Вообще, это производство необходимо серьезно модернизировать, но о металлургии я знаю только то, что плавку необходимо продувать сильным напором воздуха, чтобы избавить ее от излишков углерода. Такую печь называют мартеновской, и это было все, что я смог вспомнить.
Вопрос снова упирался в специалистов, которых найти невозможно, поскольку эта технология еще не придумана. Значит, нужен человек, который займется разработкой этой технологии, и его еще нужно отыскать.
Полдня я провел в архиве Департамента промышленности, в том самом отделе, который занимался изобретателями. Вандерер все-таки выполнил свое обещание, и я получил доступ в архивы отдела. Там я рассчитывал найти информацию о людях, чьи изобретения опередили время, и клерки не смогли оценить их перспектив. В этом смысле я имел преимущество: то, что здесь могло показаться нелепым, давно и успешно существует в моем мире…
Увы, ничего существенного обнаружить не удалось, разве что записать несколько адресов перспективных, с моей точки зрения, людей. Еще полдня я потерял, разыскивая их, и опять неудача. То ли адреса оказались неверными, то ли я их неправильно записал, но нашел я только одного человека. Зато какого! Тут удача улыбнулась мне по-настоящему.
Этот человек, Эндон Кроунт, числился в моем списке последним – и по алфавиту, и по значимости. До этого мы с Коллайном в сопровождении Проухва и Жердома безрезультатно объездили несколько адресов. Все они располагались в далеко не самых благополучных районах столицы, где группа вооруженных всадников каждый раз вызывала ненужный ажиотаж. Ситуация Коллайну явно наскучила, и он все чаще поглядывал на положение светила в небе, которое указывало на близость вечера.
Эндон Кроунт встретил настороженно, не зная, чего от нас ждать. Дом с очень невысоким достатком, если не сказать – нищий, куча детей и жена, когда-то привлекательная, но рано увядшая женщина, – вот и все, что мы увидели, когда вошли. А где же куча всевозможных механизмов, непонятных приспособлений и всего прочего, что, по моему мнению, должно присутствовать в доме изобретателя? Ничего этого не было и в помине.
Анри, по своему обыкновению, вполголоса так прокомментировал увиденное, имея в виду детей, которых было никак не меньше десятка:
– Этот твой изобретатель не только изобретать мастер…
Согласно бумагам, найденным в Департаменте промышленности, Кроунт пытался получить вознаграждение за механизм, именуемый им водососом. Мне оставалось только гадать, что это за прибор. Скорее всего, насос.
– Скажите, Кроунт, это вы хотели получить вознаграждение за прибор, именуемый «водососом»?
Напряжение с лица Кроунта спало – уж не знаю, кого он в нас видел до этого.
– Мою работу оценили и решили выплатить вознаграждение? – с надеждой спросил он.
Пришлось его разочаровать:
– Нет, я был в департаменте, прочитал о вашем механизме и теперь хочу посмотреть, что он из себя представляет. У вас есть действующая модель?
– Нет, только чертежи… – Увидев мелькнувшее разочарование на моем лице, Кроунт зачастил: – Ваша милость, у меня нет денег, чтобы построить, но он должен работать, должен, вот посмотрите! – Он начал совать мне под нос порядком захватанные бумаги с какими-то чертежами.
Я внимательно посмотрел. Так и есть, насос, но работающий от парового двигателя. Сами-то насосы уже существуют, ходит себе лошадка по кругу и качает воду. Паровые двигатели тоже есть – маломощные и часто взрывающиеся. Поэтому и не находят широкого применения – из-за ненадежности.
– А это что? – Я ткнул пальцем в чертеж.
– Это устройство, которое избавляет котел от избыточного давления, – уныло произнес Кроунт.
Так, это уже очень интересно. Перепускной клапан, вот что это такое. И сам паровой двигатель двухцилиндровый. Значит, передо мной местный Ползунов – вот это удача! Стараясь оставаться спокойным, я спросил совсем унылого Кроунта:
– Еще что-нибудь у вас есть?
– Есть, ваша милость! – Он начал перечислять и перечислил достаточно много, но меня заинтересовали только две вещи: металлорежущий станок интересного принципа действия и часы – обыкновенные карманные часы. Для меня, естественно, обыкновенные, но не для всех остальных.
– И на все это у вас есть чертежи?
– Нет, ваша милость, большинство только в голове, – и постучал пальцем по лбу, рядом со здоровенной красной шишкой.
Я покосился на его жену, присутствующую при нашем разговоре, – уж не ее ли работа?
Мои опасения подтвердились, ее взгляд ясно говорил: вы посмотрите по сторонам, господа, на это ли я рассчитывала, выходя замуж?
– Переселиться не желаете?
– Переселиться? Куда, зачем?
– Понимаете, у меня в дне пути отсюда есть имение Стенборо. Вот туда и переселиться. Я хочу собрать в одном месте самых талантливых людей Империи и дать им возможность реализовать себя в полной мере. Талант – это дар Божий, и его не заменишь ни образованием, ни чем-нибудь другим. Либо он есть, либо его нет. У вас он есть, и немалый.
– А что я там буду делать?
– Там вы без зазрения совести будете тратить мои деньги на реализацию своих как старых, так и новых идей, которые еще только придут вам в голову. Денег будет достаточно много, это я вам обещаю. Но есть два обязательных момента…
Кроунт, до этого слушавший как зачарованный, заметно сник: ну не может быть все так здорово – приходит посторонний человек и предлагает такое, от чего даже в самых смелых мечтах захватывает дух.
– Так вот: во-первых, задачи, которые буду ставить вам я, станут приоритетными. Вы знаете, что значит слово «приоритет»? – Дождался кивка и продолжил: – А во-вторых, у вас будут ученики, которых вы будете обязаны обучить всему, что знаете и умеете сами.
– А…
– А жить вы будете в доме, который получите сразу по приезде. Еще дам корову, чтобы у детей было молоко. Все остальное зависит от вас. И не смейте отказываться, разве подобное предложение может когда-нибудь повториться?
Я сыпанул на стол горсть серебра. Коллайн чуть заметно поморщился, но добавил немногим меньше:
– Обязательно купите жене новое платье, а как надумаете, приходите по этому адресу, и не тяните. – С этими словами я положил на стол свою яркую красочную визитку, смотревшуюся на этом убогом рассохшемся столе билетом в новую жизнь.
Беда с этими гениями, вечно они свое время опережают. Тот же Кулибин умер в полной нищете именно по этой причине. Хотя нет, не очень удачный пример, Кулибин вечный двигатель изобретал, ни до чего другого ему и дела не было. А мужик матерый был, последний раз женился в семьдесят и успел трех детей заделать, улыбнулся я, вспоминая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});