Чуть подостывший Ларсен вернулся к табурету и нехотя присел. Обдумав его слова, узник подал голос:
- Однако, чтобы разнять дерущихся, иногда просто не обойтись без силового вмешательства.
- О-о! И это им вполне удалось! - Ларсен ернически закивал головой. Можно, пожалуй, не продолжать. Преотлично понимаю все, что ты тут будешь мне вкручивать... Слезки они, видите ли, проливают! Обидели их неслышимых и невидимых!.. Мир, стало быть, волокут в пропасть, а они по доброте душевной бросились его спасать. Защитнички!.. То-то и глушат направо и налево. А бомбы - они ведь не разбирают, где зверушки, а где человек. Так что - вот она твоя справедливость в действии. Все тот же крестовый поход. Стрелы, мечи и копья...
Достав из-за пазухи бутыль, лейтенант зубами выдернул пробку, заранее поморщившись, глотнул огненного напитка. За всеми его движениями пленник следил огромными, печальными глазами.
- Я тоже сначала путался. Особенно в первые дни, когда стали публиковать списки пропавших без вести. А потом... Потом, кажется, понял. Добро не бывает персональным. Не бывает и всеобщим. Условность его несомненна, и все же в добро мы отчего-то продолжаем верить. Вот и ты веришь. Значит... - он слепо поискал глазами. - Значит, его можно творить! Собственными руками! Вот они и творят. Как умеют. Разоружают и сплачивают. Кого-то забирают к себе. Да, да! Именно к себе!.. Я не знаю, как оно все будет, но что-нибудь да будет. Возможно, все исчезнувшие вернутся. К тем, кто накопил страшный опыт и уцелел. Вполне возможно, что это станет началом нового Возрождения. Ведь должно же оно когда-нибудь начаться. И если не получилось самостоятельно, получится с чужой помощью. А в общем даже и не с чужой. Своей собственной... Нам лишь создадут благоприятные условия, а мы...
- Благоприятные? - не веря ушам, Ларсен взглянул на пленника. Он ожидал увидеть усмешку, но Предатель не улыбался.
- По всей видимости, да, - благоприятные. Пришельцы или кто они там есть, конечно, раскусили главное правило нашей жизни. Так сказать, формулу бытия... Падший да возвысится. Так у нас получается. И нам необходимо было падение.
- Да ты ведь чокнутый!.. Как есть, чокнутый, - Ларсен изумленно покачал головой и снова приложился к бутыли. Он устал от разговора, временами его начинало мутить, но он сам заявился сюда и по своей собственной инициативе затеял эту бессмысленную дискуссию. Надо было как-то заканчивать, в чем-то наконец убедить этого спятившего узника или в чем-то убедиться самому.
- И когда же ориентировочно начнется это самое твое Возрождение? Через год? Через два?
- Может быть, и раньше.
- Оптимист! Нечего не скажешь!..
- Страшный опыт - это тоже знание, и именно оно станет фундаментом нового общества.
- Фундаментом нового общества... - повторил Ларсен. Губы его скривились. Подобные изречения лейтенанта всегда бесили. - Замечательно!.. И как долго простоит это новое общество? На твоем новом фундаменте?
- Не знаю.
- Вот так все вы!.. Как обещать, - руки врастопыр, а как что поконкретнее, так тут же и в кусты.
- Но это будет зависеть уже от нас! Вы сами сказали, что путь человека - это только его путь. И они это тоже поняли. Поэтому и не стали прибегать к нравоучениям... Я, пожалуй, единственное исключение в этой программе. Скорее всего, они просто сделали мне одолжение. А сами продолжали работать над тем, что задумали изначально. Разумеется, навязываемый маршрут мы отторгнем, как чужеродный. Даже если он покажется нам разумным. Но если подсказку тщательно закамуфлировать и постараться сделать все для того, чтобы нужная мысль возникла у нас естественным образом, то и случится то, на что они рассчитывают.
- А на что они рассчитывают? - Ларсен поднял голову.
- На дружбу. Самую обыкновенную дружбу.
- Слабого с сильным? - въедливо уточнил Ларсен. Нервным движением потер колено, только теперь заметив на нем пятно мазута. - Что-то не не сходятся у тебя концы с концами... Если уж называть теорию падения формулой бытия, то зачем вообще понадобилось вторжение? Кажется, все необходимые ингредиенты имелись в избытке. Страдания, несправедливость, нищета, что там у нас еще?.. - загибая пальцы, лейтенант вопросительно взглянул на собеседника. - Словом, назови любую пакость, и тут же убедишься, что она также занимала свое законное место в обойме неблагополучий. Итак... Все наличествовало в превеликом количестве. Спрашивается, какого рожна понадобилось затевать эту бойню? Ведь по той же самой теории рано или поздно мы образумились бы сами.
- Да, но всему есть предел. Задумываться поздно - иногда уже не имеет смысла. Когда злоба обгоняет медлительный разум, все заканчивается крахом. А человек - слишком энергичное создание. Покончить с собой и окружающим он успеет прежде, чем осмыслит пагубность содеянного.
Ларсен хлопнул себя по бедрам.
- Лихо! Ей богу, лихо! Ну, а они-то сейчас чем занимаются?! Разве не тем же самым? Только с еще большим успехом. И кто, интересно знать, в состоянии будет оценить плоды содеянного? Я говорю о том времени, когда вся эта свистопляска прекратится и можно будет попивать чай из самовара с малиновым вареньем? Неужели еще кто-то останется в живых?
- Могу вас уверить, - останется. У пришельцев целая программа в отношении Земли, и нельзя ее истолковывать упрощенно.
- Где уж нам, сирым, - вставил Ларсен.
- Впрочем, вы можете наблюдать сами, - продолжал узник, - кое-чего они уже добились. Война объединила людей. Ни о каком национализме сейчас никто уже не помышляет. Это стало архаизмом, чудовищным бредом, очевидность которого понятна каждому. Вынужденная мобилизация перед общим врагом в короткое время сотворила то, что не под силу было политикам. Разрушив границы, пришельцы одним махом нанесли сокрушительный удар по межрасовым предрассудкам. Мы забыли о воровстве и грабежах. Все смешалось - и это тоже входит в их планы. Мусульмане, как ни странно, научились прекрасно уживаться с "неверными", черные, кажется, окончательно поладили с белыми. Задумайтесь! Те, о ком вы упоминали, - Христос, Мухаммед и Будда - все они пришли в этот мир с одним и тем же, но человечество умудрилось поделить и их. Более того, не удовлетворившись тремя именами, оно стало раскалываться на секты, братства и общины самых разных мастей. Монополия на истину - вот главная претензия людей, и потому эту самую истину им крайне сложно постичь. Они не терпят соседствующих фактов. Так уж сложилось, что сила и вера - наши определяющие начала, все иное мы приемлем с великим трудом...
- Замолчи! - Ларсен прервал его взмахом руки. Поднявшись, молча заходил из угла в угол.
Где-то на чердаке коротко стрекотнуло какое-то насекомое и тут же испуганно притихло. Ларсен задержался возле бочки с водой и, черпая ладонью, жадно принялся пить. В висках и затылке застучали маленькие молоточки, но где-то в груди опустило, болезненное напряжение пошло на убыль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});