Спустя две недели после случившегося, в Калмыкии погром произошел в приаргунской школе № 2, во время урока истории. Учительница Елена Муратова до сих пор не может прийти в себя. Она помнит, что в тот день рассказывала школьникам про Русско-японскую войну. Когда дошли до Порт-Артура, в окнах класса показались разъяренные лица торговцев с рынка. Еще через минуту они ворвались в помещение. «Я попыталась их не пустить, но они меня грубо оттолкнули. Я поняла, что помочь ничем не могу, и побежала на второй этаж звонить в милицию. После моего звонка весь состав РОВД был поднят по тревоге».
О том, что происходило тем временем в школе, мне рассказала другой очевидец.– учительница географии Екатерина Пахалуева. Ее кабинет – соседний с тем, в который ворвались погромщики. «Когда я услышала шум и топот в коридоре, сначала подумала, что это рабочие-армяне, которые у нас делают ремонт, – вспоминает Екатерина Викторовна. – Но потом услышала крик Маргариты Кузьминичны Гринько, она в тот день была дежурным преподавателем: «Что вы делаете?! Остановитесь!!!» Я выбежала из класса, и толпа тут же увлекла меня за собой. Впереди шли человек 20 взрослых мужиков дагестанцев, за ними бежали 5-6 женщин. Когда я вслед за ними вошла в класс, Дима Черепанов уже лежал возле доски и несколько разъяренных даргинцев били его ногами. Рядом лежал сорванный с петель лоток для мела. Вот, видите, он теперь на одном гвозде держится. Особенно старался один такой невысокий и светловолосый. Ему, видимо, показалось мало обычных ударов, он запрыгнул на Диму ногами и стал скакать по нему, как будто хотел втоптать его в пол. Я попыталась загородить его собой, не помню, удалось это или нет. Но точно помню, что вместе с мужиками Диму били и женщины. Только одна, которая помоложе, кричала: «Перестаньте! Вас же всех посадят!»
– Если бы не мы, кого-нибудь из ребят точно убили бы, – продолжила рассказ Маргарита Гринько, та самая, которая в тот день была дежурным преподавателем. – Я потом даже опознать никого не смогла, потому что не помню лиц, помню только ноги в черных ботинках. Пока часть даргинцев топтала Черепанова, остальные набросились на Сашу Федурина, Сашу Самкова и Дениса Жихарева. Именно этих четырех ребят даргинцы считали своими обидчиками. Федурина и Жихарева партами загнали вон в тот угол и просто стали забрасывать железными стульями. Когда я забежала в класс, Денис уже лежал под грудой стульев, Федурин с Самковым еще как-то оборонялись. Хотя какое там оборонялись! Они просто закрыли головы руками, потом догадались отбиваться от летящих стульев уже упавшими на них стульями. Даргинцы все это время что-то громко кричали на своем языке. Когда они совсем рассвирепели, им было уже все равно, кого бить: мальчишек или девчонок Я хорошо помню, как стул летел прямо в Кристинку Петухову. Ее спасло только то, что Саша Самков успел подставить руку. Все это продолжалось минут пять. Потом их женщины стали кричать: «Милиция приехала! Милиция приехала!» И они бросились из класса. Один немного задержался, чтобы крикнуть по-русски: «Если вы не усмирите своих щенков, мы вернемся и всех вас перестреляем!» Его-то и успели арестовать милиционеры. Остальные ушли через черный ход. На место происшествия приехала «Скорая», четверым пострадавшим оказали первую помощь и засвидетельствовали травмы. Когда врачи узнали, при каких обстоятельствах ребятам были нанесены ранения, они посоветовали им сходить в церковь и поставить свечку.
Сегодня о случившемся 24 сентября напоминают лишь царапины и вмятины на классной мебели, раны на руках четверых учеников и пробоина в учебном стенде, посвященном декабристам. Стул, пущенный рукою одного из погромщиков, угодил прямо в цитату из стихотворения Пушкина: «Паситесь, мирные народы…».
«Это не наша конституция»
Причиной ярости кавказцев стал обычный инцидент между школьниками. Семиклассник-даргинец пожаловался своему дяде, что его обидел старшеклассник, и показал на Сашу Федурина из 11-го «В». Федурин считается одним из лучших учеников в школе. Он учится на 4 и 5. В дни самоуправления школы его назначают директором. Все учителя говорят, что просто так, из хулиганских побуждений, он ударить никого не мог. Разве что за кого-нибудь заступился. «В тот день после 4-го урока мы вышли на перемену, – рассказал мне сам Саша Федурин. – «Стоим, никого не трогаем. Вдруг подходит ко мне взрослый дагестанец, зовут Омар (Асхабов. – «ГАЗЕТА»), и говорит: «Ты зачем моего племянника обидел?» Я ему отвечаю, что не знаю никакого его племянника. Он меня ударяет в грудь, я ему даю сдачи. С ним были еще двое, они тут же включаются в драку. Мне на помощь пришли Димка с Сашкой. В общем, отбились: один отскочил за забор и стал орать, что всех убьет и зарежет, а другие два куда-то убежали. Прозвенел звонок, и мы пошли на урок». «Это уже потом мы узнали, что те двое побежали к своим на рынок за подмогой, – продолжил Жихарев. – А учителя нам рассказали, что еще на предыдущем уроке жены этих даргинцев забрали из школы всех своих детей. То есть у них все было с самого начала спланировано. Сначала провокация на школьном дворе, потом – погром».
