Граф, немного подумав, произнес:
— Понимаю. При сложившихся обстоятельствах, если герцог умрет, не оставив после себя детей, все состояние унаследует его единокровная сестра.
— Все! — трагичным тоном повторила графиня. — И именно это говорит Сардо своим кредиторам.
Граф вновь накрыл ее руку своей.
— Представляю, как вы напуганы, но, мне кажется, Сардо еще слишком молод, чтобы идти на такой риск. Ведь, если он убьет своего дядю, его ожидает гильотина.
— Только в том случае, если его вина будет доказана, — тихо промолвила графиня.
— Быть может, он расточителен и жесток по отношению к своей матери; но я не поверю, что человек в таком возрасте может поставить на карту свою жизнь, совершив убийство.
Он заметил, как вздрогнула графиня.
— Если возникнет хоть малейшее подозрение, что смерть герцога была насильственной, — пояснил граф, — первым подозреваемым станет тот, кто может извлечь максимальную выгоду из его кончины.
— Я понимаю это, но все равно боюсь. Страшно боюсь! Сардо никогда не вызывал у меня симпатии, а его отношение к собственной матери всегда ужасало меня.
Она выразительно посмотрела на графа.
— И я знаю, он будет клясться всеми святыми, что больше не влезет в долги. Но при этом и пальцем не пошевелит, чтобы выполнить свое обещание.
— Согласен с вами — ситуация сложилась нелегкая. Но чем я могу помочь вам?
— Вы в точности выполнили мою просьбу — привезли сюда свою дочь. Я надеюсь, Армон обратит внимание на ее красоту и поймет, насколько выгодным может быть брак, который объединит наши семейства.
Граф задумчиво посмотрел на графиню и нерешительно произнес:
— Я буду с вами предельно откровенен, Ивон. Боюсь, это расстроит вас, но Марсия твердо намерена не выходить замуж за герцога, как, впрочем, за любого другого мужчину, поскольку не признает брачных союзов, заключенных не по любви.
Графиня уставилась на него.
— Намерена не выходить замуж? — медленно повторила она.
— Марсия отвергла всех завидных женихов в Лондоне. Незадолго до нашего отъезда она отказала герцогу Бакстедскому.
— И вы думаете, ее не заинтересует Армон?
— Мне остается только надеяться, что она изменит свое решение. Но она категорически заявила: ничто не заставит ее выйти замуж за герцога, и она не позволит мне выбирать для нее мужа, при этом зная, что по законам Англии я могу заставить ее выйти замуж за любого мужчину, которого посчитаю достойной партией для нее.
— Лайонел, — вскрикнула графиня, — в таком случае все мои планы разрушены! Я так горячо молилась, чтобы эти молодые люди полюбили друг друга и чтобы у Армона появился наследник, который сведет на нет все притязания Сар-до!
Граф молчал, подбирая слова утешения, и наконец сказал:
— Надеюсь, Ивон, все обстоит не так плохо, как вы думаете. Может быть, мне стоит поговорить с Сардо, попытаться наставить его на путь истинный?
— Он не обратит никакого внимания на ваши наставления, — возразила графиня, — или, скорее всего, признает вашу правоту, особенно если вы дадите ему денег. Затем сразу же после вашего отъезда вновь примется за старое. Сколько раз это пытался сделать Армон!
— Да, нелегкая задача, — тихо сказал граф. — Но я все-таки не смогу поверить в безрассудство Cap до — он не станет рисковать своей головой, покушаясь на герцога.
— Если он найдет способ устранить Армона, не вызывая ни у кого подозрений, он пойдет на это.
Она говорила с такой уверенностью, что граф испугался.
Но, решив, что графиня близка к истерике, он успокаивающе сказал:
— У меня такое чувство, что все не столь уж плохо, как вам кажется; надеюсь, обоюдный интерес к лошадям сблизит герцога и Марсию. Вы знаете, ничто не сможет принести мне большую радость, чем объединение наших семей.
— О, я мечтаю об этом союзе! Вы с Элизабет были совершенной парой, ваш дом всегда был обителью счастья. Я никогда не забуду царившую в нем атмосферу спокойствия и, конечно же, любви.
Граф был явно растроган.
— Спасибо, Ивон, — промолвил он. — Я думаю, вы понимаете, как я одинок после смерти жены и каким утешением для меня стала Марсия; она выросла прекрасной девушкой и с характером, вполне соответствующим ее внешности.
— По-моему, она идеальная пара для Армона. О Лайонел, неужели Бог не прислушается к моим молитвам?
— Я знаю, никто не молится с такой искренностью, как вы, и мы должны просто надеяться на то, что все образуется.
Тем временем Марсия была увлечена карточной игрой в компании двух молодых людей и очаровательной женщины.
Но все-таки обрадовалась предложению графини всем лечь спать пораньше, так как многие гости проделали нелегкий путь.
— Я немного устала, — пожаловалась Марсия графу.
— Я тоже, дорогая моя, — ответил граф. Они прошли в холл.
У лестницы заметили, что прямо за ними следуют герцог с маркизой.
— Спокойной ночи, милорд, — сказал герцог графу. — Завтра я устраиваю для вас парад моих лошадей.
— И я с нетерпением жду этого события! — заверил его граф.
Затем герцог обратился к остальным гостям, находящимся в холле:
— Каждый желающий совершить завтра с утра конную прогулку, сможет выбрать себе лошадь. Мы соберемся в одиннадцать часов на ипподроме, где после парада будут устроены состязания.
По залу пронесся одобрительный шепот. Уже наверху Марсия спросила отца:
— Значит ли это, что мы сможем покататься на лошадях?
— Ну конечно! Ты сможешь кататься в любое время, как только тебе этого захочется, но прежде убедись в том, что ты выбрала действительно хорошую лошадь. После показа лошадей мы все примем участие в состязаниях; будут также скачки с препятствиями.
Марсия от восторга захлопала в ладоши.
— Я получу массу удовольствия, папа, и, уж конечно, не опозорю твое доброе имя.
— Попробуй только! — с улыбкой пригрозил граф.
Возле своей спальни Марсия нежно поцеловала отца.
— Спокойной ночи, папа. Как я рада оказаться в самом прекрасном chateau, какой только можно представить!
— Тебе здесь понравится, — ответил граф. — Я очень давно не приезжал сюда и вижу, что герцог со времени моего последнего визита к его отцу сделал его еще более красивым.
Марсия действительно сильно устала, сон ее был глубок и спокоен.
Она проснулась, когда лучи солнца пробивались сквозь занавески.
Села на кровати и посмотрела на часы — было раннее утро.
Она выглянула в окно и вновь была поражена величием открывшейся панорамы.
Не в силах больше оставаться в кровати, — хотя она и велела служанке разбудить ее в семь, — Марсия встала и быстро оделась.