— Что же нам делать? — растерянно пробормотала женщина, больше для себя, чем в ожидании ответа. Но он все же последовал. Такой же торжественный и напыщенный, как произнесенное ранее.
— Делайте тоже, что раньше.
— Спасибо, — с четко выверенной долей яда поблагодарила Исса, с трудом поднимаясь на ноги. — Могу я узнать, кто будет нас сопровождать?
Из-за спин консилиума выплыл очередной замотанный в серые тряпки силуэт.
— Я.
Исса невольно хмыкнула, узнав по голосу «птицу до-до». Казалось бы — какая разница, кто с ними пойдет, все равно они не были знакомы ни с одним из пророков, и пророк всегда оставался пророком, верным лишь своему братству. Но все же этот факт привнес немного успокоения.
— Нам следует сразу выдвигаться или мы можем немного отдохнуть? — собрав всю вежливость поинтересовалась дроу.
Серые силуэты застыли задумчивыми статуями. Исса чуть не рассмеялась. Вряд ли простенький вопрос стал неожиданностью для всех пророков или мог застать их врасплох. Оставалась версия, что альвы молчаливо совещаются, взвешивая исход возможных решений. Что ж, им можно только посочувствовать: если уж решение такой проблемы вырывает из жизни на четверть оборота, то попытка предпринимать более серьезные шаги становится пыткой. Хотя у обычных фаери, не видящих будущее, судьбоносные решения принимаются зачастую мгновенно, может быть и у видящих работает такой же принцип: чем больше влияния на мир — тем легче решить?
Дурацкие и бесполезные (ввиду невозможности их проверить) рассуждения помогли скоротать время до оживления делегации, а негромкий стук сердца Ильнара вернул спокойствие и твердость.
Исса никогда не проявляла покорностью судьбе, не сносила спокойно ее насмешки или удары, что во многом помогло возглавить род. «Ударом на удар» — девиз семьи ин’Дит как нельзя лучше отражал ее дух и дух Матери. Исса пришла в Рощу не за пророчеством — скорее, за знаниями, что помогут дроу выстоять. Крепость на границе всегда первой принимает удар врагов, ее защитники гибнут, жертвуя собой ради остальных. И сейчас — тоже.
Если следовало подождать подходящего момента, они подождут. Но сидеть сложа руки — не выход. Самое худшее, что можно придумать. Нужна небольшая передышка, хотя бы одна ночь, проведенная в безопасном месте, без без опасений можно все обсудить и решить, что делать дальше.
— Вы можете остаться еще на сутки, — вынес, наконец, вердикт главный. — Не здесь. На краю Рощи.
В воздухе невысказанным повисло: там, где осталась приведенная вами Тварь.
Исса молча поклонилась и отступила на шаг, дав понять, что аудиенция окончена. Следовало бы дождаться подобного сигнала со стороны Пророков, но привычки дают о себе знать всегда — когда перестаешь жестко контролировать свое поведение.
Одна за другой, серые тени бесшумно растворялись под сенью деревьев, словно только что и не было на поляне никого, и никто не лишал надежды на быстрое разрешение проблемы на неопределенное будущее.
Дроу молчаливо смотрели им вслед.
— Идемте, — уныло вздохнул «до-до» и поплелся к дорожке.
— Эй, тебя как зовут-то? — окликнул серого Ильнар. — Окликать тебя «эй» не лучший вариант, особенно когда выйдем к жилым землям.
Пророк впервые споткнулся и обернулся к дроу.
— У нас нет имен. Но ваши аргументы разумны, — через несколько мгновений молчаливого раздумья, альв продолжил: — Зовите меня Дэйал.
«На старом наречии — слепец, — перевела про себя Исса и подумала с сарказмом: — Очень оригинально».
Впрочем, оригинальность им и не нужна. Главное — не выделяться. Хотя как остаться незаметными столь разношерстной группой — непонятно. На Охотников всегда опасливо пялились. Охотники в сопровождении менестреля — возможно. Нанялись в охранение. Но менестрель, слепец и Охотники — слишком выделяющаяся и бросающаяся в глаза компания. Только в больших городах-человейниках можно будет без особых проблем затеряться, там и не такое видели. В поселках и постоялых дворах, приткнувшихся вдоль трактов, скорее всего запомнят. Нехорошо.
