Читать интересную книгу Личная жизнь адвоката - Наталья Борохова

– Но… – от столь неожиданного поворота мать внезапно потеряла дар речи. Ей предлагали остаться с детьми, в то время как Елизавета и нянька, две кумушки, обязанные находиться дома, отправятся решать какие-то свои дела. То, что это блажь скучающей от безделья невестки, у нее не вызывало никаких сомнений. Жаль, что сын пошел у них на поводу. – Но если я буду заниматься детьми, кто позаботится об ужине? Решит массу других проблем?

– Пусть тебя это не волнует, мама. Нам вполне хватит пельменей из морозилки. Тем более Лиза в свое время меня на них подсадила, – отвечал Андрей, имея в виду то время, когда они с женой, еще не обремененные заботой о потомстве, вели холостяцкую жизнь. Оба возвращались поздно и не устраивали церемоний из совместного приема пищи, довольствуясь тем, что было в холодильнике. Это сейчас, в тиши и уюте загородного дома, под неусыпной заботой маменьки, Андрей стал привередлив в еде. Каждый вечер, садясь за уставленный кушаньями стол, он не считал подобное положение вещей расточительством.

Слова Андрея всколыхнули приятные воспоминания в душе Елизаветы. Она невольно заулыбалась, уносясь мыслями в такое недавнее и вместе с тем далекое прошлое. Недовольной осталась только Ольга Сергеевна.

– Если вы согласны жевать на ужин картон, не мне вас отговаривать, – сухо сказала она, поднимаясь из-за стола, прямая и величественная, как королева. – На один день я смогу приковать себя к детским кроваткам, но не рассчитывайте, что это войдет у вас в систему. Детям нужна мать, – она выразительно посмотрела на Дубровскую, – и, возможно, няня. Если, конечно, она еще способна выполнять возложенные на нее обязанности.

Она вышла из столовой, даже не спросив, будет ли кто-нибудь пробовать абрикосовый пирог…

Глава 5

На следующий день, покормив малышей, Елизавета начала собираться к следователю. Свекровь, немного поворчав для порядка, уселась с дамским романом в детской. Она надеялась, что внуки, отяжелевшие после сытной трапезы, проспят несколько часов.

Однако Дубровская, дав клятвенные заверения в том, что вернется немедленно после визита к следователю, столкнулась вдруг с неожиданными препятствиями. Дело в том, что все ее бывшие деловые костюмы оказались ей малы. Юбки отказывались застегиваться на талии, а пиджаки трещали под натиском налитой молоком груди. Лиза была в отчаянии. Не идти же ей в следственный комитет в том самом затрапезном платье, в котором она изо дня в день кормила малышей? Только тут она осознала, что милая свекровь оказалась права, внушая ей, что настоящая женщина, впрочем, как и ее гардероб, должна быть готова к любым обстоятельствам. Позаимствовать одежду Ольги Сергеевны Лиза не решилась, чтобы не навлечь на свою голову целый поток нравоучений и насмешек. В общем, облачившись в брюки, которые она называла не иначе, как «беременные», и блузку веселой расцветки, приобретенную в магазине для будущих мам, Елизавета тихонько выскользнула из дома.

Стоял чудный летний день, и в другое время Лиза только бы радовалась хорошей погоде, но сегодня она чувствовала себя так, словно ее подгоняют демоны. Во-первых, ныло сердце и не давали покоя угрызения совести. Это было ей внове, ведь до этого она ни разу не оставляла детей одних на попечении бабушки или няни. Во-вторых, она ощущала беспокойство, как человек, долгое время находившийся в изоляции. Не выглядит ли она смешно или несерьезно? Может ли она называть себя адвокатом, когда у нее в голове только расписание кормлений малышей и наставления педиатра?

В общем, раздираемая противоречиями, она ступила на порог кабинета следователя. За спиной у нее маячила внушительная фигура няни Лиды.

Елизавета вручила сыщику ордер и показала адвокатское удостоверение, после чего официальная часть представлений была завершена. Он осмотрел ее с профессиональной тщательностью с головы до пят, и на лице у него появилось странное выражение. Быть может, он сомневался, что молодая женщина в неприлично цветастой кофточке является адвокатом? Во всяком случае, Елизавета приняла его колебания на свой счет и покраснела.

– Вы пришли вовремя, – сказал он наконец, показывая, что принимает адвоката даже в таком виде. – Сегодня собирался предъявить обвинение вашей клиентке. Потом я ее допрошу.

Дубровская почувствовала укол беспокойства. Так, ничего особенного, но по опыту она знала, что подобные следственные действия занимают не час и не два, а несколько часов. Но что она могла сделать, когда уже отдала ордер следователю?

