– Хорошо, – согласилась она.
Обычно ей приходилось оставлять свой фургон в конце улицы, но Джозеф ухитрился найти место для парковки прямо напротив дома. Отпирая дверь, Глэдис так остро ощущала рядом его присутствие, что из ее дрожащих пальцев выпал ключ. Она наклонилась было за ним, но в это мгновение к ее руке прикоснулся одновременно нагнувшийся Джозеф. От неожиданности Глэдис отдернула руку и снова выронила ключ.
На этот раз Джозеф сам поднял его.
– Помочь тебе?
– Сама справлюсь! – Она порывисто схватила ключ с протянутой ладони, и через минуту они уже поднимались по узкой лестнице, ведущей к небольшой квартире на первом этаже.
К великому неудовольствию Глэдис, Джозеф последовал за ней на кухню. Пока она наполняла чайник водой и ставила его на огонь, он стоял, прислонившись к холодильнику, и наблюдал за ее действиями. Казалось, Джозеф заполнил собой все пространство кухни. Вынимая из буфета чашки и печенье, Глэдис аккуратно обходила его, стараясь не прикоснуться к нему случайно.
– Итак, – начала она, отойдя к раковине на другом конце кухни и открывая пакет молотого кофе, – может, расскажешь наконец, в чем заключается твое таинственное предложение?
– Все очень просто, – спокойно ответил Джозеф. – Мне нужна невеста.
Сердце Глэдис на мгновение замерло; она неловко поставила на стол пакет, который тут же повалился набок, и кофе рассыпался по всему столу. Ей стало трудно дышать.
– Кто тебе нужен?!
– Невеста.
– Постой, насколько я помню, ты говорил, что точно так же не хочешь жениться, как я – выходить замуж?
– Совершенно верно. Мне нужна не жена, а невеста.
– Ничего не понимаю! – сказала Глэдис, собирая кофе со стола и высыпая его в мусорное ведро. Она думала, что Джозеф предложит ей оформить еще одно помещение банка или что-нибудь в этом роде, но чтоб такое!..
– Я все объясню, но сначала выслушай некую предысторию. – Джозеф сунул руки в карманы и посмотрел на носки своих туфель, словно раздумывая, с чего начать. – Ты знаешь, что я унаследовал все акции банка, принадлежавшие моей матери, – наконец произнес он. – Но, вероятно, тебе неизвестно, что мои родители погибли, когда мне было четырнадцать лет. Они часто говорили мне в детстве, что я должен пойти по стопам своего деда. Но родители не успели уточнить детали завещания, поэтому наследство я имел право получить лишь по достижении тридцатилетнего возраста.
В этот момент чайник зазвенел крышкой, и Глэдис наполнила кипятком кофеварку. Она чувствовала себя как-то странно, будто наблюдала за происходящим со стороны.
– Не имела об этом ни малейшего понятия, – сказала она. – Мне казалось, ты давно занимаешься банковским делом.
– Нет. Конечно, я мог бы получать от банка содержание, но в таком случае чувствовал бы себя обязанным работать в нем. Мне же хотелось – перед тем как взвалить на себя груз обязанностей – ощутить вкус свободы. Ведь все свое детство я провел с осознанием того, какие большие надежды возлагают на меня родители. – Джозеф несколько секунд помолчал, словно вспоминая детские годы. – Ребенку очень трудно переносить подобные ожидания своих близких. Временами я ненавидел само слово «Обри Кроунер». Банк представлялся мне клеткой, в которую меня заперли и откуда не было выхода.
Глэдис слушала, затаив дыхание.
– После смерти родителей стало еще хуже. Мне родственники постоянно напоминали, что я обязан делать то или другое, потому что этого хотели мать и отец. Я с отличием окончил школу и поступил в университет, так как все ожидали этого от меня. Примерно в это время я понял, что если мне и суждено когда-нибудь вырваться на свободу, то только сейчас.
– Оказалась ли свобода такой, какой она тебе представлялась? – с интересом спросила она.
Джозеф кивнул.
– Даже лучше. Я вдруг получил возможность делать, что хочу и когда хочу, не учитывая никакие иные желания, кроме своего собственного. – Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Глэдис. – Очевидно, ты желаешь знать, какое отношение все это имеет к тебе?
– Да, – согласилась она. – Только мне кажется, что наш разговор будет долгим, – заметила Глэдис, беря поднос и направляясь с ним в гостиную, – поэтому нужно устроиться поудобнее. Продолжай, – сказала она, поставив чашки на столик. – Что же побудило тебя вернуться в столь ненавидимый тобою банк?
Джозеф смотрел, как Глэдис наливает кофе в чашки.
– С тех пор как я получил возможность распоряжаться своей жизнью, я начал терпимее относиться к банку, – пояснил он. – По мере того как я становился взрослее, мне все больше хотелось заняться чем-нибудь серьезным. Нет, я все еще не успокоился, но мне представлялось необходимым принять настоящий вызов, а управление банком «Обри Кроунер» воспринималось мною именно в этом свете. Сейчас мне кажется, что возвращение было неизбежным, – продолжил Джозеф. – Я никогда не забывал, что банк должен стать моим, и в глубине души все же хотел оправдать надежды родителей. Но мне претила мысль, что я буду управлять банком деда, поэтому я решил устроить все по-своему. – Джозеф взял предложенную Глэдис чашку кофе и сел на диван.
– Итак, ты отказался от свободы?
– Только частично. Чтобы добиться успеха в подобном бизнесе, приходится идти на компромиссы. Кроме того, я в любой момент могу все это бросить и вернуться к прежней жизни. Ведь у меня нет жены, детей или еще чего-нибудь, что могло бы каким-то образом влиять на мои планы. Это настоящая свобода, и я не собираюсь от нее отказываться.
– Понятно, – сказала Глэдис, стараясь не обращать внимания на ощущение пустоты внутри, возникшее после слов Джозефа. Какая мне разница, что он собирается делать со своей свободой, подумала она. Ведь и я ни за что не поступлюсь собственной независимостью! А может, все же?..
– Что же произошло, когда ты заявил о своих правах на банк? – спросила она немного натянутым тоном.
– К этому времени я изучил банковское дело в Америке, а потом, отпраздновав тридцатилетие, вернулся в Шотландию. – Джозеф усмехнулся. – Не могу сказать, что меня приняли с распростертыми объятиями. Совет директоров привык управлять банком по-своему и не желал ничего менять. Они думали, что я и впредь не стану заниматься делами. Видела бы ты их лица, когда я объявил, что собираюсь лично контролировать каждо-дневную рутину банка! Сейчас я стараюсь разрушить старомодные представления своих директоров, с которыми они никак не хотят расставаться. Ты заметила, в какой традиционной манере оформлен холл?
Глэдис кивнула.
– Таковы и вкусы директоров. К сожалению, я должен производить нововведения осторожно, потому что люди, управляющие банком, все еще владеют почти половиной его акций. – Поднявшись с дивана, Джозеф принялся ходить по комнате. – Я начал переговоры с основными держателями акций одного банка о слиянии. Проект необычный, но мне кажется, что мы должны расширяться, а этот банк, хотя и небольшой, имеет в числе своих клиентов очень крупных бизнесменов. Естественно, мои директора воспротивились. Таким образом, предполагающееся слияние является своеобразным состязанием в упорстве между мною и советом директоров. Если я уступлю, это расценят как победу традиций и в будущем мне будет еще сложнее производить перемены.