Читать интересную книгу Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904-1905 гг. - Инаба Чихару

12 февраля прямо из Парижа Акаси направил маршалу Ямагата секретную депешу, интересную настолько, что есть смысл воспроизвести ее целиком: «Секретарь оппозиционных партий [Циллиакус] предлагает следующее: обстановка в России неожиданно ухудшается. Посему нет сомнения, что своей цели — свержения русского правительства — мы непременно добьемся, если отложим намеченную демонстрацию. Раньше июня провести ее невозможно, поскольку еще не вполне готовы крестьяне, рабочие и некоторые революционные партии. Тем не менее это не будет поздно — даже если русское правительство задумает начать мирные переговоры сейчас, ему понадобится много времени на подготовку. Поэтому нам следует продолжать поддерживать нынешнее оппозиционное движение, чтобы ослаблять правительство; в июне мы попробуем раздуть всеобщее движение [восстание] под руководством социалистов-революционеров. Это движение определит судьбу и оппозиционных партий. Мы просим японское правительство увеличить субсидирование, дабы вполне обеспечить успех.

По моим подсчетам, необходимо 440-450 тысяч иен, которые следует выплатить в начале мая; выплаты можно произвести и в два этапа. Детали мы обсудим с Акизуки, и о результатах я сообщу, но прошу Генштаб перевести деньги, не ожидая этого. Так как партии планируют произвести диверсии на фабриках по производству телеграфных и электрических проводов, могу ли я отложить переговоры с ними относительно диверсий на железных дорогах?»{65}

Днем позже, 13 февраля, к министру Комура с секретной телеграммой обратился посланник в Париже Мотоно, причем содержание его депеши в Токио было доложено микадо, всем министрам, членам гэнро, а также высшему военному и военно-морскому командованию. Ссылаясь на собственные источники информации о положении дел в России, Мотоно энергично поддержал ходатайство Акаси о переводе 450 тыс. иен для финансирования русских революционеров{66}.

Окончательного ответа Генштаба Акаси ждать не стал и в середине февраля передал Циллиакусу оставшиеся у него деньги на закупку оружия. Вероятно, именно на эти средства финн вскоре приобрел в Гамбурге 6 тысяч револьверов Маузера. Тем временем в Генштабе и военном ведомстве Японии взвешивали все «за» и «против» предложений Акаси и Акизуки. С одной стороны, субсидии русским революционерам, действительно, имели шанс оправдать себя быстрым и эффективным разложением противника «изнутри», но, с другой — в случае огласки, были чреваты вселенским скандалом и падением престижа Японии на мировой арене (среди высших военных чинов последнее обстоятельство особенно заботило генералов Танака и Кодама). В итоге было решено временно ограничиться печатанием и распространением среди российских войск в Маньчжурии пропагандистских материалов на русском языке и продолжением попыток диверсий на Транссибирской магистрали.

Неожиданная атака корпусом генерала Штакельберга городка Хейгоутай при Сандепу (главного опорного пункта армии генерала Оку) в январе 1905 г., хотя и не привела к успеху, но выказала недоработки японской военной разведки: японское командование оказалось слабо информировано о численности войск и планах противника. Не удался и подрыв КВЖД, который в конце января пытался осуществить диверсионный отряд японских добровольцев. Поэтому в начале февраля 1905 г. генерал Нагаока приказал Акаси вновь попытаться организовать серию крупных диверсий на Сибирской магистрали.

Приказ замначальника Генштаба застал Акаси в Париже, и, не откладывая, тот переговорил по существу вновь полученного задания с кем-то из видных эсеров (предположительно, с Ф.В. Волховским). Эсеровское руководство согласилось поручить своим боевикам подрыв одного из мостов магистрали и запросило на это 60 тыс. иен. Акаси оценил операцию дешевле — в 40 тысяч, и 6 февраля направил по этому поводу запрос в Генштаб; генерал Нагаока сразу дал согласие. Однако спустя всего неделю, 12 февраля, Акаси, как мы уже знаем, уведомил Генштаб о том, что диверсии на Транссибе целесообразно отложить. При этом полковник, вероятно, опасался нанести ущерб планируемому вооруженному восстанию — во-первых, не хотел распылять силы его участников, а во-вторых, понимал, что приостановка железнодорожного сообщения способна затруднить связь между ними{67}. Токио ничего другого не оставалось, как согласиться с доводами Акаси. Таким образом, и вторая попытка остановить движение на Сибирской железнодорожной магистрали не увенчалась успехом. В 1904-1905 гг. Токио в общей сложности истратил на эти неудавшиеся диверсии более 70 тыс. иен, или 200 млн. современных рублей.

