намекало на скорое свое появление розовым светом на востоке. И еще другие причины также заставляли торопиться. Не дойдя тридцати сантиметров до края, мне захотелось вывернуть карманы и, тем самым, освободиться от ненужного балласта, от лишних предметов, еще связывающих меня с чужими и родными воспоминаниями, с короткими и длинными часами и днями прошлого. Последним оказался календарик грядущего года, поразивший своею нелепою истиной…
« Итак — Платонов ВЫЖИЛ. Поздравляю! Это — справедливо! Однако, черт с ним, с Платоновым. сам-то я что должен сейчас делать? Что-то ведь должно предварительно произойти… Как там у них обычно… Ах да, я же должен почувствовать, как за одну секунду во мне пронесется вся моя жизнь— от рождения и до теперешней минуты… »
Но — нет: лишь только шары зимней шапочки возникали в представлении, да слышалось вокруг тиканье огромных солнечных часов…
Оставалось двадцать секунд. Я ждал…
Оставалось десять секунд — я ждал…
Оставалось пять секунд — я ждал…
А когда секунд уже не оставалось — я отступил несколько шагов назад, закрыл глаза, наугад разбежался и… НЕ СМОГ!!!
Над лесом и всем миром уже громыхало «НЕМО-ГУ-У-У!» и новое утро успело вступить в свои права.
…Я же продолжал бежать наугад, куда-то ТУ ДА: то ли на запад, то ли чуть правее, то ли на север, — и теперь уже вполне справедливо завалился в сырость, опять не заметив рыжего южного муссона. А из канавы выползали какие-то черные и коричневые черви (банально, но факт — именно Черви); они упирались ногами вверх и потирали руками, жутко смеялись, плевались и что-то напевали… или, может быть, просто не замечали меня. Они были ненастоящими, но невыразимо гадкими…
***
Ну а что было потом — не помню. Честное слово. Кажется, что-то хорошее…
май 1987 г. — Январь 1988 г.