– У меня будет возможность встретиться с Евой? – спросила она.

– Разумеется, вы же знаете закон. Сейчас ее приведут. Но матери придется остаться в коридоре. Я не даю пока свиданий с родственниками.

– Но как же ей не увидеться с матерью? – ошеломленно произнесла Лида, глазами ища поддержки то у следователя, то у адвоката.

Дубровская только пожала плечами, понимая, что бессильна пока что-то предпринимать.

– Если ваша дочь будет вести себя разумно, я обещаю дать ей свидание, – объяснил женщине следователь. – Сразу же после допроса. Хотите?

– Конечно, хочу, – обрадовалась Лида, но Дубровская только покачала головой.

– Свидание в обмен на признание вины, – пояснила она клиентке. – Ева должна будет признать себя виновной. Нет, нам это не подходит.

Следователь воззрился на нее с явным неудовольствием. Похоже, он слегка недооценил эту странную девицу в деревенском прикиде. Допрос еще не начался, а она уже показывала зубки.

– Ваша воля, адвокат, – сказал он со значением. – Но на вашем месте я не стал бы упираться. Девчонку видели очевидцы. Вам стоило бы рассмотреть версию чистосердечного признания. Во всяком случае, это единственный шанс рассчитывать на снисхождение.

– Мы учтем… вашу заботу, – сказала Лиза, но в ее тоне было больше насмешки, чем благодарности. Это также не понравилось следователю. Он еще долго тестировал ее своим немигающим взглядом, но потом решил оставить в покое. Еще Ленин называл адвокатов «паскудной сволочью», а к словам классика следовало прислушаться.

После недолгих препирательств Лиду выставили в коридор, а спустя десять минут в кабинет завели Еву. Она была в той же джинсовой юбке, что и в день своего ареста, вот только выглядела неухоженной и злой. Рыжие волосы висели сосульками. Зеленые глаза сверкали, как у голодной кошки. Она взглянула на следователя, затем на Лизу. На лице Евы мелькнула тень недоумения, но Дубровская могла поклясться, что та ее не узнала.

– Знакомьтесь, это ваш адвокат, – сообщил следователь, словно радуясь, что у него есть возможность представить арестантке такую штучку, как эта экстравагантная адвокатесса.

– Бесплатный адвокат?! – нахмурила брови Ева. – Я в нем не нуждаюсь.

– Бесплатным считается адвокат до тех пор, пока вы не заплатите ему деньги, – глубокомысленно произнес следователь. – Впрочем, ваша мать, видимо, это уже сделала.

Он посмотрел на «удобную» обувь Лизы, подобранную специально для того, чтобы гулять с коляской, и щелкнул языком, видимо, делая вывод, что таких адвокатов находят на распродажах.

Но на Еву слова следователя произвели большее впечатление:

– Вас наняла мама?

Дубровская кивнула головой.

– Да. Я – Елизавета Дубровская. Если помните, вы мне помогали занести коляску в дом?

На лице клиентки недоумение сменилось улыбкой узнавания, но затем опять появилось выражение озадаченности.

– Вы что, действительно собрались меня защищать?

Дубровская улыбнулась краешками губ и покосилась на следователя. Не могла же она сказать в его присутствии, что явилась сюда по поручению ее матери, как засланный шпион, только для того, чтобы разведать обстановку. Но сыщик, перехватив взгляд Лизы, видимо, решил, что его просят наконец удалиться. Он кивнул и жестом показал, что уходит.

Когда дверь за ним захлопнулась, женщины остались одни.

– Вы должны что-то сделать. Я не виновна, – сказала Ева без обиняков.

– Конечно, – согласилась Лиза, принимая признание девушки как нечто само собой разумеющееся. Опыт адвокатской работы научил ее спокойно относиться к любому заявлению клиента.

– Я не знаю почему, но меня хотят втянуть в дело об убийстве… Ох, они говорят, что я убила Артема. Но это чушь! Я не могла этого сделать. Я ведь любила его и собиралась за него замуж. Не знаю, кто это придумал, но этот кто-то пытается обвинить меня в том, чего я не совершала. Здесь явно не обошлось без его матери. Милица Андреевна – страшная женщина, и она ненавидит меня.

– Ты считаешь, что мать замешана в убийстве собственного сына? – с недоверием переспросила Дубровская. Такая линия защиты казалась ей безнадежной.

– Ох, нет! Конечно, нет. Но у меня нет ни малейших соображений на этот счет. У Артема не было врагов.

– Но если его действительно убили, значит, он кому-то мешал. Хорошо бы узнать, кому?