Ответ МИДа и Генштаба

Политический «ястреб» Комура с самого начала был настроен против начинаний Акаси, направленных на негласное финансирования русских революционеров. Во-первых, он видел в них потенциальную угрозу международному авторитету Токио, а во-вторых, не был уверен в эффективности этих трат («пока я не получал доказательств, имели ли эти субсидии какой-либо эффект, или нет», — заметил он в одной из январских депеш на имя Акизуки). Комура дальновидно полагал, что известия о тайном финансировании Японией социалистического движения в России могут вызвать большую озабоченность в мире и резкий протест со стороны не только Германии и Австрии, непосредственно втянутых в решение «польской проблемы», но и других великих держав. В свою очередь, антияпонские настроения западного сообщества могли серьезно осложнить для Токио ведение будущих мирных переговоров. В общем, с точки зрения Комура, начинания Акаси и Акизуки при гадательности выгод потенциально содержали в себе большую опасность для национальных интересов Японии.

Н. Макино 

По всем этим соображениям Комура давно и сознательно отстранился от них. В итоге деятельность Акаси, имея непосредственное отношение к вопросам внешней политики, целиком перешла в компетенцию токийского генералитета. Но Комура не собирался сдаваться и сидеть сложа руки. С конца января 1905 г. его ведомство, под предлогом более тщательного ознакомления с внутриполитической ситуацией в России, начало собирать информацию, которая могла бы дезавуировать оптимизм Акаси и скомпрометировать его подручных-революционеров в глазах высшего военного руководства страны. И такая информация не заставила себя ждать. Главным источником нужных Комура сведений выступил Макино Нобуаки, японский посланник в Вене, оценки которым текущего состояния революционного движения в России и прогнозы его развития разительно отличались от шедших из Стокгольма и Парижа.

«Хотя партии социал-демократов и социалистов-революционеров постоянно раздувают революционное движение, — сообщал Макино министру в марте 1905 г., ссылаясь на сведения своего агента из Кракова, — их активность неуклонно угасает… План мобилизации резервистов в Лодзи и Варшаве отложен… Войска заняты охраной железных дорог и городов, в которых введено военное положение. Очень маловероятно, чтобы русское правительство было готово продолжать войну. Я думаю, что внутренние беспорядки будут происходить независимо от правительственных репрессий, и сомневаюсь, чтобы люди придавали большое значение официально объявленным “политическим реформам”»{68}. Из сообщений Макино следовало, что русская революция, если и произойдет, то совершится естественным образом (а, следовательно, попытки «подстегнуть» ее излишни), и, что самое главное, Петербург, независимо от всего этого, уже созрел для мирных переговоров. В обоих случаях денежные вливания в русскую революцию следовало прекращать.

Посовещавшись со своим ближайшим окружением, Комура согласился с оценками Макино. На очередную просьбу Акизуки финансировать закупки оружия революционерами министр отреагировал так: «Как видно из Вашей телеграммы № 25, беспорядки в России имеют шанс продолжаться, даже если Япония не будет их поддерживать. Более того, я думаю, что в настоящее время помощь со стороны Японии даст мало практических результатов, даже в случае положительного итога. Правительство решило держаться политики невмешательства до тех пор, пока ситуация в России не изменится. Вам, имея в виду мои настоящие инструкции, следует вести себя осторожно. Рискнете ли сообщить подлинное состояние вещей?»{69}. Это был полный и, казалось, окончательный отказ. Акизуки оказался вынужден прекратить свои ходатайства в пользу инициатив Акаси.

Однако в Генштабе и военном министерстве Японии рассуждали иначе. В течение 19 дней, с 19 февраля по 10 марта 1905 г., происходило Мукденское сражение — величайшая на тот момент битва в новейшей истории человечества. С обеих сторон в ней приняло участие свыше 560 тысяч солдат и офицеров. Русская армия вновь потерпела поражение, 10 марта японские войска триумфально вступили в Мукден, однако на преследование в беспорядке отступающего противника у них уже не оставалось ни физических, ни моральных сил. К тому времени резервы Японии были исчерпаны, тогда как пополнение русской маньчжурской группировки продолжалось. Было очевидно, что в обозримой перспективе оборонительная линия, возведенная японцами вокруг Мукдена, не удержит пополненную свежими силами российскую армию от контрнаступления. Перед японским командованием со всей остротой встал вопрос о необходимости заключения мира.