– Уверена, все было не так, – прошептала Кристен, не зная, что еще сказать. Четыре года назад она думала, что хорошо его знает, но оказалось, у Серджио есть секреты прошлого, которые могли совсем по-другому объяснить его тяжелый характер.
Кристен посмотрела на часы и встала:
– Нам с Нико пора домой. Ему надо поесть и принять перед сном ванну.
– Он уже ел. Я попросил местного повара приготовить ему курицу и овощи гриль, и он съел почти все. – Серджио пронзительно посмотрел на Кристен. – Он кажется совсем худеньким. Я бы хотел, чтобы его осмотрел мой врач.
– Последнее время у него плохой аппетит, – не могла не признать Кристен. – Но в остальном он совершенно здоров.
– Не важно. Я уже назначил ему прием завтра утром у лучшего педиатра города.
– В этом нет необходимости. – Кристен возмутило то, что он считает ее недостаточно заботливой матерью, но, увидев, как решительно настроен Серджио, она подумала, что глупо спорить о мелочах, когда вопрос опеки над Нико остается открытым.
– А пока он останется здесь в отеле, – продолжал Серджио. – Я уже распорядился, чтобы ему подготовили вторую спальню.
У Кристен упало сердце.
– Я не оставлю Нико с тобой.
– Почему? Я его отец. Боже, это всего одна ночь. Ты провела с ним последние три года. Разве я о многом прошу?
– Мама, а где бегемотик?
Голос сына разрядил атмосферу.
– Он дома, лапочка. Хочешь поехать и поискать его? – спросила Кристен.
Нико кивнул, и она вздохнула с облегчением. Кристен видела, что он устал. Она взяла его на руки, и сын крепко обнял ее и прижался к плечу. Нико ее ребенок, и она будет бороться за него до конца. Кристен взглянула на Серджио и покраснела под его ироничным взглядом.
– Бегемотик – его любимая игрушка, – объяснила она. – Он каждый вечер берет его с собой в постель.
– Тогда я отвезу вас обоих домой, – холодно произнес Серджио. – Не хочу расстраивать Нико. Но предупреждаю тебя, не играй со мной в опасные игры.
Выйдя из припаркованной у дома машины, Кристен не могла не отметить, что входную дверь ее дома уже давно нужно перекрасить. Она не сомневалась, что и Серджио это заметил. Покраска двери была одним из множества дел, до которых у нее все никак не доходили руки. Когда они вошли в дом, Кристен заметила, что обои в коридоре пора переклеить. С тех пор, как умерла мама, она находилась на грани депрессии, у нее совсем не было ни сил, ни желания заниматься домом. А главное, не было на это денег.
Серджио последовал за ней на кухню и сразу нахмурился, увидев несколько пустых винных бутылок. На веревках сушилось нижнее белье Кристен, а раковина была полна грязной посуды, которую она не успела с утра помыть. К счастью, гостиная выглядела гораздо приличней, хоть и порядком потасканно. Как странно, она до сегодняшнего дня не замечала, что ее ковер истерт почти до дыр.
– Я отведу Нико в ванную, – сказала она. – А тебе, полагаю, пора возвращаться в отель.
– Я не спешу, – ответил Серджио. – Нам нужно поговорить.
Никогда еще никакие другие слова не звучали для Кристен так зловеще. Она наблюдала за тем, как Серджио обводит взглядом комнату, и ее так и подмывало сказать, что не все так богаты, чтобы покупать роскошные апартаменты, но она прикусила язык и понесла Нико вверх по лестнице.
Оставшись в одиночестве в унылой гостиной, Серджио тотчас вспомнил о пустых бутылках на кухне, и первым его побуждением было пойти вслед за Кристен, выхватить у нее сына и не медля увезти его на Сицилию. Дом отчаянно нуждался в ремонте, к тому же было очевидно, что у Кристен недавно состоялась вечеринка, не могла же она одна выпить столько вина!
Серджио поморщился. Его мать предпочитала джин, и он с самого детства не мог выносить его запах.
От мыслей его отвлек громкий крик. Истерический плач ребенка заставил его побежать наверх, перескакивая через две ступеньки. В ванной он увидел Нико. Рядом стояла Кристен с пузырьком шампуня в руках. Она была вся забрызгана водой, и Серджио не мог не заметить ее торчащих сосков под мокрой блузкой.
– Он ненавидит мыть голову, – объяснила она.
Сын закрыл руками волосы и отчаянно кричал:
– Нет, мама, нет!
– Он всегда так себя ведет? – спросил Серджио, не в силах скрыть улыбку: он понял, что его сын унаследовал от него горячий темперамент.
– Всегда, когда принимает ванну, – ответила Кристен.
Она не заметила, как Серджио нахмурился, увидев слезы в уголках ее глаз. Ее плечи поникли. Она ждала, что он снова осудит ее. Он явно думал, что она совсем никудышная мать. «Возможно, он и прав», – в отчаянье думала Кристен. Нико был очаровательным мальчиком, но уж слишком упрямым, и она волновалась, что если не научится ладить с ним, то со временем он станет неуправляемым. Если бы только ее мама была здесь! Она всегда умела найти к внуку подход и дать Кристен нужный совет и поддержку.
Серджио опустился рядом с ванной на колени. Казалось, ему наплевать на мокрый пол. К ее глубочайшему изумлению, он засучил рукава и сказал:
– Должно быть, сложно работать целый день, а потом еще заботиться о Нико.
Кристен почти поверила, что он наконец понял, как тяжело ей приходится, но сразу вспомнила, что он собирается оспаривать ее опеку над Нико. Несомненно, он хочет получить от нее признание, что она плохо справляется.
– Нет, все в порядке, – сказала она. – Мне не нужна помощь.
Серджио улыбнулся Нико:
– Давай заключим сделку. Если я разрешу тебе помыть мою голову, ты разрешишь помыть твою.
Мальчик заинтересованно кивнул. Серджио наклонил голову над ванной, и Нико, смеясь во все горло, наполнил пластмассовый кувшин водой и вылил ее прямо на голову отцу. Через несколько секунд рубашка Серджио насквозь промокла, но Кристен не могла не подивиться его терпению. А потом, к ее невероятному изумлению, сын спокойно позволил Серджио помыть себе голову.
– Он хорошо ладит с тобой, – грустно сказала она, доставая Нико из ванны и обертывая его полотенцем.
– А что тебя удивляет? Он мой сын. Он такая же часть меня, как и тебя.
Серджио смотрел, как Нико бежит в свою спальню, и ощутил острый прилив любви. Драгоценные первые дни, недели и месяцы его жизни безвозвратно ушли, но нет смысла сожалеть о них. Надо смотреть в будущее. Больше он не позволит украсть у себя ни один день из жизни сына.
К ужасу Кристен, Серджио расстегнул рубашку и снял ее, обнажив загорелые кубики пресса и твердые как скала бицепсы.