Читать интересную книгу Подвеска Кончиты - Анна Князева

Однажды, столкнувшись с Кончитой в галерее президио, Резанов вежливо отступил и склонил голову. Но, услышав ее шепот, удивленно поднял глаза.

– Чтобы купить хлеб, вам нужно поехать в миссию францисканцев, – тихо проговорила она и, не оглядываясь, ушла.

На восьмой день пребывания в бухте ранним утром вахтенный заметил на берегу немногочисленную кавалькаду и сообщил о ней капитану. На палубу вышел Резанов и, посмотрев в трубу, узнал сына коменданта дона Луиса и монаха-францисканца Хосе Урию. Снарядив шлюпку, командор немедленно отправился к ним вместе с Давыдовым и Лансдорфом, ожидая получить депешу от губернатора. Однако по прибытии выяснил, что дело было в другом: патер Урия приглашал их в миссию Святого Франциска.

Резанов написал Хвостову записку и приказал матросам отправиться на корабль, чтобы поднять из трюмов, доставить на берег, а после – в президио топоров, ситцу, сукна, отборных бобровых шкур, парчи для церковных риз, а также свечей и хорошего воску. Мичмана Давыдова командор оставил на берегу с наставлением:

– Едем – купцами. Сделаем монахам подарки, заодно покажем товар для обмена. Товарищи наши в Ново-Архангельске уповают и ждут. Не можем мы их обмануть.

Сам же вместе с Лансдорфом и испанцами на лошадях поехал в президио, в дом коменданта.

За воротами всадников встречала Кончита. Она была в простом светлом платье, с туго заплетенными косами и цветком жасмина в черных волосах, разделенных на четкий пробор. Шустрая, быстроглазая, только загорелое лицо ее чуть похудело. Кончита кинулась к брату дону Луису и слезно попросила взять ее с собой в миссию, ссылаясь на то, что жизнь в Сан-Франциско невероятно скучна. Любящий брат не смог ей отказать и велел снарядить коня.

Вскоре Давыдов привез в президио подарки для миссии францисканцев, и все отправились в путь.

В апреле в Калифорнии цветут деревья и травы. Свежая зелень еще не выжжена солнцем, но земля уже каменеет от зноя. Поднимаясь на перевал, лошади цокали копытами по камням, разгоняя по расщелинам пугливых ящериц.

С высоких гор вместе с туманом спустилась прохлада. Грузная фигура патера Урия маячила впереди, подпрыгивая на приземистой лошади. Следом ехали Давыдов и Лансдорф. Позади, чуть отстав, дон Луис Аргуэлло и еще несколько конников из охраны. В густом тумане Резанов и Кончита оказались так близко, что могли протянуть руки и коснуться друг друга. Кончита повернула лицо и глядела на него долгим влюбленным взглядом. Резанов же не позволил себе взглянуть на нее. О чем пожалел, когда они спустились за перевал и туман отступил.

В долину, где располагалась миссия францисканцев, вела широкая тропа, окруженная лаврами, соснами и секвойями. На склонах ущелий росли усыпанные цветами мадроны и земляничное дерево с красными ветвями и серебристыми листьями. Над миссией дрожало жаркое марево, из ее сада пахло цветущими яблонями. А вокруг – поля, засеянные овсом и пшеницей.

В миссии их встретили два монаха. Одного звали Винсенто, другого Рамон. Гостей проводили в прохладную трапезную с небольшими зарешеченными окнами. Патер Урия по-хозяйски пригласил всех за стол.

После обеда Резанов вручил монахам подарки. Оценив его щедрость, они выслушали просьбу о поставках провизии на русский корабль. Винсенто поинтересовался:

– Нет ли у вас скобяных товаров?

Резанов ответил:

– Есть, и предостаточно.

Винсенто задумчиво погладил свою лысину.

– В обмен на товары наша миссия готова поставить зерно. Две тысячи пудов, больше у нас нет, – и торопливо добавил: – Конечно, если губернатор даст разрешение. Нам запрещено торговать с иностранными кораблями.

Резанов с грустью взглянул на Давыдова, и тот понял, что хотел сказать командор:

«Когда же, наконец, придет ответ губернатора!»

На обратном пути в отсутствие тумана и слепящего солнца с перевала открылся великолепный вид на бухту Святого Франциска и пролив, который позднее назовут Золотыми Воротами.

– Сколь прекрасна земля Калифорнии и ее воды! – с восхищением воскликнул командор.

Сверкнув глазами, Кончита заметила:

– Вы говорите так оттого, что здесь не живете. Я же часто выхожу на мыс возле форта и смотрю за горизонт. Там простирается весь божий мир. И нет мне в нем места… Мое место здесь, в глуши, в Сан-Франциско…

Вскоре они доехали до президио и, попрощавшись, расстались.