Всю дорогу обратно, показавшуюся гораздо короче и не обремененную ни призраками, ни миражами, Исса раздумывала именно об этом. О том, как они дальше будут идти. Куда — этот вопрос был отложен на будущее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Менестрель терпеливо ждал, сидя на нахохленной, насупившейся лягушкой на одном из холмиков, образовавшихся возле болота силами альва. Даже не поднялся с места при приближении троицы, лишь глаза настороженно блестели из-под челки в попытке предугадать, кто вернулся — враги или друзья? Те, кто убьют, или те, кто помогут?
Исса вздохнула и решительно подошла к Санаху, остановившись напротив и глядя сверху вниз на подобие человечка. Ильнар молчаливой тенью возвышался за ее спиной. Альв остановился неподалеку и складывалось впечатление, что он с любопытством естествоиспытателя наблюдает за разворачивающимся действом.
— Ты действительно Тварь? — резко спросила Исса, не спуская с него глаз. Странно, но напряжения не было, как и мгновенной готовности пустить в ход лед. Это существо, кем бы оно ни являлось, казалось жалким по сравнению с пережитым в роще. Что оно может сделать? А вот они — они с ним могут сотворить многое. Даже больше, чем оно может вообразить.
Глаза менестреля на миг блеснули яркой зеленью, выдавая нелюдскую природу.
— Хорошо маскируешься, — недобро улыбнулась Исса.
Существо ничего не ответило, лишь покрепче вцепилось в лютню, глядя на магичку исподлобья.
— Много вас, таких? — продолжила допрос женщина.
— Нет, — менестрель с трудом разомкнул тонкие губы, с трудом вытолкнув ответ. — Я один.
Исса выразительно приподняла бровь, по пальцам скользнул искрящийся отблеск льда.
— Один! — отшатнувшись, взвизгнул Санах, сжимаясь в комок и защищая голову рукой. Неприкрытый, яркий запах страха перебивал даже затхлый привкус болота и лопающихся серных пузырей. — Я один! Я не вру! Я присягал!
Тонкие росчерки магии уже исчезли с его кистей, но словно по приказанию Матери вспыхнули вновь. Сохраняя внешнее спокойствие, Исса смотрела на гаснущие метки, пряча заполошно мечущиеся мысли.
Ни разу в жизни она не видела ничего подобного. Она знала и чувствовала, как тонкие нити паутины, всех, кто приносил ей клятву, и тех, кто клялся ее вассалам. Но ни разу не видела, как метка проявляется вновь.
Что это — послание стихии? Подтверждение? Предупреждение? Что?
— Присягал, — спокойно подтвердила дроу. — Но ты — Тварь. Я не знаю, как именно на тебя действует клятва. Я знаю, как твои сородичи умирают.
Женщина улыбнулась, показывая клычки, не хищно, но предупреждая.
— Они умирают неохотно. Некоторые противостоят не только оружию, но и магии. Как мне удостовериться, что ты не врешь?
Санах растерянно захлопал глазами, оглянулся по сторонам и с надеждой уставился на альва — вдруг тот поможет, подтвердит? Он же Пророк, должен знать!
Странный, перхающий смех, походящий кашель, застал Иссу врасплох, как и последовавший за этим ответ. Но не от лютниста. Со стороны альва.
— Подтверждаю. Иди ко сюда, Тварь, получишь свое пророчество.
— Я не тварь, — слабо запротестовал менестрель, сползая бочком с кочки — лишь бы находиться подальше от страшной Матери. — У меня имя есть — Санах.
— Да? — скептически возразил Пророк. — И что оно дает тебе, твое имя?
— Меня, — не сводя взгляда с дроу, менестрель отполз еще на пару шагов и поднялся на ноги, продолжая цепляться за лютню, как за самое дорогое в жизни. — Я правда не вру.
Голос звучал беспомощно, как у обиженного несправедливыми подозрениями ребенка, не знающего как доказать свою невиновность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я не хочу жить среди них, — он нервно дернулся, кивая в сторону болота. — Они слушаются, но не понимают. Они… — и запнулся, подбирая слова. — Они умные, но не такие. Они делают, что велят. И все время хотят только жрать. Жрать. И жрать.
Стискивающие лютню пальцы побелели.
— Я не могу больше так. Я сойду с ума. Или стану, как они. Я не хочу. Правда, не хочу.