Читать интересную книгу Четвертый круг - Гильермо Родригес Ривера

Близ улицы Виртудес он увидел старого мулата, который задумчиво курил сигару. Он никого не ждал, это угадывалось в каждом его движении, в каждом жесте, но уходить не собирался. Казалось, он прирос к скамейке. На прохожих он поглядывал, но без особого любопытства. Нельсон Барреро приблизился к нему с беззаботным видом.

– Привет, начальник. Не знаете случайно здесь такого мулата по кличке Ястреб?

– Ястреб? – переспросил старик, словно размышляя вслух. – Да нет, не слыхал про такого.

– У меня к нему срочное дело, понимаете, – не отступался Нельсон Барреро, – и мне сказали, что в этой части Прадо его всегда можно увидеть…

– Сам подумай, сколько здесь разного народу ходит, – рассудительно сказал старый мулат. – Шутка ля, Прадо, не пятачок какой-нибудь. Я всех тут знаю… Сам живу рядом, за углом, двадцать лет уже здесь обретаюсь. Ястреб, говоришь? Нет, честно признаюсь, не слышал о таком.

– Нет, так нет, – небрежно бросил Нельсон Барреpo. – Двину дальше, может, где-нибудь наткнусь на него.

И зашагал. Неудача его огорчила, хотя он понимал что было бы странно надеяться напасть на след Ястреба после первой же попытки. С другой стороны, ему совсем не хотелось, чтобы все Прадо знало о том, что кого-то разыскивают. Ястреб, должно быть, не дурак, и настойчивые поиски сразу же насторожат его. Если уже не насторожили. Нельсон Барреро пересек улицу Трокадеро На одной из скамеек бульвара сидел худой мужчина в очках и читал журнал. Нельсон Барреро уже хотел было обратиться к нему, но тот был так погружен в чтение, что пришлось отказаться от этой мысли. Нельсон прошел еще полквартала и приблизился к группе парней.

– Ястреб? Нет, не знаем никакого Ястреба.

Еще не раз пришлось ему выслушать этот ответ. Наконец он приметил маленькую кофейню. «Здесь или нигде», – почему-то подумалось ему. Там как раз мололи кофе, и перед стойкой собралась очередь, поджидая, когда начнут варить очередную порцию. Нельсон Барреро направился прямо к человеку за стойкой, который отпускал кому-то сигареты, и задал все тот же вопрос. Но ответил ему не продавец, а мужчина, стоявший первым в очереди.

– Ты, наверно, имеешь в виду Двадцатку? Ясное дело, он здесь бывает, а как же иначе. Просто здесь его никто не знает как Ястреба – только как Двадцатку или Двадцать Песо… Я-то помню его прежнюю кличку, потому что сам я из Серро и знаю его давно. Странно, что его до сих пор нет… Подожди, вот-вот заявится…

11 часов 45 минут

Светловолосая женщина лет пятидесяти на вид открыла дверь сержанту Кабаде.

– Добрый день, – приветливо сказала она.

– Здравствуйте, – улыбнулся Кабада. – Профессор Дель Пино дома?

– Дома. А вы откуда?

– Из следственного отдела, – сержант показал свое удостоверение. – Мне необходимо повидать его.

– Понятно, – женщина кивнула. – Проходите, пожалуйста, товарищ.

Кабада вошел в светлую просторную комнату с очень высоким потолком.

– Присядьте, прошу вас.

Женщина скрылась за тяжелыми портьерами, а сержант расположился в одном из трех массивных кресел, обитых черной кожей, что стояли вокруг низкого столика посреди комнаты, и обвел взглядом стены, увешанные множеством картин и заставленные длинными рядами полок, на которых теснились сотни книг.

Внимание сержанта особенно привлекла одна картина, написанная в очень ярких тонах: на густо-зеленом фоне была изображена обнаженная женщина, тело которой словно бы отливало ртутью. Справа от этой картины висела другая, изображавшая петуха, а вернее – разноцветные пятна, отдаленно напоминавшие петуха. Выше было полотно с церковной колокольней. «Эта картина, должно быть, много весит», – решил сержант: художник выдавил на холст столько тюбиков, что краска образовала неровный слой толщиной никак не меньше трех сантиметров.

Но по правде говоря, Кабада не разбирался в живописи. Вот читать он любил. Ему было сорок, и до 1963 года, когда он пришел в министерство, он работал в типографии. Линотипистом. Благодаря своей профессии и пристрастился к чтению. Особенно ему нравились книги по истории, военные мемуары, хроники, жизнеописания великих людей.

Он встал и подошел к одному из стеллажей. Приятно было обнаружить здесь биографию Ленина, написанную Вальтером, которую он читал в отрывках, когда занимался в кружке, и «Наполеона» Тарле, которого он буквально проглотил несколько лет назад. Он перевел взгляд на стоявшие рядом книги, но их названия мало что ему говорили: «Разграничение» (с длиннейшим подзаголовком), «Критика вкуса», «Новая наука»… На соседней полке сержант увидел книги на английском, французском, итальянском языках и два объемистых тома Хосе Марти. Там же стояло несколько десятков книг удлиненного формата, которые, судя по названиям, принадлежали к детективному жанру: «Четыре фальшивых орудия», «Дело Канарейки», «Кровавый урожай», «Почтальон звонит два раза», «Убийство в Восточном экспрессе», «Загадка на воскресенье», «Улыбка и нож»… За его спиной послышались шаги.

