— Надо немедленно сообщить страже, — я двинулся к телефону.
Наверняка стражников уже вызвали, но не на вторжение нежити, а на колдовской дебош.
— Куда? — Смерть вцепился мне в плечо и развернул, впечатав в стену. — Я убью его сам.
Отваге храбрых, а так же безрассудных и безголовых… Ему одного раза мало?
— Ты уже пробовал, — напомнил я, кривясь от боли. Что-то во взгляде черного мага показалось ну совсем нехорошим:
— А ты мне поможешь.
— Что-нибудь сказать и пара царапин? — с надеждой предположил я, косясь на нож, которым Смерть недавно размахивал в коридоре.
— Именно, — с широкой ухмылкой подтвердил колдун и резко взмахнул рукой, метя рукояткой ножа мне в висок.
…пусть бы однажды Черная Смерть шел по лесу и не заметил маленькое болотце — мысли шли четкие, но вялые. Я повернул голову, с некоторым удивлением рассматривая чью-то окровавленную руку и колдуна, ползающего по полу и чертящего странные знаки. — И потонул бы в этой трясине, урод гребаный… а-а-а, что происходит?! Не говорите мне, что меня собирается принести в жертву сумасшедший с ножом! Я попытался дернуться, но не смог пошевелить и пальцем. Тело казалось чужим, как будто уже попрощалось со своим хозяином и приготовилось вернуться в землю, прильнуть, так сказать, к матери-природе.
Черный маг поднялся на ноги и окинул придирчивым взглядом кровавый круг. Я ждал молитвы демонам или самому Зверю-из-Бездны, но он только недовольно буркнул:
— И так сойдет.
Нет, так не сойдет! Меня будут искать, и найдут, и тогда он точно заполучит себе смертный приговор через утопление! А я буду сидеть в Бездне и радоваться… нет, что-то тут не так… Небеса, спасите!
— Давно мечтал это сделать, — честно признался Смерть, хватая меня за волосы и отгибая голову назад, открывая горло, и улыбнулся чистой и счастливой улыбкой садиста с многолетним стажем.
Хрусь!
Я не понял, что хрустнуло — или разлетевшееся на осколки оконное стекло, или колдун, которого отшвырнуло на несколько шагов. Нож стукнул по полу, и перехватившее его существо легко вогнало лезвие в плечо противника, при этом жестоко провернув. Кажется, он целил в сердце, но Смерть успел отвести удар…
Я собрал все силы и выкатился из круга, сразу же почувствовав, что давление исчезло. Град не тратил времени попусту, ухитрившись полностью восстановиться. Он выглядел вполне человеком, и даже одежда осталась та же. Небо знает, как нежить это делает…
Колдун и умертвие вцепились друг другу в глотки; по стенам бежали черные огни, мебель разлеталась щепками, вокруг мерцали какие-то черно-серые полосы, а я ползком пробирался к окну, не обращая внимания на битву комнатного масштаба. Сражающиеся не обратили бы внимания даже на всю команду подболотной лодки, промаршируй она мимо них с распеванием гимнов Великому Лесу.
Все в мире относительно. Снаружи мне казалось, что окна в гостинице большие, а расстояния между ними маленькие, а вот с карниза оказалось, что до ближайшего — настоящая пропасть. И где-то там, в далекой дали маячила водосточная труба, по которой можно спуститься на землю; но вот незадача, при одном моем взгляде вниз злые силы мира, называемые притяжением, грозили отправить туда немедленно. Полет будет коротким, зато его финал — незабываемым.
Как я добрался до этого окна, я не помнил, потому что пришел в себя только сейчас. Как будто я снова на мосту, но тогда не было почему-то так страшно… Ладно. Соберись, Лоза. Нечего так переживать, от твоей гибели человечество ничего не потеряет. Что? Тебя не волнует человечество? Тогда умри, преступный эгоист!
Я шагнул вперед только для того, чтобы больше не думать, и мгновенно потерял равновесие, в последний момент едва сумев удержаться на следующем окне. Все! Ни шагу никуда! Теперь я здесь живу. Я стукнулся лбом в стекло, проклиная себя за то, что раньше, пока еще не боялся шевельнуться, не догадался его разбить и проникнуть в чужой номер.
За спиной загрохотало, и совсем рядом с пальцами поползла тонкая трещинка. Число горящих окошек соседних домов резко увеличилось. Нет, не выход. В номере темно; там никого нет, дверь закрыта, я окажусь заперт внутри, а Смерть с Градом вот-вот разнесут гостиницу, похоронив меня под обломками.
Я потянулся к соседнему окну, уговаривая себя не думать…
"Я упаду", — успел подумать я и рухнул вниз.
Насладиться самым ярким и последним мигом в жизни мне не удалось. Соседнее окно со стуком распахнулось, и чьи-то сильно загребущие руки вцепились в куртку и втащили меня в номер, не дав даже понять, что происходит. Я потряс головой и вытаращился на спасительницу, невысокую полноватую девушку, на лице которой сияли огромные прекрасные глаза цвета весенней лазури…
Стоп. Неестественного цвета глаза. Белая кожа. Ледяные руки. Невероятная реакция. Карма. Она вытащила меня одной рукой.
— Спаси… Спасите, у-умертвие!!!
Я рванулся назад и душевно хряснулся затылком об стену, там и замерев, затравленно уставившись на второго, не считая Смерти, монстра.
Нет. Не может быть. Не город, а какое-то потустороннее кубло. Съезд у местной нечисти здесь, что ли? И зря местные ввели особый пропускной режим, все равно проморгали, ай-яй-яй. Или у них нарушен защитный контур стен, или не работает диагностический круг, или кто-то помогает умертвиям проникать в город. Последнее предположение мне не понравилось. Очень и очень.
Нежить устроилась напротив и, ткнув мне в грудь пальцем, безапелляционно произнесла:
— Ты — тот, кто освободил Града.
На второй взгляд она оказалась старше. Эдакая дамочка с крупными формами, длинными черными волосами и в синем платье — ей не хватало только шляпки, чтобы походить на обычную горожанку. Но гибель стерла следы возраста, обезличила — я бы не смог припомнить ничего из ее внешности, кроме ярких синих глаз.
Может, помощь профсоюзу возвращенцев с того света мне зачтут и отпустят? Я неуверенно кивнул.
— Знаешь ли ты, какое зло выпустил на свободу?! — внезапно взвыло умертвие глубоким сильным голосом, заставив меня подпрыгнуть. — Какие несчастья и беды принес этому миру? Ты, ниммов глупец!
— На себя посмотри, — слегка оторопело огрызнулся я, но неизвестная пока что общалась только сама с собой.
— Я потратила на него столько сил! Столько сил! И все насмарку…
Арматурный маньяк? Мою новую знакомую можно было легко представить в булочной, среди пирожных и плюшек, но никак ни на разрушенном мосту с железным штырем и кувалдой наперевес. Могила меняет людей. Разительно.
— Он бы скоро ослабел настолько, что… И тут являешься ты! — казалось, умертвие сейчас зарыдает и начнет заламывать руки. Мертвецы не испытывают эмоций, но она очень, очень старалась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});