Но это как будто несоответствующее всей стройной системе поминовения внесение подобного рода прошений в богослужебные дни Святой Пятидесятницы, во-первых, нисколько не умаляет силы основного положения: всегда и во всем с послушанием и смирением следовать руководству святой Церкви. Во-вторых, это не больше как исключение, подтверждающее общее правило: когда нужно и где это возможно. Святая Церковь сама не забудет усопших и призовет к молитве о них живых. В данном случае как бы в возмещение опущения гласного поминовения в другие, даже меньшие праздники, в последний и великий день Пятидесятницы, в этот попразднственный и конечный праздник, в день, когда вспоминается завершение домостроительства нашего спасения, в котором участвуют и живые и умершие, Святая Церковь совершает усиленное коленопреклоненное и всеобъемлющее, хотя и в общих формулах, поминовение прежде усопших отец и братии наших и прочих сродников по плоти и своих в вере. умоляет Господа да упокоит вся отцы коегождо, и матери, и братию, и сестры, и чада, и иныя сродники, и соплеменники, и вся души в надежде воскресения жизни вечные почившия. При этом собственно праздничное богослужение сего великого праздника, тем более совпадающего с воскресным днем, хотя непосредственно предваряется заупокойным богослужением вселенской родительской субботы, не допускает в свой состав никаких заупокойных молитвословий и свой вселенский характер со всею решительностью охраняет от всяких заупокойных прошений и молений. Признанное Святой Церковью соответствующим этому день усиленное просительное моление о живых и усопших, моление не частное, а вселенского значения, она совершает по окончании всего круга праздничных служб самого дня Пятидесятницы, после 9-го часа, на вечерне к понедельнику.
Насколько это поминовение на вечерне в день Пятидесятницы является исключительным, не допускающим никаких оснований и оправданий для общих выводов о возможности в праздники гласного поминовения усопших, видно из того, что все остальное богослужение и понедельника Святого Духа, на вечерне к которому совершается указанное поминовение, ограждается решительно от всяких заупокойных молений в такой же мере, как и богослужение всех великих праздников. Даже на полунощнице в понедельник Святого Духа исключаются все нарочитые заупокойные моления.
РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО И БОГОЯВЛЕНИЕ
Праздник Рождества Христова не без основания в богослужебных книгах именуется ПАСХОЙ. По своему значению и по торжественности празднования он сильно выделяется из ряда других великих праздников. Если еще в песнопениях рождественской вечерни мы слышим несколько раз просительное воззвание “помилуй нас”, то во всех праздничных песнопениях утрени нет ни одного обращения с просьбой о помиловании, прощении, об оставлении грехов. Также, за исключением одного прошения “скоро прийти Тебе к моей лености” и нескольких обращений о помощи в самом праздничном песнопении, нет других просительных о каких-либо нуждах молений. В песнопениях праздника только чувство изумления пред величием тайны воплощения и восторженное прославление Воплотившегося. Такого же характера и богослужение праздника Богоявления, древнейшего после Пасхи, в один день с которым в Восточной Церкви до последней четверти IV в. (по местам и в V в.) праздновалось и Рождество Христово. Отсюда такое сходство праздничной службы этих дней, не имеющих аналогии в службе других праздников.
Строй службы этих двух праздников так строго и точно определен уставом, что в нем не может быть никаких изменений и решительно никаких дополнений, ни заздравных, ни заупокойных. Даже в будничные дни между Рождеством Христовым и Богоявлением, как мы знаем, церковный Устав сокращает до минимума все покаянное, поминальное, заупокойное. Тем более не должно быть этого в самые праздники. Ни отдельно совершаемого повечерия, ни полунощницы с их заупокойными прошениями в заключительной ектении, ни в Рождество Христово, ни в Богоявление ни при каких обстоятельствах не может быть.
Так ограждает церковный Устав богослужение зимней Пасхи и равного ей, и даже превосходящего по значению и торжественности праздника Крещения, от всего несоответствующего, от всего, что могло бы отвлекать мысль верующих от чудес Боговоплощения и Богоявления. Соответственно этому не только в общественном богослужении этих двух праздников не может быть каких-либо заупокойных вставок, но и во внебогослужебное время не должно быть никаких заупокойных треб; не следует допускать совершения их даже на дому, ибо праздник не оканчивается с окончанием общественного богослужения, но праздничное, ликующее настроение должно сопровождать верующих и вне храма, и там ничто не должно омрачать и ослаблять его.