– Даргинцев – 10 человек, армян – 9 человек, бурят – 5, татар – 5, азербайджанцев – 2, башкир, киргизов, чувашей, мордвинов – по одному, – это директор школы Лариса Баженова перечисляет национальный состав учеников школы. – Всего у нас учится 1091 человек. Спросите у любого из родителей этих ребят, притесняет ли их кто-нибудь в школе. Все скажут: «Нет». Только даргинцам все время кажется, что их хотят обидеть. Причем ни один из них ни разу не пришел на родительское собрание и не сказал об этом прямо. Мамы еще иногда заходят в школу, и то лишь для того, чтобы решить какие-то вопросы индивидуально по ребенку, а отцы и вовсе еще ни разу с миром не приходили. Зря я все это вам говорю. Мне и так уже столько объяснительных в прокуратуру писать пришлось, что жить не хочется.
В мае прошлого года в школе № 2 уже был похожий инцидент. Пятнадцать даргинцев ворвались в кабинет директора и стали обвинять ее в том, что их детей притесняют. «Началось все с сущего пустяка, – вспоминает Лариса Анатольевна. – Заканчивались уроки первой смены. Чтобы не создавать столпотворения, дежурные не пускали в школу учеников второй смены, пока здание не покинет первая. Все дети терпеливо ждали, один только мальчик даргинской национальности пошел на рынок и пожаловался взрослым, что его не пускают на занятия. Я пыталась тогда им это объяснить, но они и слушать не хотели. Им даже в голову не приходит, что кто-то из них может быть не прав, даже если этот кто-то – ребенок. Здесь у меня стоял парень, который в тот день дежурил у входа в школу и никого не впускал. Они попытались наброситься на него, еле удалось их остановить. Наконец они ушли, но зачем-то разбили мой телефон».
В кабинет директора зашел Юрий Мурзин, отец ученицы 11-го «В», председатель родительского совета класса. Он сам всю жизнь проработал в милиции, а когда вышел на пенсию, открыл в городе кафе «777». Когда речь зашла о правовой оценке случившегося, он не сдержался: «Уже тогда налицо была статья 213 – хулиганство. Лариса Анатольевна обращалась в милицию, там сказали: «Разберемся». Но даже дело не возбудили. Теперь они говорят, что не сделали этого, потому что никто заявления не подал, но это все отговорки. По этой статье можно возбуждать дело по факту и никакого заявления не надо. Вот если бы в прошлый раз это не осталось безнаказанным, нынешнего погрома не было бы».
Того же мнения придерживаются все учителя школы. Многие после майского инцидента почувствовали в поведении учеников-даргинцев перемены к худшему. Правда, говорить об этом с журналистом учителя не решаются. Школьники пока еще не так пугливы. «Они стали вести себя более развязно, – говорит Саша Самков. – В прошлом году двое даргинцев девчонку побили, а когда за нее заступились, они опять к папам побежали. Папа тогда одному нашему по морде съездил, но это дело замяли. И так каждый раз: чуть что – на рынок, благо он рядом со школой. Этот рынок у них уже как охранное агентство. Когда учителя пытаются их увещевать, они лишь смеются.. Нашему классному руководителю один даргинец ответил так: «Вы еще не знаете, с кем связались». А месяца два назад всей школе стали известны слова одного даргинца из младших классов. Когда учительница стала рассказывать про Конституцию, а потом спрашивать, кто что понял, он на голубом глазу ей отвечает: «А мне папа не так говорит. Мне папа говорит, что это ваша конституция, а не наша конституция. А мы живем по своим законам».
«Главное, чтобы суд признал стул оружием»
Разговаривать с приаргунскими учителями оказалось тяжело не только из-за того, что они боятся даргинцев. Чтобы разговорить их, мне пришлось преодолевать обиду, которую они затаили на всех журналистов. Это случилось после того, как по читинскому телевидению сразу после погрома в школе передали: «Ничего страшного в Приаргунске не случилось. Двое коренных местных жителей подрались в школьном дворе с двумя учениками школы».