Человек был на целую голову выше первого министра, с длинной черной бородой с серебристой проседью. Из-за высоких скул и тонкого носа щеки его казались впалыми. Брови тоже были черными и густыми, а темные глаза под ними были посажены чересчур близко.
"Кто это?", спросила Лилит.
"Тахир Ранон, лидер партии ортодоксов, злейший враг твоего отца."
"Почему у отца есть враги?"
"Твой отец желает перемен. Тахир Ранон противится любым изменениям. Поэтому он враг твоего отца."
Лилит посмотрела в глаза Риханы. Казалось, в них пылает странная гордость.
"Я не поняла."
Рихана снова сунула руку под вуаль Лилит. "Думан Амин противился решению убивать нежеланных новорожденных девочек. Он верит, что законы необходимо изменить, чтобы позволить женщинам читать и писать, и даже ходить в школу, чтобы учиться умениям, которые помогут им быть не только служанками и посудомойками. Он верит, что женщинам должно быть позволено удерживать себе часть заработанных денег. Все это пугает партию ортодоксов."
Ветер слегка усилился, легкая желтоватая пыль туманцем поднялась над каменными плитами. Тахир Ранон зашагал к приподнятому центру пола, где когда-то находился алтарь. Он занял свое место с несколькими другими мужчинами, которые все были в простых белых кафтанах с наброшенными поверх темно-синими халатами до лодыжек. Все носили простые черные фески, присущие священникам-ортодоксам из харамитов.
Лилит смотрела, как молодой послушник шел сквозь ряды коленопреклоненных женщин. В руках у него был длинный тонкий хлыст. Дойдя до конца одного ряда и повернув к следующему, он встретился глазами с Лилит. И указал на нее хлыстом.
"Не смотри на меня так, девчонка. Держи глаза опущенными."
Чувствуя, как лицо становится горячим, Лилит быстро опустила взгляд. На плече она почувствовала руку Риханы: "Скоро все кончится."
Барабаны замолчали. Через мгновение глубокий звучный голос наполнил руины храма.
"Во имя Алилаха."
"Во имя Алилаха", повторили мужчины.
Низко держа голову, Лилит подняла глаза. Она увидела, что все мужчины склонились в сторону говорящего. Это был внушительно выглядевший мулла-харамит с седой бородой. Тахир Ранон стоял по правую руку от него. Казалось, что яростные глаза муллы ищут Лилит, и она в ужасе закрыла лицо руками.
"Узрите Посланцев Бога: Абрахама, Моисея, Соломона, Зороастра, Будду, Иисуса, Мухаммада и Баба, которые предсказали пришествие Того-в-ком-проявится-Бог."
"Узрите Посланцев", повторили мужчины, становясь на колени и склоняясь.
Седобородый мулла смотрел поверх собравшихся, дожидаясь пока замрет последний шорох. Он провел ладонями по щекам, а потом воздел руки к небу.
"Узрите Основателей, назвавшего Просветителя..."
"...который предсказал Путешествие и мир Харама", завершили фразу мужчины.
Мулла повернулся и протянул руки к сотням женщин, стоявших на коленях со склоненными головами. "Узрите дочерей Шайтана: развратителей мужчин, отравителей сердец, разумов и тел." Он вытянул ладони в сторону бронзовой надписи. "И узрите наследие Магды, жены Шайтана, лезвия Меча Справедливости, которая повернула этот Меч против Бога и его народа на Хараме."
Мужчины снова склонились и прижали ладони к сердцу. Белобородый мулла поклонился, поцеловал свой звездный крест и троекратно осенил звездным крестом мужчин. Закончив, он присоединился к ряду священников позади приподнятой платформы, оставив Тахира Ранона стоять на ней в одиночестве.
Ветерок с шорохом потащил по плитам пола сухой лист. В тишине звук показался грубым и неуважительным. Когда лист шуршал мимо ряда коленопреклоненных женщин, из под черной вуали мелькнула быстрая рука, схватила оскорбительный лист и мгновенно спрятала.
"Мужи Харама, мужи планеты Ангерона", начал Тахир Ранон. "Повсюду в этом мире находятся такие же руины. Эти развалины когда-то были храмами, школами, университетами, заводами, правительственными зданиями и громадными банками. Эти руины вопиют, чтобы память наша никогда не слабела. В каждом городе хранят одно из таких напоминаний. Эти развалины рассказывают нам, кто мы такие, откуда мы пришли и что мы должны делать, чтобы продолжать служить воле Алилаха."
"Во имя Алилаха", отозвалась почти половина мужчин в собрании. Лилит отметила, что отца среди них не было. Отец стоял в одиночестве отдельно от всех, лицо его было хмурым.
Тахир Ранон продолжил: "Начиная со смерти Магды и разрушения Меча Справедливости больше столетия назад каждый год мужи Харама приводят своих женщин к развалинам, чтобы напомнить им о грехе, за который они несут кару молчания. Им показывают образ Ангероны, древней богини молчания, и рассказывают, почему Харам, место запретное для войны, стал Ангероной. Их приводят к этим руинам, чтобы прочитать им Женский Закон. Над костями Магды в году восемьдесят девятом Бог даровал нам этот простой Закон: Зрите монумент Магды и помните, о мужи Харама, иначе вы забудете и снова падете жертвами женского языка.
Женский Закон таков:
Женщины погрешили против Бога и Он навлек на нее и ее отпрысков женского рода проклятие молчания, дабы заклеймить их, как зло. Пока не возродиться заново женщина с речью, это станет ее расплатой:
Под страхом смерти ни одна женщина не будет носить никакого имени, кроме имени своего патрона;
Никакой женщине не разрешено учиться читать;
Никакой женщине не разрешено учиться писать;
Никакая женщина не имеет никаких прав, кроме тех, что имеет ее патрон;
Женщина, которая обладает именем, или умеет читать, или умеет писать, или учит, или обладает собственностью, будет предана смерти медленным удушением.
Такова воля Алилаха."
"Во имя Алилаха, духом Посланцев Его", отозвались мужчины.
После долгого молчания Тахир Ранон воздел к небу ладони. "Как просто было бы", начал он, "воздать честь древней церемонии и лишь этим проявить уважение к слову Бога." Он опустил руки и продолжил суровым голосом.
"Однако уже несколько десятилетий назад наши прежние лидеры спутали сострадание и милость с леностью и отсутствием дисциплины. Наши лидеры искали новых толкований Женскому Закону, позволив терпеть женский разговор и письмо могам на пальцах, просто не обращая на это внимания, словно этот разговор не настоящий, а это письмо - игрушка."
Его яростные глаза смотрели поверх собравшихся. "Но начиная с этого мгновения вся эта богохульная практика прекращается." Он указал на женщин трясущимся пальцем. "Не может быть никаких компромиссов с законами Бога, и когда мы их нарушаем, мы рискуем прекратить существование человека на Ангероне, рискуем предать наши бессмертные души вечному пламени ада. Бог прежде уже уничтожил целый мир грешников. Женская Война была предупреждением Бога, что в следующий раз пощады не будет никому."
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});