СВЯТАЯ ПАСХА
Во святой и светоносный день преславнаго и спасительного Христа Бога нашего Воскресения все приглашаются только к ликованию, все призываются веселиться божественно, спраздновать любопраздными чинами Пасху Божию спасительную. В Пасху верующие должны как бы забыть обо всем остальном, не исключая и грехов своих, и все мысли сосредоточить исключительно и безраздельно на радости Воскресения и около своего Спасителя, сократить прошения и пребывать вместе с ангелами, главным образом в славословиях Воскресшего. В этот день, как и во всю светлую седмицу, нет места для рыданий о своем убожестве, для плача о грехах, для страха смерти. Все покаянно-просительное совсем исключается из богослужения; не стихословится псалтырь, опускаются почти все псалмы, входящие в состав богослужения в качестве основных неизменных частей, не исключая и так часто употребляемого и особенно излюбленного Церковью псалма 50-го. Даже с неба принесенное славословие Триединого Господа, “Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный”, обычно воспеваемое на каждой из девяти суточных служб, на некоторых и неоднократно, во всю седмицу Пасхи не произносится ни одного раза ни на общественном богослужении, ни на частных требах, ни на келейной, домашней молитве, конечно потому, что оно оканчивается на земле составленным смиренно-просительным “помилуй нас”.
“Образец и верх совершенства пасхальных песнопений - это Дамаскинов канон, в котором не только нет чего-либо покаянного, но даже нет ни одного просительного выражения вроде “спаси”, “помилуй”, “сохрани” и пр.”.
О смерти и о мертвых, правда, часто вспоминается в сей нареченный и святый день… праздников праздник и торжество из торжеств, гораздо чаще, чем в другие, меньшие праздники. Но в Пасху - это победное воспоминание о попрании смерти смертию Христовою, это радостнейшее и утешительнейшее исповедание веры в то, что дарована жизнь и сущим во гробех). Понятно поэтому, что на Пасхе не может, не должно быть и речи о поминальных молениях, о каком-либо гласном поминовении не только усопших, но и живых.
Даже в чине погребения, которое, конечно, не может быть отлагаемо на целую седмицу, в этой службе нарочито и исключительно заупокойной, если ее приходится совершать на Пасхальной седмице, мало что от обычного усопших пения поется величества ради и чести ВЕСЕЛАГО праздника Воскресения: веселия бо и радости, а не сетования есть праздник. И яко еси, о Христе Воскресшем в надежде воскресения и жизни вечныя умирающий, Христовым Воскресением от печальных мира сего на веселая и радостная преставляются, воскресным пением над усопшим Церковь возвещает.
На Пасхе из всех заупокойных молитвословий и песнопений в чине погребения сохраняются только заупокойные ектении, но, разумеется, с красным, веселым (“веселия бо праздник”), а не заупокойным “Господи помилуй”, заупокойные кондак и икос, да разрешительная молитва. Даже апостол читается не заупокойный из чина погребения, а в Деяниях в то день бывший, и евангелие не заупокойное, а воскресное 1-е. В требнике 1630 года в чине погребения на Пасхе нет заупокойных кондака и икоса, они заменяются пасхальными.
Особого чина пасхального погребения священнического, монашеского и младенческого в наших богослужебных книгах нет, и это предполагает, что в Святую Пасху один чин погребения и для священников, и для монахов, и для мирян, и для младенцев (подобно тому, как один же чин последования за 1, 3, 6 и 9 часы, за повечерие и полунощницу).
Какого-либо чина пасхальной панихиды церковный Устав также совсем не дает, конечно потому, что он не представляет и возможности такого чина, не предполагает и желания у верующих петь в эти дни какие-либо другие песнопения, кроме пасхальных, оставаться надолго мыслями около кого-либо, хотя бы и любимого, забывая или даже только не вспоминая Воскресшего Спасителя. По старинным правилам на келейной, домашней молитве в пасхальную седмицу даже в келий, дома, разрешалось читать помянник только до заупокоя.