Эме машинально отметил, что глаза у священника, оказывается, синие.
– Вы направляетесь в Нуази, аббат? – уверенный тон, которым был задан вопрос, не подразумевал ответа «нет». – Значит, мы попутчики. Считаю своим долгом сопроводить духовное лицо. Все-таки ночь, на дорогах, говорят, неспокойно.
– Кто говорит?
Интересно, показалось ли де Фоберу или в голосе священника прозвучала едва заметная ирония?
– Вы же сами и говорите, господин де Линь. Исповедуя по дорогам невинных жертв разбойников, – Эме был сама учтивость. – Да и выглядите так, словно собрались на войну, а не на получасовую прогулку на свежем воздухе.
– И поэтому мне прислали охрану, – аббат усмехнулся. – Кого же я должен благодарить за подобную милость, сударь?
– Мне показалось, вы достаточно внимательно меня рассматривали во время службы, господин аббат, – улыбнулся ему в ответ де Фобер. – Во всяком случае, пытались. Думаю, моя форма не оставила у вас сомнений относительно имени того, кто меня послал. Итак?
– Как вам будет угодно, – Андре кивнул.
– Чудесно. Кароньяк, Трюдо, зажгите факелы! Мы возвращаемся в Нуази.
Мальчишка-служка подвел святому отцу коня. И Эме имел возможность оценить, как легко синеглазый викарий вскочил в седло. Черт возьми, еще один тип с хорошей выправкой на его голову.
Маленький отряд тронулся в путь. Гвардейцы продолжали вполголоса перешептываться. Кажется, они всерьез насели на Кароньяка, донимая толстяка беззлобными шуточками. Когда разговор добрался до обсуждения гипотетических достоинств «старой девы» Элизы де Бланшетт, тонкие брови господина де Линя сурово сошлись на переносице.
– Может, приструните своих людей, господин лейтенант? – негромко заметил он, нагоняя де Фобера. – Речь идет о достойной женщине.
– Ну и что? Достойной женщине не повредит болтовня досужих зубоскалов. Так же, как и добродетелям духовного лица, без сомнения, не повредит мирское платье и оружие на поясе.
– Вас всерьез задевает моя одежда, сударь? – по-прежнему тихо и ровно осведомился Андре, чуть придерживая своего скакуна. – Могу я узнать почему?
Эме услужливо придержал и свою лошадь, вновь поравнявшись с собеседником.
– Вам никогда не приходило в голову, святой отец, что сутана – такая же защита для служителя Божьего, как шпага для дворянина? То, что вы предпочитаете вторую первой, наводит на мысли, что вы, господин викарий, сами не особо верите в то, о чем вещаете с кафедры на проповеди. Какие еще заповеди вы порекомендуете мне пропустить мимо ушей? Не убий, не укради, не прелюбодействуй?
Скулы аббата де Линя побелели.
– Бывали случаи, что в Париже моя сутана не производила особого впечатления на грабителей.
Глаза Эме опасно сверкнули в темноте.
– И что с ними случилось потом, с этими грабителями? Вы, я вижу, живы и здоровы. А как насчет любителей легкой наживы?
– Почему-то мне кажется, что вы меня допрашиваете, господин гвардеец.
Де Фобер чуть дернул плечом. И опять этот де Линь реагирует как дворянин, а не как священник. К тому же, вовремя оскорбившись, не ответил на вопрос.
– Пока всего лишь расспрашиваю. Не волнуйтесь, святой отец. Видите во-о-он те огни? Это, если я не ошибаюсь, как раз Нуази. Мы почти на месте. Поэтому допрос, то есть расспросы, отложим до завтра.
У ворот они довольно холодно раскланялись, и Эме велел привратникам отвести его к преподобному де Билодо. Тот долго изучал бумаги, подписанные Мазарини, попеременно разглядывая то обильно украшенные печатями и гербами документы, то их подателя.
– Что ж, – вздохнул он наконец. – Время позднее. Мне, чего скрывать, не по душе ни ваше появление, ни ваше поручение, но на улицу ночью я вас не выставлю. Однако завтра с утра жду подробных объяснений.
Де Фоберу оставалось только откланяться. Незваных гостей проводили в общую комнату, достаточно просторную, чтобы вместить семерых мужчин. Эме покачал головой. Преподобный де Билодо, судя по всему, с ходу решил поучить их смирению. Обстановка временного жилища была самой что ни на есть скромной – жесткие кровати, грубая деревянная мебель, голые стены, единственным украшением которых служили узкие окна-бойницы и массивное распятие. Через четверть часа визитерам подали ужин.
– Рыба! – чуть ли не застонал Кароньяк при виде монастырской трапезы. – Я так и знал. Постная безвкусная рыба. И вода, подкрашенная дешевым вином. Ужасно!
– Это потому, что мы в гостях у особы высокопоставленной, – съязвил его приятель Трюдо, подсаживаясь к столу.
– Я так и знал, так и знал, – продолжал причитать мсье Булот. – Потому прихватил с собой вот это.
Он с видом опытного фокусника извлек из-под полы бутылку.
– Вы – наш спаситель, господин Кароньяк. Клянусь кровью Христовой, я этого не забуду. Маловато на семерых, – посетовал лейтенант. – Но все же лучше, чем ничего.
Заветная влага была сразу разлита по кубкам.
– Знаете, господин лейтенант, – начал польщенный толстяк, заглотнув свою долю, – этот аббатишко… Когда я увидел его при шпаге… Господин Трюдо не даст соврать, но красавчик как две капли похож на бывшего лейтенанта королевских гвардейцев. Когда ж, дай бог памяти, это было? Давненько… И, что чудно, того тоже звали де Линем.
Эме неторопливо отставил свой кубок в сторону. Он уже привык, что Кароньяк – ходячий кладезь всевозможных сплетен. Но на этот раз история обещает быть интересной.
– Господин Булот, я весь внимание.
Глава 6
Тайны господина де Линя
В тот памятный день, точнее сказать – вечер, Кароньяк и Трюдо занимали свои привычные места в излюбленном кабачке гвардейцев его высокопреосвященства. В «Беглой монашке» было шумно и весело, и двум молодым дворянам совершенно не хотелось куда-то уходить. Кароньяк только что сменился с дежурства, Трюдо сидел в кабачке уже часа три. Оба ели, пили, перебрасывались шутками с товарищами и наслаждались абсолютной свободой. В самом деле – завтрашний день обещал быть совсем беззаботным. Кароньяк получил из дома пару сотен пистолей и жаждал потратить их с толком и пользой. У Трюдо не было ни су, но как раз завтра наступал срок выплаты жалованья.
Поэтому появление лейтенанта де Бельфонтена приятели восприняли весьма кисло. Если пришел Бельфонтен – жди неприятностей.
Лейтенант в кабачок даже не стал заходить. Он просто коротко отдал приказание. И уже через пару мгновений собутыльники стучали Кароньяка по плечу: вставайте, мол, оба и топайте на выход.
У кабачка их ожидали лошади. Лейтенант приехал не один – его сопровождали еще пятеро гвардейцев. Маленький отряд направился в сторону заставы Сен-Дени. Все произошло настолько быстро, что молодые люди даже не успели поинтересоваться целью, с которой они спешат за пределы Парижа.