Он обернулся и увидел рослого мужчину едва за шестьдесят, румяного, с седыми волосами.

– Здравствуйте, товарищ. – Он протянул Кабаде узкую и мягкую руку с длинными пальцами. Кивнул на стеллажи, широко улыбаясь. – Интересуетесь? – И не дожидаясь ответа, прибавил: – Смотрите, смотрите, не стесняйтесь.

– Эх, если бы у меня было время, – тоже улыбнулся Кабада, – но, к сожалению, я тороплюсь. Вы профессор Дель Пино?

– Совершенно верно, – ответил хозяин дома, – да вы садитесь, садитесь.

В последних его словах прозвучал дружеский укор. Кабада опустился в кресло, в котором сидел до того, как начал осматривать библиотеку; Дель Пино устроился напротив сержанта.

Лицо у Аугусто Дель Пино было тонкое и четко очерченное. Он вовсе не был грузным, но из-за двойного подбородка выглядел крупнее, чем был на самом деле. Его небольшие живые глаза поражали голубизной; редкие усики* были почти такие же белые, как волосы. Кабада подумал, что седина доктора Дель Пино как-то не вяжется с его прямой осанкой, на которую сержант сразу обратил внимание. Однако прежде всего запоминалась, разумеется, неизменная улыбка профессора. Сержант знал, что Аугусто Дель Пино – профессор литературы и большая величина в своей области, автор многих книг, которых сержант, к сожалению, не читал. Все свободное время, каким располагал Кабада, он использовал для изучения литературы по своей профессии по программе учебных кружков. Но если бы у него и было побольше времени, он, Кабада, предпочел бы объемистый том, посвященный истории второй мировой войны, исследованию по теории стихосложения. Кроме того, Кабаду привел сюда отнюдь не интерес к литературе – Дель Пино был председателем КЗР в своем квартале.

– Я к вашим услугам, – сказал профессор.

Но тут вошла женщина, открывшая Кабаде, с подносом и двумя изящными фарфоровыми чашками.

– Немного кофе, – объявила она.

Сержант и профессор взяли по чашке, и женщина удалилась. Дель Пино пил не торопясь, смакуя в отличие от сержанта, который, сделав два больших глотка, поставил пустую чашку на столик, вынул пачку «Вегерос» и предложил сигарету Дель Пино, но тот вежливо отказался:

– Благодарю вас, я не курю.

Пока Кабада закуривал, профессор допил свой кофе.

– Итак? – спросил он, подбадривая сержанта.

Кабада выпустил дым и начал не торопясь:

– Понимаете, профессор, нам нужны сведения об одном человеке, который обычно вертится в вашем районе – между Прадо и улицей Колон.

– Так-так, – пробормотал Дель Пино, который слушал сержанта с большим вниманием.

– Это мулат лет двадцати пяти или чуть постарше, его называют Ястребом, хотя в этом районе он, скорее всего, известен как Двадцатка.

Дель Пино улыбнулся, услышав эти клички.

– Мы ищем его в наших архивах, – продолжал сержант, – но пока ничего определенного не обнаружили. Поэтому нам очень важно все, что вы можете сообщить о нем.

Улыбка исчезла с лица профессора.

– Двадцатка… – задумчиво пробормотал он и вдруг встал, подошел к большому столу в углу комнаты, взял оттуда записную книжку и направился к своему креслу, перелистывая ее на ходу.

– Есть, – улыбнулся он, снова усаживаясь. – Здесь у меня сведения, которые сообщил мне ответственный за дежурства недели две назад.

– Слушаю вас, профессор. – Кабада вынул свой маленький блокнот.

Дель Пино перелистнул еще несколько страниц.

– Да, – сказал он, – именно такая у него кличка – Двадцатка, или Двадцать Песо. – Подняв глаза на Кабаду, он с улыбкой спросил: – А вы не задумывались над тем, за что человеку могут дать такое прозвище?

Этот неожиданный вопрос застал Кабаду врасплох, но он не растерялся:

– Наверняка за то, что он любит похвастаться, будто у него в кармане всегда такая бумажка.

– Я тоже так думаю, – весело отозвался Дель Пино. – Удивительная все-таки у нас страна. Фантазия у народа богатейшая. Помню, как… Впрочем, не будем удаляться от темы: дело в том, что этот субъект имел столкновение с одной сеньорой из нашего квартала, Инее Ривери, которая живет за углом, на улице Консуладо. Эта женщина говорит, что он стащил у нее кошелек с семью песо, который она оставила на прилавке булочной. – Дель Пино снова рассмеялся. – Как вам это нравится, сержант? Польстился на семь песо! Вот вам и двадцатка в кармане.