наверное, умер.
Ведь одной из трагедий моей жизни было родиться с аллергией на цитрусовые.
Можно, конечно, сразу сказать, что, когда мы в чём-то ограничены, мы любим это сильнее. А если не будет ограничения – это быстро надоест нам, и мы перестанем это любить… Уверяю, это не мой случай.
В принципе, я почти безболезненно могу съесть половинку. Если наглотаться антигистаминных – даже целый.
И вот я сидел напротив Надин, высокой, безупречной, сияющей в лучах просачивающегося сквозь лепестки солнца, любуясь цветущей сакурой, наслаждаясь яркой, с кислинкой, сладостью апельсина… Мне казалось это настолько волшебным, будоражащим, что у меня кружилась голова и я с трудом дышал (ну, может, конечно, и аллергия давала о себе знать…).
Мы просидели в саду до заката, а может и дольше. Назад я еле дошёл, в своём потрясённом состоянии. Мне казалось, что ещё бы чуть-чуть, и Надин пришлось бы вести меня под руку, а вот этого не хотелось бы.
Меня оглушил городской шум, ослепил жёсткий свет фонарей. Она проводила меня до метро, потом попрощалась и исчезла в синеве городской ночи.
***
Я словно сошёл с ума.
Весь мой мир переменился. Я, казалось, даже дышал по-другому.
Надин… Она была высокой, светлой, чистой как звезда, как ангел. Глядя на неё, мне хотелось быть лучше.
После сада я виделся с ней лишь однажды, на МХК. Я ждал таинственный предмет МХК как главное событие наступающей недели. Когда она пришла, я сел с ней за парту. Она рассказывала мне про поэтов серебряного века.
Надин… Она была словно не из нашего времени. Безупречная. Непостижимая.
Я не знал, как её найти. Единственный ориентир, что был у меня – факультатив по МХК. Мне казалось кощунством взять её телефон.
Я не хотел терять её из виду. Мне хотелось стать лучше, хотя бы в мелочах. Одежда поаккуратней, синяки замазать постарательней…
Она стала моей путеводной звездой. Мне очень хотелось так думать, но я был не уверен, что смею…
Надин… Я не смел подойти ближе. Это казалось мне нескромным, непозволительным.
Но я нуждался в ней, как в кислороде…
***
Я всё ждал, когда станет известен точный день битвы. Бой должны были поставить на субботу-воскресенье. Тем временем, была уже пятница, а я всё ещё был в неведении.
Меня уже назначили было на один из выходных, но из-за каких-то обстоятельств, в суть которых мне было вникать влом, уже готовый график пришлось перестраивать.
Гарик написал, что расписание битв на ближайшие выходные и следующую неделю изменится, поменяются даты и время уже утверждённых битв, поэтому просил всех отписаться, когда кто может – не может.
Вчера вечером расписание ещё не было готово. Проверил почту с утра, но всё ещё ничего не было известно.
Поэтому после пар я решил прокатиться до Армагеддона и узнать. А то, мало ли, может завтра уже драться, а я и не в курсе…
Когда я пришёл, Гарик разговаривал с кем-то по телефону, прижав трубку плечом, и что-то печатал на компьютере.
– …Нет, я уже сказал Вам, – проговорил он в трубку, кивнув мне головой: – у нас самостоятельное предприятие и сотрудничество нас не интересует. Это слова директора.
– Что там с графиком? – аккуратно вклинившись между фразами, поинтересовался я.
– Скинул график тебе на почту, – быстро сказал он, и продолжил в трубку. – Да, я всё ему сказал… Нет, не заинтересовало.
Я цокнул языком. "Мыло" было у меня только на старом ноуте, а его, надо полагать, я с собой не носил. А в телефоне, чтобы открыть почту, надо было её сначала установить, потом входить в аккаунт…
– А ты можешь мне просто сказать? – спросил я, снова вклинившись между репликами.
Гарик цокнул языком, взглянув на меня, задумался на несколько секунд и, прикрыв ладонью трубку, вполголоса бросил:
– В понедельник в 20.00.
Я даже ушам своим не поверил.
– Эй, я ж на выходные просил!
– Ну извини! На выходные не получалось. Я воткнул твою битву в ближайшее же окно, то есть в понедельник… Слушай, я тут, как бы, занят немножко… – с нотками осуждения бросил он вполголоса.
– Я же сказал, что в понедельник не могу! – возмущенно вскинулся я.
– Оу, чудно! Впервые об этом слышу!.. – сказал он и снова обратился к телефону: – Нет, я не дам Вам его номер. Он не разрешает давать кому-либо его номер без его личного распоряжения.
– В смысле, впервые?! – сказал я так громко, что Гарику пришлось прикрыть трубку ладонью: – Я говорил!
– Извините, минутку… – проговорил он в трубку и повернулся ко мне: – Ты указал субботу-воскресенье, а ещё "чем раньше, тем лучше". Ни слова не было сказано про то, что в понедельник ты не можешь. Я прекрасно помню, что было написано.
– Суббота-воскресенье! – раздраженно повторил я.
– Суббота и воскресенье не резиновые! Ты тут не один такой. Кто-то график официальной работы под бои подстраивает, кто-то отгулы берёт… И они указали прямым текстом, когда заняты!.. Нет, не соединю! Во-первых, я Вам не телефонистка, во-вторых, директор прямым текстом сказал, что не намерен с Вами разговаривать!
– Чёрт! Но мы же договаривались на выходные! – раздражённо воскликнул я: – У меня важные дела во вторник!
– Да, я Вас понял, но я Вам уже говорил… – намеренно проигнорировал меня Гарик.
– Уж лучше б ты меня позже поставил! В среду, четверг и далее… Когда угодно! – сказал я в сердцах.
– И как я должен был об этом узнать? – скептически осведомился администратор, прижимая плечом телефон; трубка продолжала что-то бормотать.
– Ну вот теперь ты об этом знаешь! – требовательно проговорил я. – Ты можешь куда-нибудь переставить?
– Конечно, сейчас сяду и буду график переделывать ради одного человека!.. Ещё раз спасибо за предложение, но нет.
Я цокнул языком.
– Ну, я тебе это припомню! – бросил я, уходя.
– Ой, ну ты поугрожай мне ещё! – сказал он мне вслед. – Нет, это я не Вам. Хотя, Вас это тоже касается…
Что ж, придётся драться в понедельник, что ж делать-то… Вариант отказаться от драки я не рассматривал: в первую очередь, потому, что деньги были нужны, а когда там я смогу записаться снова, если откажусь сейчас… К тому же, отказаться от битвы без достаточно веской причины – это почти как вызвать такси и не поехать: то есть, в чёрный список, конечно, не занесут, но…
…Вся драка прошла как-то наперекосяк. Я проиграл, причём как-то нехорошо, по-жёсткому.
Мне теперь самое главное было отовраться, что со мной всё хорошо, чтобы меня не оставили в медблоке.
Бредли, как назло, осматривал