Глава 8

Поезд Москва – Красноярск, Омск, наши дни

За дверью раздавались тяжелые мужские шаги. Было слышно, как открывается и закрывается дверь соседнего купе. Взволнованные голоса обсуждали какое-то происшествие. Об этом можно было догадаться по мрачной интонации разговора.

– Одевайся! Живо! – Ирина вскочила и стала быстро натягивать на себя одежду.

Дайнека последовала ее примеру.

– Какая ты смешная! – неожиданно улыбнулась Ирина.

– Почему? – Дайнека заглянула в зеркало: она была испуганной и лохматой. – Что случилось?

– Пока не знаю.

В дверь постучали:

– Разрешите?..

– Пожалуйста! – крикнула Ирина.

Вошел Иван Данилович Казачков, за ним – невысокий спортивный парень, одетый в черные брюки и серый свитер. Взгляды обеих девушек остановились на Казачкове, но он указал на своего спутника:

– Знакомьтесь, следователь Дмитрий Петрович Ломашкевич.

– Следователь Следственного комитета по особо важным делам, – со значением уточнил тот и положил на стол солидную папку.

Дайнека одернула салфетку и стряхнула с нее хлебные крошки.

– В вагоне убийство? – наобум спросила Ирина.

– Советую думать, что говорите, – сказал Иван Данилович.

– Не затыкайте мне рот, – огрызнулась она.

– Хотел бы я посмотреть, у кого это получится.

– Вы Ирина Закаблук? – спросил следователь, обращаясь к Дайнеке. Та покрутила головой и указала на Ирину.

– Простите, – Ломашкевич обернулся к журналистке: – Меня предупредили, что…

– Можете быть уверены, – перебила она, – все, что расскажете, останется между нами.

– Меня предупредили, что вы журналистка. Вам я ничего не скажу.

– Ах вот как! Это почему же?

– В интересах следствия.

– До бо-о-оли знакомая фраза, – с издевкой протянула Ирина.

– Именно в интересах следствия, только из этих соображений. В вагоне едет солидный человек, заметная политическая фигура. Не исключено, что это провокация.

Следователь говорил короткими энергичными фразами. Переводя взгляд с одного лица на другое, он постоянно контролировал ситуацию и внутренний настрой всех присутствующих.

Дмитрию Петровичу было около тридцати. Довольно приятный внешне, он на редкость адекватно вписывался в окружающую обстановку. Теперь он расстегнул папку и достал из нее блокнот и ручку.

– Я понимаю, понимаю, – поддакнула Ирина и вежливо осведомилась: – Так кого убили-то?

Казачков ехидно заулыбался, а следователь сделал вид, что не расслышал вопроса.

– Сейчас я попрошу… – он выбирал, кого бы попросить выйти, и остановил свой взгляд на Дайнеке, – … вас подождать за дверью, пока мы здесь побеседуем с вашей попутчицей.

Дайнека вышла в коридор. За ней сразу закрыли дверь.

В коридоре она обнаружила всех, кто ехал в вагоне, в том числе незнакомых людей. Почти все они были в форме. Мужчины озабоченно переговаривались.

Дверь пятого купе была плотно закрыта, остальные распахнуты. Еще раз окинув взглядом коридор, Дайнека не обнаружила черноволосую девушку из второго купе. «Неужели ее…» – мысленно ужаснулась она, но тут же успокоилась: испуганно кутаясь в шаль, девушка выглянула из второго купе.

– Дела-а-а…

Дайнека обернулась на голос.

– Здравствуйте, Валентин.

Он молча кивнул в ответ.

– Что-то случилось?

– Людмила Вячеславовна, зайдите пожалуйста, – Казачков приоткрыл дверь, и Дайнека вернулась на свое место.

– Мне уйти? – спросила Ирина.

– Останьтесь, – ответил следователь. – Немного. Очень немного рассказала нам Ирина Ивановна.

– Я спала. Это что, вменяется мне в вину? – в голосе журналистки зазвучали скандальные нотки.

– Отнюдь. В нашей стране каждый человек имеет право на отдых.

Дмитрий Ломашкевич снова обратился к Дайнеке:

– Расскажите о том, как вы провели вчерашний вечер и прошедшую ночь. Кого видели, что слышали. Все.

Она задумалась:

– Подробно?

– Насколько это возможно.

– Значит, так, – бодро начала Дайнека, но тут же скисла, прикидывая, стоит ли упоминать, при каких обстоятельствах состоялось знакомство с Шепетовым. Решив, что не стоит, продолжила: – Вечером, в девять часов, нас пригласили в гости к Виктору…

– …Евгеньевичу, – вклинился Иван Данилович.

– К Виктору Евгеньевичу, – послушно повторила Дайнека. – Мы были там почти до одиннадцати часов, а потом пошли спать.

– Кто покидал купе в промежутке между девятью и одиннадцатью?

– Не помню…