери, за которым вырисовывался силуэт Томаса. По правде говоря, укус не был болезненным. Пожалуй, он был даже приятным... по крайней мере до тех пор, пока она не увидела его клыки и не осознала, что сделал младший Аржено. При мысли об укусе она поджала губы. Он отражался в зеркале. А у вампиров отражения быть не должно. Может быть, он лишь играет в вампиров и клыки у него приклеены? В таком предположении было больше смысла, чем в признании факта существования вампиров. Лучше уж впавший в детство великовозрастный балбес, чем вампир, не так ли? Инес попыталась прикинуть, какой вариант ее больше устраивает, но так и не решила, что лучше.
— Кто ты? — неожиданно спросила она. — Дурачок, заигравшийся в вампиров?
— Нет, я... — несколько секунд Томас молчал, потом она услышала, как он тихо сказал: — Нет, Бастьен, я не хочу, чтобы ей стирали память. Дай мне еще минуту.
Снова последовало молчание, и Инес нахмурилась, гадая, что он имеет в виду, говоря о стирании ее памяти. Она не поняла, что это значит, но звучало это не очень заманчиво.