а гораздо интенсивнее. Корпус чемоданчика блокировал его, но какая-то часть всё же проходила во вне.
Убедившись, что чемоданчик на месте, и он в порядке, этот субъект связался с кем-то по рации и сообщил, что можно начинать, и самолёт резко накренился, меняя курс. Когда курс выправился, я понял, что мы возвращаемся назад. Значит, взорвать этот заряд, они хотят в России. Эх, говорили мне, не светись, не подстёгивай события. Но совершиться такому сценарию я просто не мог. Как я потом хотя бы себе в глаза смотреть буду? Да и вообще, смотреть-то уже и не придётся. Покинуть самолёт я не смогу. А как они собирались это сделать? Ведь не смертники здесь собрались. Такие люди собой жертвовать не любят. Кем другим — пожалуйста, а свою жизнь они ценят очень высоко. Вот и ещё один повод перестать рефлексировать перед срывом задания. И почему мне так «везёт»? Это ж надо было так подгадать, чтобы попасть именно на этот рейс. А с другой стороны, если бы я не попал на него, то могло бы случиться страшное. Так что, всё правильно. Создаётся такое чувство иногда, что меня кто-то ведёт по жизни, направляет в ту или иную сторону. Может это и так. Сомневаюсь я, что мы знаем очень много о своей вселенной, и о том, кто кроме нас населяет её.
Пока он не ввёл время срабатывания таймера, я слегка ударил его по голове, а когда он упал без чувств, быстренько его связал. Руки ему я связал за спиной, его же ремнём, а ноги связал отчекрыженной верёвкой, которая свешивалась с закреплённого багажа. Проверил его на наличие опасных предметов, освободил от керамического пистолета, надо же, даже такие девайсы научились делать, выпотрошил все карманы. Это оказался гражданин США, Майкл Винс, судя по паспорту. Вряд ли это настоящее имя. А мне и не важно. Мне с ним детей не крестить, мне от него нужна информация о том, что он делал и как собирался покинуть самолёт. Скорей всего, лайнер захвачен, и сейчас в салоне находятся «боевики», а в кабине пилота уже поменялась власть.
Приведя его в чувство, я заклеил ему рот скотчем, который вожу с собой, на всякий случай. Очень полезная штука. Много приспособ можно сотворить при его помощи. Всегда с собой его ношу. Вот и в этот раз он мне пригодился.
Пришедший в себя субъект, так пока его буду звать, дёрнулся, но почувствовав, что связан по рукам и ногам, беспомощно откинулся на спину, гневно сверля меня взглядом. Ну-ну, посверли мне тут.
— У меня очень мало времени, — стал пояснять я ему ситуацию, — поэтому, я сначала тебя подготовлю, что бы ты понял, что деваться тебе некуда, а надо просто отвечать на мои вопросы, честно и быстро. Не задумываясь. Так что, не обессудь. — Сказал я, и попробовал новый способ развязать язык. Давно хотел опробовать его, да всё никак подходящий материал не попадался. Давно, это когда я очнулся после болезни. А способ очень простой. Я хотел попробовать воздействие своего луча из пальца на нервные узлы. На сколько это эффективней членовредительства. Способ оказался очень эффективным. Мне хватило всего двадцати секунд, после чего, субъект был готов рассказать даже, когда его зачали и в каких обстоятельствах. Я вонзал свой луч в нервный узел и вращал его в нём, а он извивался и закатывал глаза, если бы рот был открыт, то он докричался бы даже до кабины лайнера. Обгадился он на первых же секундах пытки. Воняло от него страшно. Но что поделать, приходилось терпеть. Это обратная сторона эффективности потрошения.
Через двадцать секунд пыток, увидев, что клиент хочет что-то сказать, я отодрал у него ото рта скотч, предупредив перед этим, чтобы, не кричал, и спросил:
— Ну что, будем говорить, или в героя поиграем? — Увидев, что он очень энергично закивал головой, предупредил. — Только смотри, я вижу, когда мне человек врёт и, если не хочешь тронуться умом от боли, отвечай честно. — И когда он был согласен с моими условиями, я спросил. — Кто ты?
— Майкл Винс, член Аль-Каиды. — На полном серьёзе выдал он мне, даже глазом не моргнув. Ну что ты будешь делать? Эти тупорылые янкисы, никак не поймут с первого раза, что здесь вам не тут, и шуток я не понимаю. Неужели нравится над собой издеваться? После повторного применения новой способности развязывать язык, он уже был более конструктивен в ответах.
— Ещё раз спрашиваю, кто ты?
— Майк Симс, сотрудник ЦРУ. — Выдал он мне чистую правду. — Не убивай меня, русский, я всё расскажу.
— Да куда ты денешься, срушник? — Исказил я его службу, впрочем, на этот экзерсис он не обратил внимания. — Цель задания?
— Подорвать бомбу на подлёте к аэропорту, при посадке самолёта.
— Подорвать себя вместе с бомбой? Ты кого хочешь обмануть, засранец? — Стал я запалятся, но удивительно, он говорил правду.
— Нет, мы должны были покинуть борт лайнера до пересечения границы с Россией. В полу есть замаскированный люк, здесь, — запаниковал он, представляя, что я снова принялся его пытать, и он указал на место, — в двух метрах от этого тайника, вот через него мы и должны были покинуть борт. Парашюты вон в той куче багажа, сверху лежат. — Бросил он взгляд на багаж. Я подошёл к багажу и действительно обнаружил парашюты, в трёх сумках, по три в каждой. — А заряд настроен на высоту. При снижении до двадцати метров, заряд взорвётся. Кроме этого, предусмотрен таймер, на случай если не сработает от высоты.
— Сколько человек в группе?
— Девять. Один в кабине, с пилотами, остальные семь в салоне.
— Они тоже из ЦРУ?
— Нет, эти отбросы действительно из Аль-Каиды.
— Вот, значит, какое у вас отношение к союзникам. — Презрительно хмыкнул я. — Использовали по своему назначению и в утиль? Что, парашюты с секретом? — Он, опустив голову, только махнул в согласии головой.
— Понятно. О цели задания ты мне так и не ответил ещё.
— Взрыв ядерного заряда привлечёт внимание общественности. Под этим событием можно ввести войска ООН для пресечения подобного в будущем. Это поможет нам в дальнейшем. Ваша блокада нас очень сильно озадачивает. К вам невозможно проникнуть. Вот с этой целью и решено было провести эту операцию.
— Вот теперь, похоже на правду. — Зло прокомментировал я. — Это в вашем духе. Что же вам надо-то от нас, а-а? Что же вы не даёте нам покоя?
— Вы не подчиняетесь нам, нам, вершителям судеб. Только мы можем диктовать свои условия миру. — Патетически