Баюн замолчал.
– Зачем? – спросила я.
– Что «зачем»?
– Зачем он привел меня? Из мести, что ли, украл меня у воеводы?
– Как знать. – Шилыхан зябко поежился. – Не мне его судить. Хочешь – спроси его сама. Теперь он не станет лгать…
– Спрошу, —согласилась я. – А ты вправду шилыхан? Настоящий?
Баюн печально улыбнулся:
– Не веришь? Вот и моя мать до самой смерти не верила, все надеялась… А ведь сама видела, как водяной утянул меня в озеро, и два года убивалась да умоляла богов воротить меня назад. Умоляла, умоляла, а когда под Коляду увидела меня у бани – испугалась. Поначалу подойти боялась и Чура поминала, а потом заплакала и смирилась. «Хоть живой, хоть мертвый, но ты у меня один», – сказала. Любила она меня. Чтоб наши ничего не заподозрили, придумала мне дальнюю родню. Как я в озеро уходил, так она всем рассказывала, будто я к родне в Новый Город отправился, а вечерами сидела и плакала над водой. Так и померла у озера. А я вот живу, мыкаюсь меж кромкой и миром, ни там, ни тут не могу оставаться.
Я недоверчиво поглядела на его опущенную голову. Баюн говорил как-то равнодушно, словно рассказывая не о себе, а о ком-то другом. И внешне он не походил на нежитя. Странноват был – одежда в заплатах, глаза – что озерная гладь, и голос протяжный, будто зимняя песня Морены, но он ходил по земле, как обычный человек, и тело у него было теплое. Я помнила нашу первую встречу в лесу и его прикосновение к моей руке!
Все происходящее походило на нелепый сон. Я помотала головой. Стены избы закружились, к горлу подкатила тошнота. «Бред? – подумала я, но тут же возразила: – Нет, это просто добрый сон – ведь не в каждом сне встретишь нового друга, пусть даже шилыхана…»
– Что ж мне теперь делать, Баюн? – откидываясь на подушку, спросила я. – Нет у меня на свете никого, только Олав.
– Вот и ступай к Олаву. Только немного подожди. Нынче он не в силе – не сумеет тебя отстоять, а Сигурд не простит побега. Поэтому не спеши. Живи, будто ничего не случилось. Год-другой, пока не почуешь, что пора. Тогда и ступай в Киев.
– А слепец? Его тихий смех зашуршал над моим ухом:
– Слепой не противник твоей воле. Он и сам не ведает – как быть дальше. Перечить тебе он не станет и, куда ты пойдешь, туда отправится.
Старик заворочался и хрипло задышал,
– Просыпается. – Баюн поднялся с лавки и принялся пробираться к дверям. Затаив дыхание, я глядела, как он бесшумно протиснулся в узкую щель. Мне не хотелось, чтоб он уходил, но задержать его я не решалась. Сопение старика стало громче. Я закрыла глаза. Что-то мягко закачало меня из стороны в сторону, где-то запели заунывные женские голоса, а вдали растеклись два светлых голубых озера, цветом напоминающие глаза Баюна.
Проснулась я утром. Старик уже не спал, а сидел возле идола деревянного бога, гладил его руки и, тихо всхлипывая, о чем-то упрашивал. Вспомнив ночное видение, я смирила обиду и негромко окликнула:
– Эй, слепец!
Он беспомощно закрутил седой головой и недоверчиво Прошептал:
– Дара? Жива?
– Жива, – хмыкнула я.
– Благодарю тебя, благодарю! – припав заросшей щекой к сложенным на деревянном животе ладоням идола, прошептал старик, а затем, семеня, подковылял к моему ложу, нащупал мои пальцы и быстро, словно оправдываясь, забормотал:
– Я уж испугался… Думал – умрешь… Никакие настои не помогали… Просил за тебя денно и нощно.
Я убрала одну руку, но слабость была так велика, что вытянуть из-под его потных ладоней другую уже не хватило сил.
– Ты побежала, а полынью-то не заметила. Я кричал, кричал, упредить хотел… – продолжал слепец.
«Я, зрячая, полынью не увидела, так как же ты ее заметил?» – вертелось в моей голове, но разговаривать не хотелось, и вопрос остался невысказанным.
– Тебя спас Баюн, – стискивая мои пальцы, бормотал старик. – Появился у полыньи, будто из-под снега, и побежал по льду до самой воды. Все кричали, боялись – лед подломится, но он держал мальчишку, будто невесомого. Когда люди подоспели, Баюн тебя утянул уже далеко от опасного места.
У меня померкло в глазах. Неужели Баюн и впрямь щилыхан? Даже мне, выросшей средь болотных духов, подобное казалось невозможным!
– Странное что-то в этом мальчишке, – словно подслушав мои мысли, сказал старик. – Есть в нем что-то чужое, а что – не пойму. Когда хоронили его мать мальчишка ни слезинки не пролил. И откуда узнал, что она померла? Ведь был у родичей в Новом Городе, а тут всего на день появился у погоста, постоял на том месте, где ее сожгли, и вновь ушел.
Неужели все – правда?! Слова старика точь-в-точь повторяли речи приснившегося мне Баюна!
– Да что я все болтаю да болтаю! – вдруг опомнился слепец. – Тебе ж поесть надо, травки выпить, чтоб хворь побыстрей ушла.
Он вскочил и принялся суетливо шарить вокруг, отыскивая миски и горшки с лечебными зельями. Тупо глядя на него, я думала о Баюне и вспоминала нашу первую встречу на лесной поляне. Тогда Баюн ничуть не походил на шилыхана. Маленький, остроносый, живой… Нет, должно быть, все, что я слышала иль видела ночью, – бред. Но совет немного подождать и пойти искать Олава мне понравился. Вот поправлюсь, окрепну и пойду в Киев. К тому времени воевода забудет обо мне, а Олав… В конце концов, хоть он-то должен остаться моим другом!
Слепец наконец отыскал плошку с вареной репой, влил в нее зеленую, дурно пахнущую жижу и осторожно потянул мне:
– Вот, поешь.
Я вспомнила сон и отодвинула его руку:
– Погоди. Сперва скажи – зачем ты солгал мне? Если ты не Сигурдов слуга, то зачем увел меня из Ладоги?
Старик задрожал. Зеленое варево выплеснулось из миски и потекло по его пальцам.
– Только теперь не лги, – предупредила я. – Второй раз не прощу. Уйду.
– Хорошо. – Старик сглотнул, поставил плошку на край моей постели и отошел в угол. – Меня не зря зовут колдуном. Я умею многое и не случайно оказался в Ладоге. Там жил мой враг. Последнее время он часто болел. Я пришел к нему и представился знахарем. Со времени нашей последней встречи прошло очень много лет, и он не узнал меня. Но как и много лет назад, он верно служил Сигурду. «Ты должен поднять меня на ноги за один день, – сказал он. – Я жду „гостью“ от воеводы». Меня заинтересовали его речи. Сигурд истребил весь мой род! Из-за него я продал душу марам – мерзким прислужницам смерти!
Выходит, шилыхан рассказал правду? Или мои видения были вещими? Я все-таки болотница, а наши Сновидицы часто видели во сне прошлые и будущие события… Но мне было безразлично прошлое старика.
– Хватит! – одернула я его. – Мне плевать на твои уговоры с нежитями!
Слепец опустил голову и медленно вытер испачканные зеленью пальцы: